Посмотри, отвернись, посмотри - Елена Ивановна Михалкова

мое решение окончательно. Я впервые воочию увидела, что творю. «Ты увеличивала количество зла». Умер бы этот глупый мальчик, не продай я ему товар? Наверное. А может быть, и нет. Может, близкие заметили бы, что с ним происходит, и успели вызвать скорую.

Но на его пути оказалась я.

– Ну и чем ты будешь заниматься? – спросил, не добившись своего, отец.

Я пожала плечами. У меня нет образования, нет профессии, нет опыта… Может, сунуться в кафе, где работала Вика? Вдруг им требуются официантки.

– Есть одна идея, – доверительно начал отец. – Пахоты немного, доход приличный. Выходить будешь только по собственному желанию. Времени свободного – навалом.

Он начал рассказывать.

Это была не идея, а продуманный план! Очевидно, папаша давно крутил его в голове – еще с тех пор, когда я жила с ними.

Род моих будущих занятий он даже не пытался замаскировать. Себе он отвел роль сутенера, мне – проститутки «для солидных господ». Папа особенно подчеркивал, что я буду иметь дело только с уважаемыми людьми.

– Слушай, а маму ты не пытался продавать? – с искренним любопытством спросила я.

– Сдурела? – Отец явно оскорбился. – Ты за языком-то следи, Шура. За такое в морду бьют вне зависимости от пола.

– А какая разница? – Я смотрела на него, действительно пытаясь понять. – Нет, серьезно! Почему меня ты готов отправить на панель, а маму – нет?

Понимаете, я была уверена, что ответ куда сложнее, чем «Маму я люблю, а на тебя мне плевать». Потому что все было не так. Это меня отец любил – ну, насколько он вообще способен на это чувство. Я ему напоминала его самого. А мама давно уже не вызывала у отца ничего, кроме раздражения. Она вела жизнь гусеницы: большую часть времени, если не была под кайфом, спала или ела.

– Глупая ты девка. – Он и в самом деле обиделся. – Жена – это жена. Она сама по себе. А ты – часть меня, понятно? Без меня и тебя бы не было.

Я рассмеялась. Так вот в чем дело! Оказывается, папа считает меня своей собственностью.

– Я не буду заниматься проституцией, пап.

– Ну а чем будешь-то?

– Пока не решила.

Отцу с его бредовыми планами удалось заставить меня ненадолго забыть о сегодняшнем дне и о мальчике, которого я убила. Он вздыхал, кряхтел и был очень недоволен моим отказом. «Приползешь через пару лет, а уже кондиция у тебя будет не та!» Выговорившись, он захрапел. И даже во сне, кажется, возмущался, что я не пожелала совершить для него такую малость!

Пока мы с отцом работали на материке, он знакомил меня с самыми разными людьми. Многие из них мне симпатизировали. Даже до такой тупицы, как я, понемногу дошло, что Вика была права: я умею нравиться. Мне не нужно прикладывать усилий, чтобы человек захотел поболтать со мной или оказать небольшую услугу.

Мой план пока исполнен только наполовину: я кое-что скопила. По меркам богачей это были не деньги, а слезы, но мне, вылезшей из нищеты, сумма казалась вполне приличной.

Кроме денег, требовалась информация. Я хотела знать, как живется за решеткой Викиному убийце. Бьют ли его? Мучают ли? Чем он занимается целыми днями? Могут ли ему скостить срок за приличное поведение?

Стала наводить справки. Следователя, который занимался убийством Вики и ее ребенка, пришлось отбросить, как и оперативников его группы. Все они меня помнили.

Я была вынуждена потратиться, чтобы получить необходимые сведения. Уже через несколько дней знала, какой спортивный клуб посещают нужные мне люди.

За свои деньги я получила нечто вроде досье. Лаконичного, даже скупого. В нем содержались важные материалы. Из троих оперативников, которые могли быть мне полезны, одного мне не удалось бы заинтересовать ничем, кроме денег, – он предпочитал взрослых женщин. Очень взрослых.

Второй, двадцати восьми лет, не был женат и являлся постоянным клиентом проституток. Я пометила его как возможный вариант.

Третий, крепкий дядька за тридцать, в банных вечеринках и визитах к девкам замечен не был. Женат, но супруга обосновалась на даче в пригороде, а он – в городской квартире. Не слишком похоже на счастливый брак…

Спортивный клуб назывался «Жемчужина». Я заглянула туда без всякого умысла. Обычная рекогносцировка местности. Клуб как клуб, простецкий, без изысков. Основной контингент – мужики-работяги. Возле стойки выстроилась целая очередь, там шумели, возмущались и голосили про нехватку полотенец. Я подошла ближе и увидела бумажный лист, приклеенный скотчем прямо к стойке: «Требуется администратор».

Иногда события складываются так удачно, будто их, словно козыри, подкладывают в твою раздачу. Мой ангел-хранитель подбросил это объявление в первый же день, когда его разместили на сайте и в клубе. Я добилась от очумелой девицы на ресепшен, чтобы меня отвели к менеджеру, и час спустя получила первую в своей жизни официальную работу.

Глава восьмая

Я – администратор. У меня куча обязанностей. Я отвечаю на звонки, записываю клиентов на тренировки, выдаю браслеты и полотенца, запираю вещи в сейф, улаживаю конфликты, слежу, чтобы все надевали бахилы и, если надо, заменяю уборщицу. Щеки болят от улыбки: я постоянно скалюсь. Испытательный срок позади, но я по-прежнему из кожи вон лезу, чтобы быть у начальства на хорошем счету.

Со мной каждый день заигрывают клиенты. Мне достается внимания больше, чем любой из наших девчонок.

Это не прибавляет популярности среди коллег.

Плевать! Я здесь не для того, чтобы меня любили.

Три раза в неделю после окончания своей смены я спускаюсь в тренажерный зал. Для сотрудников клуба открыт бесплатный доступ. На мне скользящие брючки-шаровары и топ, не закрывающий живот.

Пользоваться духами в тренажерке запрещено. Но я наношу на шею сзади единственную капельку парфюма, который пахнет мускусом и горькими цветами. Запах может почувствовать только тот, кто окажется рядом со мной.

Почти всегда это Кирилл.

Кирилл Петрович Воропаев, оперативник, тридцать четыре года. Выглядит на сороковник. И неудивительно: в те дни, когда Воропаев не тренируется, он бухает. Живет один. Щетину сбривает раз в неделю. Стрижется в районной парикмахерской, куда я не отвела бы даже дворнягу срезать колтун с задницы.

Прищур, живот, отвислые щеки. При этом он массивный мужик, крупный, кривоногий, широкоплечий. Воропаев похож на битого жизнью кабана, которого бросила его свинья. Он уже дважды заводил отношения с тетками из тренажерки, но дальше неловкого перепихона дело не пошло.

В женской раздевалке можно многое узнать, если сунуть в уши наушники и притвориться, будто слушаешь музыку.

Познакомиться с Воропаевым оказалось проще простого. В зале постоянно маячил дежурный