Игрушки. Выше, дальше, быстрее - Артем Рыбаков

- Ой, спасибо вам, товарищ Таривердиев, — «надо же, влёт запомнил» — удивился я, — а то с возрастом память меня подводит всё чаще и чаще…

- Филипп Христофорыч, — посерьёзнев, прервал нашу пикировку Бродяга, — а у нас к вам ещё одно дело есть. На настоящий момент, пожалуй, самое важное.

- Это, какое же? — также став серьёзным, спросил староста.

- Связь.

- От чего няма, того няма.

- Да мы и не просим. Только есть кое–какая информация, которую нужно срочно переправить туда. — И Саша голосом выделил последнее слово.

- А вы мне передайте, а я в лесу сороке какой расскажу…

- А вдруг сороке ворона дорогу перебежит? — поинтересовался Бродяга.

- Ну, сорок–то в наших краях много. Не одна, так — другая…

- Товарищ майор, расскажите новости для сорок. — Обратился ко мне Бродяга.

«Чёрт, а почему я?» — спохватился я. «Хотя да, я же экспертом по обстановке числюсь. Вот Шура и переводит стрелки, на меня, как на самого знающего».

И я попытался в темпе вспомнить важные моменты. Неущенко же, истолковав моё молчание по–своему, сказал:

- Да вы, товарищ Таривердиев, не сомневайтесь, сороки у нас быстрые.

Глубоко вздохнув, я начал излагать:

- Самое срочное — это прорыв Второй танковой группы под командование Гудериана на юг через Могилёв на Смоленск. Пусть… сороки учтут, что многие болота и ручьи из–за жары пересохли. А с какой скоростью немецкие мотомехчасти двигаются, там уже должны бы понять.

Третья танковая группа Гота будет охватывать Смоленск через Витебск. — Тут я принялся вспоминать книгу самого Гота, которую читал лет пять назад.

Пока я задумчиво молчал, Неущенко спросил:

- А это данные надёжные? — и посмотрел на Бродягу.

- Надёжные, надёжнее не бывает! Давай, Антон, продолжай…

- Танковые корпуса группы Гота будут действовать раздельно: тридцать девятый — в направлении Витебска и, после — Ярцево, а пятьдесят седьмой — в направлении Полоцк–Невель.

С выходом Гудериана и Гота к Смоленску дальнейшее давление на Московском направлении будет осуществляется пехотными соединениями Группы армий «Центр», а танковые группы будут переброшены на периферию: третья на север — к Ленинграду через Лугу, а вторая — на юг, на Киев через Гомель.

Вот, как–то так. — Закончил я своё выступление.

За столом воцарилось тягостное молчание. Потом Филипп покачал головой и спросил:

- А силы точно известны?

- Этим мы и будем заниматься… — ответил Бродяга, — да вот беда — рация есть, а ни позывные, ни сетку нам не успели дать.

Христофорыч почесал затылок.

- М–да… Вы на завтра прийти сможете? Вечером?

- А может через тайник? — предложил Шура.

- Тогда так решим… Вы же со стороны Нового двора, через мост ехали, так?

- Верно.

- Перед мостом, по левую руку, если на нашу вёску смотреть, есть старая ива. На стороне, обращённой к реке, на ней есть дупло. Завтра в восемь вечера, проверьте его.

- Договорились.

И мы засобирались в дорогу.

Уже в дверях Бродяга остановился и сказал старосте:

- Да, и если не сложно, передайте привет Илье Григорьевичу, и скажите, что его великолепную идею с колесом мы постараемся творчески развить. А Павлу Анатольевичу — низкий поклон.

…….

Результатом «встречи на высшем сельском уровне», как пошутил Тотен, было то, что едой наш небольшой отряд был теперь обеспечен, как минимум, на неделю, и это — без учёта уже имевшихся у нас запасов! А наша «маневренная хозгруппа», под руководством опытного Люка, не только вывезла все снаряды, но и разжилась почти полутора сотнями литров бензина, найденного в одном из подбитых танков. К счастью, по бортам «блица» были закреплены канистры, так что проблем с транспортировкой «богачества» не возникло. Уходили мы от села, как приходили, разными дорогами, причём моя группа контролировала подходы к деревне ещё минут сорок после того, как наши машины скрылись в лесу.

Когда в начале десятого мы вернулись в лагерь, то я был немедленно вызван в штаб. На этот раз это был не «Большой военный совет в лагере команчей», а нормальное «производственное совещание». Выслушав наши доклады, Фермер записал что–то себе в блокнот, а потом сказал:

- Молодцы! Поработали все сегодня неплохо, но предстоит ещё попыхтеть.

- А что такое? — поинтересовался Бродяга.

- Ну, пока вы там сало и бимбер потребляли и за колхозницами бегали, я тут головой думал.

- Ну и что надумал? — спросил Бродяга.

