Спасенный любовью - Саманта Джеймс

Рука Кейна скользнула к ее груди, обвеваемой теплой струйкой его дыхания.

Затем он прикоснулся языком к ее соску, крепко и уверенно взяв его в плен своего рта с тем, чтобы снова освободить из сладкого плена и успокоить причиненную боль. Это повторялось много раз, Эбби испытывала неведомые дотоле ощущения — восторг на грани исступления. Ее шея изогнулась, все тело напряглось и подалось навстречу Кейну, как бы полностью отдаваясь в его власть. В ответ Кейн с той же тщательностью и рвением отдал должное другой напрягшейся и жаждущей ласк вершинке ее груди. Пальцы Эбби судорожно блуждали в полночной тьме волос Кейна, как бы пытаясь навсегда удержать его возле себя.

— Кейн! — не отдавая себе отчета, воскликнула Эбби. — О Господи, Кейн!

Кейн поднял голову, его глаза сверкали. От дрожащего огонька свечи кожа Эбби отливала перламутром. Соски были темно-розового цвета, такие же блестящие и влажные, какими прежде были ее губы. Грудь учащенно вздымалась, доводя Кейна до неистовства.

«Действуй! — настаивало его тело. — Возьми ее.

Она хочет этого. Она просит тебя. И ты так страстно ее желаешь и испытываешь такой трепет, какого никогда не чувствовал с Фанни».

Желание, подобно неистовому урагану, яростно бушевало в крови Кейна. Его могучая плоть, набухшая и пульсирующая, была напряжена до предела. Одна мысль о том, что он может глубоко погрузиться в это горячее и нежное женское тело, почувствовать, как ее трепетное тепло плотно охватывает его пылающее страстью мужское естество, еще больше возбуждала Кейна. Но где-то в отдаленном уголке его мозга еще жила какая-то крупица здравого смысла, предостерегавшая от того, чтобы не поддаваться зову плоти. И все-таки Эбби такая пленительная, а он никогда раньше не испытывал такого сильного желания, такой отчаянной потребности… Должен же быть какой-то способ потушить пожар, бушующий в его теле. Должен быть…

Кейн повернулся на бок, увлекая за собой Эбби.

Она взглянула на него.

— Кейн! — Его имя прозвучало в ее устах как истерический крик.

— Молчи, — с трудом прохрипел он. — Ничего не говори. — Он накрыл губы Эбби своими губами.

Затем, расстегнув брюки, схватил свою возбужденную плоть и вложил в ее руку.

Эбби едва успела перевести дыхание и, потрясенная до мозга костей, оторвала свои губы от его губ.

Боже, что он делает… что делает она! И в тот момент когда ее глаза широко открылись, а глаза Кейна закрывались, Эбби успела за короткое мгновение уловить в них нестерпимую муку. , Рука Кейна сжимала ее руку, которая оказалась крепко прижатой к его могучей плоти, именно в том месте, где ему хотелось и где ее присутствие, как он надеялся, принесет наконец облегчение его мукам…

— Господи, — вдруг резко произнес Кейн и затем снова:

— Господи!

Его дыхание стало прерывистым и хриплым. Он откинул назад голову, черты его лица исказились, на шее резко выступили напряженные жилы. Внезапно с громким стоном он крепко прижал бедра Эбби к себе, как бы вжав ее в себя. Не вполне осознавая, что происходит, Эбби скорее чувствовала, чем понимала, что не должна отталкивать Кейна, иначе она потеряет его навсегда, и обвила руками его шею.

Руки Кейна крепко сомкнулись на ее спине. Сильная дрожь сотрясала все его тело. Каким-то шестым чувством Эбби ощутила, что все кончилось, что страсть, овладевшая Кейном, иссякла и напряжение медленно оставляет его тело. Эбби немного отодвинулась, чтобы освободиться от тяжести его тела.

Кейн вскочил на ноги. Чувствуя себя смущенной, по-прежнему ошеломленная, Эбби изумленно посмотрела на него.

— Кейн? — тихо окликнула она.

В мгновение ока он оказался уже у двери.

Эбби с трудом приподнялась на постели:

— Кейн!

Не сказав ни слова, он вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Глава 10

На следующее утро Эбби проснулась от того, что чья-то грубая рука, тряся за плечо, разбудила ее. Не желая расставаться со сном, в который она с таким удовольствием погрузилась, Эбби оттолкнула незваного гостя и перевернулась на другой бок. В следующий момент она почувствовала, как эта же рука опустилась ей на спину. Простыня и тонкое одеяло не смогли облегчить силу удара.

Она поспешно приподнялась и села в постели, инстинктивно прижимая к груди одеяло.

В двух шагах от нее стоял Кейн. Эбби заметила холодный взгляд и напрягшиеся плечи. Подобно неукротимому потоку, на нее нахлынули воспоминания о прошедшей ночи. Боже правый, что она сделала, что они с Кейном сделали?

Эбби судорожно сглотнула.

— Сколько… сколько времени ты здесь находишься?

— Достаточно долго, чтобы заставить тебя оторвать свой зад от постели, если ты хочешь достаточно рано отправиться в путь. Доброе утро. — Во второй раз за прошедшие двенадцать часов дверь с шумом захлопнулась за ним.

Эбби отбросила одеяло.

— Ну и тебе такое же доброе утро, — сердито пробормотала она.

На умывальнике стоял кувшин, который некогда был раскрашен нежными розовыми цветочками, а сейчас поблек и треснул. Эбби налила в таз немного теплой воды и, слегка поморщившись, плеснула ее себе на лицо. Повернувшись, чтобы достать полотенце, она на что-то наступила. Это была ее разорванная сорочка.

Рядом лежали ее панталоны.

Ее словно обдало жаром. Слава Богу, что она одна.

Прошлой ночью после ухода Кейна она переоделась.

Она не совсем понимала, что это за влажное, липкое пятно, которое испачкало ее панталоны, хотя оно явно имело какое-то отношение к тому, что произошло между ней и Кейном. Эбби торопливо бросила панталоны в таз, простирнула и отжала их. Прежде чем запихнуть панталоны в седельный вьюк, она взглянула на нижнее белье, которое было сейчас на ней, и подумала, что им нужно как можно быстрее найти Диллона — надетое белье было последним сохранившимся у нее комплектом.

Когда через несколько минут Эбби отважилась спуститься вниз, Кейн уже был там. Ее мысленному взору предстала комната наверху и то, что она видела, закрывая дверь: беспорядок, смятая постель красноречиво говорили о том; что произошло в номере прошлой ночью. Встретившись взглядом с Кейном, Эбби по его мрачному, упрямому виду поняла, что настроение ее спутника ничуть не улучшилось. Эбби с тоской подумала о завтраке, но решила ничего не говорить, поскольку сам Кейн даже не упомянул об этом.

Когда они выходили из гостиницы, ее поразило, что Кейн так и не сказал ей ни слова с тех пор, как она спустилась вниз. Эбби решила отбросить неприятные ночные воспоминания, тем более что Кейн, по-видимому, уже это сделал.

А она все-таки не может. Боже правый, это — единственное, к чему устремляются ее мысли. Всякий раз, когда Эбби вспоминала об их недавней пылкой близости, внутри нее все напрягалось.