Посмотри, отвернись, посмотри - Елена Ивановна Михалкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я похлопала на Воропаева ресницами и спросила, как пользоваться тренажером.
Через неделю он уже составлял для меня программу индивидуальных тренировок.
Но самое сложное было не в этом.
Понравиться одинокому мужику – плевое дело! А вот затащить его в постель, оставив в убеждении, что это целиком его инициатива, пригреться в этой постели и заставить себе доверять… Такого я раньше не делала.
Воропаев сразу пробил меня по базе. К этому я была готова. У кадровиков лежала копия не моего паспорта, а некоей Светы Сулимовой, похожей на меня лишь отдаленно. Понятия не имею, кто это такая. Паспорт спер для меня один из папашиных знакомых.
Со Светой и общался Воропаев.
Сулимова не имела в биографии ни единого пятнышка. Жила с мамой и бабушкой. Переходила дорогу только на зеленый.
Так что Воропаев видел не меня. Он видел милую девочку, которая не поступила в медицинский («Я мечтала лечить людей!») и устроилась администратором в спортивный клуб.
Чистая, нежная, скромная!
Конечно, Света отличалась от меня. Но девушки так меняются, когда взрослеют. На фото в паспорте была щекастая темноволосая толстушка. Четырнадцать лет! Детский взгляд, пухлые губы. Я боялась, что Воропаев станет рыть и наткнется на заявление об утере паспорта, но мне повезло.
Я почти не красилась. Смущалась, когда слышала мат. Часто улыбалась Воропаеву и трепетала ресницами. Он быстро просек, что я влюбилась в него по уши, и, кажется, обалдел.
Я бы на его месте задалась вопросом, в чем подвох. Отчего красивая юная девушка западает не на ровесника, а на потасканного мужика без денег и харизмы?
Но мой опер напряг мозги и припомнил, что девушки, воспитанные матерью, часто ищут в любовнике отцовскую фигуру. Психологические теории всегда готовы дать пинка здравому смыслу.
На том он и успокоился. Если бы самомнение мужиков можно было конвертировать в деньги, нас окружали бы Ротшильды.
Секс. Вот в чем был затык.
Воропаев не был мне противен. Даже наоборот! Мне нравилось его нюхать. Когда он шел в раздевалку, мокрый, с пятнами пота на футболке, похожий на борца, выходящего с ринга после боя, от него исходил такой ядреный запах, что это будоражило. Мне нравилось, с какой осторожностью он приобнимает меня за плечи, словно боясь стряхнуть пыльцу с крылышек. Нет, я была не против узнать его поближе.
Но мой-то опыт равнялся нулю!
Можно было оставить все как есть. Однако вряд ли мой опер обрадуется, обнаружив в своей постели полную неумеху. Знаю, многие мечтают о девственницах! Но есть и те, кто их боится. Воропаев мог решить, что я – большая проблема. Ни одной самой замороченной девственнице в страшном сне не снилась та муть, которой бывают забиты головы некоторых мужчин среднего возраста.
Поразмыслив, я позвонила бывшему однокласснику – одному из тех, кто прислал мне валентинку в одиннадцатом классе. Может, и не самому симпатичному, зато бойкому, обаятельному и с хорошо подвешенным языком.
Все оказалось проще, чем я ожидала. Пацан потащил меня в постель уже на первом свидании. Я прилежно брала у него уроки три раза в неделю. Один вечер – секс, другой – тренировка… Неудивительно, что я была в отличной форме.
Через месяц я его бросила. У нас с Воропаевым все было на мази. Не хватало еще, чтобы мой опер застукал меня с любовником.
Пять свиданий.
На первом – только ужин. На втором – поцелуй. На третьем – поцелуй, но такой, от которого у Воропаева снесло крышу. Четвертое свидание прошло в его машине, и он всю меня излапал. После пятого я согласилась подняться в его квартиру.
Уже позже я поняла, как мне повезло. Воропаев мог оказаться садистом. Извращенцем. Да просто грязнулей!
Но он был обычным мужиком, изо всех сил старавшимся мне понравиться. Клитор он не сумел бы найти даже с помощью оперативно-розыскных мероприятий и служебной собаки. Если из нас двоих кто и был в постели бревном, то не я.
Воропаев заботился обо мне как мог. Пусть неумело, зато искренне. Не обижал меня. Неловко расспрашивал о жизни. Давал советы. Я была для него совершенно неведомым существом, чем-то вроде диковинной зверушки.
Вряд ли Воропаев меня любил. Но понемногу он ко мне привязался.
Однако о том, что меня интересовало, он заговорил только через полгода. Шесть месяцев! Я думала, он начнет болтать через два. Но Воропаев долго держал язык за зубами. Может, не доверял. А может, не привык общаться с женщинами на серьезные темы. Зверушка оказалась говорящая – вот сюрприз-то.
Ну, я тоже не гнала коней. Не хватало все испортить из-за собственной торопливости.
Я так и сяк крутила в голове правильный вопрос, который и не насторожил бы Воропаева, и заставил разговориться. Но мои заготовки не потребовались.
– Ты мне иногда напоминаешь одну девчонку… – сказал он, лежа в кровати и рассматривая меня. – Красивая, как из сказки. Официанткой работала.
У меня чуть сердце из груди не выскочило.
– Что за девчонка? Подружка твоя?
– Блин, зря я об этом… – Он спохватился, что не надо бы сравнивать любовницу с убитой женщиной. – Извини! Глупость ляпнул.
– Ну что ты! Мне интересно, правда.
– Да не, там грустная история…
– Расскажи!
– Она связалась с одним чуваком, забеременела от него. А он мутил с дочкой нашего губернатора.
– Целого губернатора? – ахнула я и тут же испугалась, что переигрываю.
Но Воропаев ничего не заметил.
– Ага. Смышленый такой паренек. Далеко пошел бы! Тихой сапой пробивался, пробивался… И оказался у дочки в постели. Она, дурочка, в него втюрилась по уши. Совсем молоденькая девчушка, всего восемнадцать. Отец ее зря демократию разводил, конечно. Ему бы гнать этого хлопца…
– А кем он работал?
– Да водилой! Несколько раз подвозил девчонку, у них и завертелось. Задурил ей голову. Она уже о свадьбе размечталась. Он ей клялся в верности, естественно… Это уж как у нас, мужиков, заведено! – Он подмигнул и погладил меня по плечу.
– А зачем ему официантка?
– Очень уж она была красивая. Я его даже где-то понимаю. Глаза синющие – прямо как у тебя.
