Журнал Наш Современник №4 (2003) - Журнал Наш Современник

И все равно Ельцина выбрали, и Лебедь отправился в Чечню подписывать печально знаменитую хасавюртовскую капитуляцию.

— Вы вдумайтесь, Николай Михайлович... — рассказывает Любовь Васильевна Родионова. — Я простая русская женщина. Я никогда не стояла на коленях перед боевиками. Я понимала... Стой на коленях, валяйся в пыли, волосы на себе рви — тебе все равно никто не поможет... И доставлять им радость любоваться моим унижением я не хотела... А перед Лебедем я встала на колени. В присутствии восьмидесяти матерей и офицеров я руки ему целовала. Я с ужасом понимала, что он сейчас уводит войска, а я-то остаюсь... На кого?! На кого он меня бросает?.. У меня уже к тому времени был сломан Ширвани Басаевым позвонок. Боль невыносимая. Я уже кашляла... Я погибала от неизвестности... И вот он меня бросает, меня и всех матерей, которые искали тогда своих мальчиков... Я его просила: “Александр Иванович, миленький, включи в хасавюртовский договор пункт о пленных. Пусть они вернут нам наших детей, живых, мертвых, но вернут”. Почему они затребовали полторы тысячи своих, и всех им вернули, с Крестов, какие сроки у них были — у киллеров, заказных убийц... А про наших пленных ребят он ни строчки не включил в договор... “Потребуй от них, — просила я, — пусть вернут. Пожалей ты нас, Александр Иванович...” И вот он поднял меня с колен и сказал: “Ты не волнуйся... Мы выведем войска. И они вам ваших детей приведут сами. Но сейчас мы не можем настаивать. Мы сейчас с Ельциным рады любой договор заключить...”

А потом, три года спустя, он приехал в Подольск получать золотую медаль как “лучший пушкинист России”. Вы помните этот позор нашей продажной, подлой интеллигенции, которая вручала ему эту медаль. Я поехала. Я ударила, и не один раз... Я хотела, чтобы ему за всех наших матерей, которых он в Чечне бросил, досталось.

На меня его охранники набросились. И вот один из них сказал мне страшные слова.

— Сколько, — говорит, — тебе за это заплатили?

Я ему ответила:

— Ты спроси у своего хозяина, сколько ему заплатили, что он зад чеченцам подставил. А мне заплатили... Да... Я до сих пор хлебаю слезы и кровь...

Сейчас говорят, что тогда удалось остановить войну, сохранить жизнь солдат...

Это — ложь.

Вспомним еще одну запись из дневника убитого чеченского бандита:

“Аллах велик. Он помогает своим муджахедам. Солдат заставили уйти. Нам привезли деньги, еду и боезапас. Снова убивали неверных псов...”

Убивали.

В Москве и Волгодонске, в Дагестане и Ставрополье...

Как говорит Любовь Васильевна, когда Лебедь заключал хасавюртовские соглашения, было такое ощущение, что все садятся на плот и стараются уплыть, бросая раненых, убитых, родных, матерей, только чтобы спастись самим. Ничего страшнее, чем то бегство из Чечни, она не видела...

7

— Если б я не была там, если б я не понимала разумом своим, что все это бред, причем бред совершенно нездоровых и нерусских людей, то я бы, может быть, и поверила, — говорит Любовь Васильевна Родионова. — Но я все видела своими глазами. Нам не от кого и незачем было убегать. Все было наше. Грозный был наш. Наше командование само в августе позволило полевым командирам войти в Грозный.

— А вы тогда были там...

— Да, конечно... Это офицеры менялись. Они приезжали на два-три месяца, а я десять месяцев провела, день в день. Я прилетала сюда на четыре дня, чтобы продать квартиру, и снова назад...

— Какую квартиру?

— Эту... Она была заложена... И осталась она у меня только потому, что в газете “Завтра” дали объявление, и люди приносили по десять, по двадцать рублей... Еще монастырь Иоанна Богослова помог... А речь шла о четырех тысячах долларов... В принципе, это было очень дешево. Можно сказать, что чеченцы меня пожалели...

Страшными кругами чеченского ада прошла мать Евгения Родионова в поисках могилы сына.

У нее сохранилась фотография, на которой ей удалось в селении Горском сняться в группе людей, окруживших Хаттаба. Как это удалось ей, Любовь Васильевна не понимает и сама, но эта фотография и стала для нее пропуском в Чечне.

Но и с этим пропуском бандиты взяли Любовь Васильевну в заложницы. Она попала в плен к брату Басаева — Ширвани...

— Вас взяли в плен?!

