Убийства – помеха любви - Сельма Эйчлер

– Ну я профессионал как-никак, – с улыбкой возразила я.

Эллен не улыбнулась в ответ.

– И все же будь осторожна! – жалобно попросила она, чмокнув меня на прощание в щеку. – Не знаю, как я стану жить, если с тобой что-нибудь случится.

На этой оптимистичной ноте мы расстались, и я поспешила к полицейскому участку.

– Что-то ты рановато, – недовольно пробурчал Тим Филдинг при моем появлении.

– Будь другом, устрой себе перерыв. Скоро три, а ты наверняка не обедал.

– Ладно, садись и выкладывай свои блестящие умозаключения.

Тут рядом откуда ни возьмись вырос мерзкий Коркоран.

– Это надо послушать! – В его противном писклявом голосе отчетливо слышалась издевка. Он сел за соседний стол, к нам лицом. – Валяйте, Шерлок Холмс!

Я умоляюще посмотрела на Тима:

– Может, пойдем выпьем кофе?

– Кофе? Что ж… – Он повернулся к напарнику: – Я отлучусь ненадолго, вернусь через полчасика.

Коркоран насмешливо хмыкнул:

– Будь я проклят, если эта толстушка не посадила тебя на короткий поводок.

– Утихомирься, Уолт, и придержи язык, – сердито предупредил Филдинг. Он встал и натянул куртку. – Пошли, Дез.

Мы сидели в грязной кабинке какой-то обшарпанной закусочной, обнаруженной в квартале от участка. Я заказала пятую чашку кофе за этот день, а Филдинг попросил чаю.

– Я уже выдул сегодня целую бочку кофе, – буркнул он, словно оправдываясь.

Тим ждал, не говоря ни слова, пока я собиралась с мыслями и (признаюсь уж) нагнетала своим молчанием напряжение. Если Филдинг и сгорал от нетерпения, то он чертовски хороший актер.

– Просто невероятно! – объявила я нако­нец. – Была я тут в гостях у своей племянницы Эллен – ты же помнишь Эллен? – мы ужинали, болтали и вдруг – бац! – я все поняла. Поняла, почему убили миссис Гаррити и почему убийцей может быть только один человек!

– И кто этот предполагаемый убийца?

– Пока не могу тебе сказать.

Я с интересом смотрела, как лицо Тима меняется в цвете, на лбу у него запульсировала жилка.

– Дез, ты совершенно невыносима! – взорвался он. – А я чуть не клюнул на твои штучки!

Господи, по-моему, у меня становится доброй традицией выводить из себя старинного приятеля. Но выхода-то иного нет. Я вздохнула про себя. Наверное, придется вымаливать у Тима прощение всю оставшуюся жизнь.

– Прости, пожалуйста. Честное слово, очень скоро я все-все объясню. Поверь, очень скоро…

– А сейчас хотя бы вот что объясни. Какого черта ты разбудила меня посреди ночи? Неужели только для того, чтобы притащить в этот гадюшник и заявить, что ничего не можешь сказать? Какая идиотская шутка!

Жилка на лбу Тима пульсировала все сильнее и сильнее.

– Нет-нет, конечно же нет. Я позвонила тебе потому, что мне позарез нужна твоя помощь. Чтобы уличить убийцу.

– Тебе, значит, нужна моя помощь, но ты не собираешься ничего объяснять, так? Очень мило с твоей стороны. Просто чертовски мило! Я все правильно понял, Дез?

– Да, – прошептала я, стыдливо потупив взгляд.

– Ну и наглая же вы особа, миссис Шапиро. Вам кто-нибудь об этом говорил?

– Разве что ты…

– Ладно, – проворчал Тим. – Коли уж я здесь, почему бы не послушать твои глупости?

Стараясь не выдать план целиком, я рассказала о предназначенной для Тима роли.

– Я боюсь браться за это дело без тебя, Тим. Надо, чтобы ты меня подстраховал.

– Чудесно! Ты не настолько мне доверяешь, чтобы полностью посвятить в суть дела, но при этом полагаешься на старого друга, когда речь заходит о твоей драгоценной жизни. Где логика, Дез? – Тим недоуменно покачал головой.

– Дело не в том, что я тебе не доверяю. Просто если я скажу, кого подозреваю, а мой чудесный план при этом провалится, ты решишь, что я набитая дура, а человек, которого я считаю убийцей, на самом деле невинен как младе­нец. И мне уже никогда не удастся убедить тебя в обратном.

– Ты уверена, что правильно вычислила убийцу?

– Уверена.

Покипятившись еще немного, Тим милостиво проворчал, что, так и быть, поможет. В чем я не сомневалась с самого начала. Более того, он предложил привлечь к этому делу душку Коркорана. А вот такого подарка я не ждала. Что ж, пискля будет вынужден признать свое поражение!

Я оставила Тиму дубликат ключей. Мы немного побродили по окрестностям в поисках работающего телефона, и я быстро переговорила с Селеной Уоррен.