- Ноги нам делать отсюда надо, вот что! Так что слушай мой приказ. Провести передислокацию отряда вот в этот район. — И Фермер, положив на стол трофейную карту, карандашом очертил крупный лесной массив километрах в трёх к северу от той рощи, где мы находились. — Начало движения — двадцать три ноль–ноль. Так что готовьтесь. Ещё какие–нибудь новости есть?

Я поднял руку:

- Я Трошину позывной дал.

- Какой?

- Бухгалтер.

- А что так?

- В уме считает быстро — артиллерист…

- Ну и добре.

Мы действительно засиделись на одном месте, а, с учетом того, что нам ещё предстояло выплавлять взрывчатку, и тренировать новых членов отряда, следовало подыскать местечко потише. Массив, выбранный командиром, был, местами заболоченным, лесом между деревнями Дмитрево и Малые Бесяды, площадью примерно в восемь–десять квадратных километров. «А что», — подумал я, — «весьма удобно — и до шоссе, на котором мы планировали провести пару диверсий недалеко, и уйти есть куда. Да и до заветного дупла завтра быстро доберёмся». Хотя, если честно, в успех оперативной игры Бродяги я не сильно верил.

К моему удивлению, за прошедшие три дня наша группа успела обрасти таким количеством барахла, что нашему зампотылу, в лице Казачины, пришлось изрядно постараться, чтобы разместить всё, «нажитое непосильным трудом», в транспорте.

Поскольку собирать мне, кроме личных вещей, было особо нечего, то я стал помогать Бродяге, ликвидировать следы нашего присутствия. Не все, конечно, а те, что могли указывать на некоторую специфичность нашей «гоп–компании». Ведь понятно, что обычные окруженцы не стали бы строить радио–помост, да и кучки металлических опилок, оставшиеся после потрошения снарядов, тоже следовало спрятать. Пока мы, подсвечивая себе фонариками, занимались хозработами, я спросил у Александра:

- Слушай, а что ты, когда Старинову и Судоплатову приветы передавал, не сказал от кого?

- Понимаешь, Тоша, я, вначале, хотел сказать, что привет от «Фермера», но в последний момент вспомнил, что этот позывной был у генерала Скоблина.

- А это кто такой?

- Из белых, но в тридцатые начал работать на НКВД — помогал при похищении генерала Миллера.

- Это из РОВСа который?

- Да.

- Тогда палево было бы.

- Скоблин, при невыясненных обстоятельствах исчез в тридцать седьмом.

- Что значит «исчез»?

- Кто говорил, что его НКВД ликвидировало, Судоплатов писал, что Скоблин погиб во время бомбёжки в Испании, а некоторые — что он бежал в Америку.

- Тады ой!

- Но поиграть на этом можно, обдумать только всё как следует надо.

- Там видно будет. К дуплу пойдёшь?

- А кто ещё сможет?

- Верно, но мы с Люком тебя прикроем.

- Я на это надеюсь.

Потом Шура опустился на четвереньки и, при свете двух фонарей, ещё раз осмотрел землю:

- А, всё равно найдут, если будут по серьёзному искать… — и, встав, отряхнул колени.

…………

Четыре километра до новой базы наша колонна проехала за два часа. Неплохой результат, если учитывать, что мы ехали ночью, по совершенно незнакомой местности, а дорожные указатели здесь появятся лет через тридцать, никак не раньше. Люк с Тотеном и Зельцем ехали впереди колонны на мотоцикле, я вёл «ублюдка», в кузове которого, расположившись на тюках с имуществом и выставив на каждую сторону по пулемёту, ехали Дед Никто и Бухгалтер. За мной ехали на «эмке» командир вместе с Бродягой, а замыкал колонну «опель», за рулём которого гордо восседал ефрейтор Чернов.

Проехав Волковщину и Скнаревичи, мы повернули на север и вскоре доехали до хутора Дмитрево, за которым и начинался интересующий нас лес. Самое смешное, что в этом лесу тоже была смолокурня, о чём свидетельствовала надпись «Смола» на советской карте.

Лес встретил нас звоном комаров. Ну, ещё бы, если судить по карте, здесь вокруг сплошные болота. Но почва под ногами была сухая, поэтому, проехав по дороге ещё сотню метров вглубь леса, мы свернули с неё и встали лагерем метрах в тридцати, резонно посчитав, что шанс, встретить в такое время в этом месте немцев, весьма невелик. По расписанию мне опять досталась смена с четырёх до шести, поэтому, натянув свой тент с одной стороны «круппа», я залез под него, и, занавесившись с другой стороны своим сетчатым шарфом, залез в спальник и мгновенно уснул. Засыпая я почему–то думал о том, что вот, бывало, в Москве, один комар в комнате своим пищанием уснуть не даёт, а здесь, в белорусских болотах, в окружении мириадов этих тварей мне… всё… равно.