— Ну, они сказали, что я фээсбэшница... Нас же все знали... Мы ходили там столько месяцев. Ну вот сломали ребра, позвонок... Почки отбили...

Только 21 сентября на скачках, устроенных чеченцами в честь победы над русскими, Любовь Васильевна узнала от Руслана Хайхороева, что ее сын убит.

Победитель был по-чеченски великодушен.

Теперь чеченский джигит потребовал с несчастной женщины деньги за тело замученного им солдата. Любовь Васильевна заложила свою квартиру в подмосковном поселке, привезла Хайхороеву в Бамут деньги, и он показал воронку, где были закопаны убитые им русские ребята.

При свете фар раскопали могилу и стали извлекать тела...

На краю этой могилы-воронки Любовь Васильевна сказала, что если не будет крестика на солдате, то это не он. Он никогда не снимал крестика...

И вот из ямы раздался крик: “Крестик!” Когда подняли из воронки обезглавленное тело Евгения, увидели крестик, который прижимал к груди мертвыми руками Евгений...

Этот Крест Евгения Родионова хранится теперь в Церкви в Пыжах...

— Вот Женя в Новороссийске... — перебирая фотографии, говорит Любовь Васильевна. — Это он с компанией друзей... Смотрите, кто с крестиком... Он крестик не снимал никогда... А вот фотография Евгения в Калининграде... А потом он таким стал...

Голос ее срывается.

Мне и самому нелегко смотреть на эту фотографию.

Страшная фотография...

Пустырь... Вдалеке какой-то барак... На пустой земле пустыря на коленях стоит Любовь Васильевна... Перед нею четыре обернутых в целлофан пакета. Это то, что выкупила Любовь Васильевна у боевиков, продав свою квартиру... В пакетах тела ее сына и трех его товарищей...

— Это в Бамуте? — спрашиваю я, чтобы что-то спросить.

— Нет... — отвечает Любовь Васильевна. — В Бамуте нельзя было фото­графировать... Ночь была... В час ночи привезли... Это утром в Ханкале...

Когда тело Евгения подняли из воронки, обнаружилось, что у него отрезана голова.

6 ноября Любовь Васильевна снова ездила из Ростова-на-Дону в Бамут за его головой...

— Заведующий лабораторией Владимир Владимирович Щербаков провожал меня... — рассказывает она. “Не езди... — говорил он. — Ну, куда ты поедешь? Ну, похорони то, что есть... ” — А как похоронишь без головы?

Но удалось Любови Васильевне и голову сына освободить из чеченского плена. После немыслимых мытарств привезла она останки Евгения в родной поселок...

Гроб стоял в комнате, и всю ночь Любовь Васильевна сидела возле сына.

21 ноября, на день Архангела Михаила, тело Евгения Родионова было предано земле на поселковом кладбище.

Я ходил навестить могилку нового мученика за Христа Евгения Родионова. И хотя и невелико кладбище, а пришлось спросить:

— Где могилка Евгения Родионова?

— Это который из Чечни?

— Да... Тот, который мученик...

— Оттуда все мученики... Это туда... На той стороне кладбища.

Только теперь я понял, почему не нашел могилу сам. Я высматривал одиночную, а тут в оградке было две могилы...

На одной надпись: “Родионов Евгений Александрович — 23. V. 1977 — 23. V.1996”, а на другой — “Родионов Александр Константинович — 5. VII. 1949 — 28. XI. 1996”.

Отец и сын...

Отец Евгения — Александр Константинович Родионов умер через неделю после похорон сына. Ему было всего сорок семь лет.

Чеченская нелюдь знала, что делала...

Зверства ее подчинены совершенно точному расчету.

Но, попирая все эти нечеловеческие расчеты, встает на кладбище в подмосковном поселке крест над могилами сына и отца.

Один на двоих...

8

Через три года и три месяца после убийства Евгения Родионова в бандитской разборке был зарезан Руслан Хайхороев. Статья в газете об этом происшествии называлась “Одним бандитом стало меньше”.

Любовь Васильевна тогда снова побывала в Бамуте, в пионерлагере, где в подвале у Хайхороева сидел Евгений Родионов. Посадила рябинки на том месте, где убили ребят. Поставила изгородь...

Что еще могла сделать мать?

— Я точно знаю, что Женя меня любил... — говорит она. — Без этой его любви мне стало холодно, пусто и одиноко...

Сейчас Любовь Васильевна работает сторожем, перешла в сторожа, поскольку эта работа дает возможность накопить дней для поездок...

Как-то так получилось, что поездки эти стали ее основным занятием.

Неделями, день за днем, собирает Любовь Васильевна подарки для ребят, воюющих в Чечне, а потом везет их на далекие пограничные заставы...