Затем, едва ворочая пересохшим от ужаса языком и сжимая трубку влажной ладонью, я позвонила убийце…

– Я наткнулась на одну важную улику, – деловито проговорила я, дивясь своему невозмутимому голосу. – Нет никаких сомнений, что улика выведет нас на преступника. Всех, кто имеет отношение к делу, просят завтра в полночь собраться в квартире покойного мистера Константина.

– Это что, шутка? – Голос был одновременно настороженным и раздраженным. – Похоже на сцену из фильма ужасов.

– Поверьте, это совсем не шутка.

– Но почему именно в полночь? Не слишком ли театрально?

– Понимаю, что это выглядит странно, но, к сожалению, вдаваться в подробности пока не могу. Добавлю лишь, что вас наверняка заинтересует то, что я собираюсь сказать. И у меня есть очень веская причина назначать встречу на столь поздний час. Прошу вас, приходите ровно к двенадцати!

– Хорошо, – последовал неохотный от­вет. – Надеюсь, новость будет хорошей.

Глава тридцать четвертая

Ночь с понедельника на вторник выдалась столь же гнусной, как и та памятная ночь, когда была убита Агнес Гаррити, а я пешком штурмовала пятнадцатый этаж. Дождь хлестал с такой силой, что я вымокла до нитки, добираясь от такси до подъезда, – и это несмотря на совершенно новый зонтик, в котором ни единой сломанной спицы. Толку от зонтика было чуть, уже через три шага я превратилась в мокрую курицу. Оказавшись под навесом, я энергично встряхнулась – точь-в-точь как Блюмби, моя ныне покойная подружка, чистокровная немецкая овчарка, – потом старательно пошаркала ногами о драный коврик, и тут матово-стеклянная створка двери распахнулась. Эллен, пребывавшая на взводе, караулила меня в вестибюле.

Часы показывали двадцать минут двенадцатого.

Я протянула Эллен большой, пухлый конверт – реквизит, необходимый, чтобы она отыграла свою маленькую, но важную роль максимально правдоподобно. Затем, не сказав ни слова, нырнула в лифт и нажала на кнопку пятнадцатого этажа.

По пути наверх я пережила несколько неприятных секунд – когда кабина вдруг судорожно задергалась и остановилась между этажами. Но я нажала на кнопку еще раз, допотопный механизм обрел второе дыхание и благополучно доставил меня куда следует.

Я осторожно высунула голову из лифта, зыркнула по сторонам и, не приметив ничего подозрительного, проворно метнулась к знакомому чулану. С трудом пристроилась между шваброй и ведром, оставив дверь чуть приоткрытой. В щелку я могла видеть, что творится снаружи. К счастью, одна из немногих тусклых лампочек, едва освещавших мрачный коридор, находилась рядом с моим укрытием. Замечательно! В нужный момент я без труда разгляжу лицо преступника. Я открыла свою бездонную сумищу и запустила туда руку. Не прошло и вечности, как пальцы нашарили пистолет. Не то чтобы я всерьез считала это предприятие опасным – ведь убийца не будет даже подозревать о засаде, пока я сама себя не раскрою, – но все-таки… Правда, гораздо больше, чем на пистолет, я полагалась на Тима Филдинга.

Минута утекала за минутой, а я все торчала в чулане, переминаясь с ноги на ногу. Нервное напряжение усиливалось. Взгляд мой то и дело искал циферблат часов, в чем не было ни малейшего смысла, ибо в крохотной комнатушке царила непроглядная темень.

Внезапно ноги коснулось что-то мягкое. Крыса! Я едва не выскочила из чулана вне себя от ужаса и омерзения. К счастью, до меня вовремя дошло, что «крыса» почему-то хранит неподвижность, нежно прильнув к моей ноге. Сделав глубокий вдох, я нагнулась и мужественно пошарила в темноте рукой. Вот она! Оказывается, на меня «напала» пачка старых газет, которую я нечаянно сдвинула с места.

Облегчение длилось лишь секунду-другую, в следующий миг я снова всполошилась. Господи, где же Тим? Что с ним стряслось… Он ведь уже должен быть здесь! По моим подсчетам, я куковала в грязном и тесном убежище не меньше часа. Хотя нет, наверное, зря паникую, небось и прошло-то каких-то пятнадцать минут…

Вскоре появился новый повод для беспокойства. Вдруг я оставила в коридоре мокрые следы, которые предательской цепочкой тянутся к двери чулана?.. Господи, какая же ты тупица, Дезире Шапиро! Да добрая половина жильцов пятнадцатого этажа угодили под ливень, так что пол наверняка испещрен грязными разводами. Кроме того, зря, что ли, я шаркала ногами на крыльце и отряхивалась чуть ли не до сотрясения мозга?

Промолчу, какими еще глупостями и ужасами я запугивала себя, сидя в чулане. Одно могу сказать: я довела себя до такого состояния, что, будучи от рождения последней трусихой, начала подумывать, не наплевать ли на все к чертовой бабушке и не сбежать ли домой…