Заговор - Джонатан Рабб

И тогда он, чувствуя, как колотится сердце в груди и хрипло вырывается воздух из легких, остановился. Надо собраться, взять себя в руки. Ксандр забрался в самую гущу проходов и переходов и, как ни странно, укрылся за окружавшими его высоченными стеллажами с книгами. На мгновение спокойствие овладело им, и этого хватило, чтобы рассудок заработал. Ксандр присел и направил все силы на то, чтобы вслушаться в стремительные шаги, доносившиеся слева. Ритм был не обычный, а прерывистый, в две доли: топ-а-та-тап, пат-а-па-тат, — шаги прокладывали себе путь от стеллажа к стеллажу, все ближе подходя к крохотной площадке на полу, которую Ксандр отвел для себя. Звук неуклонно нарастал, с каждой секундой эхо его становилось все слышнее. Ксандр обхватил голову руками, будто чувствовал, что чьи-то взгляды устремлены на него. Но лишь стаккато несущих угрозу шагов, лишь оглушающая хрипотца частого дыхания… все ближе и ближе.

И вдруг — молчание. Страшная тишина окружила со всех сторон. Беззвучная и холодная, она вздымала внутри волну нервной энергии. Книги уже не служили защитой от того, чего не видно и не слышно. Гнетущее молчание. Ксандр сидел, сжавшись на холодном полу, обессиленный и одинокий, как загнанный в угол зверь, ожидая, что вот-вот в плоть его глубоко вонзятся когти, почти ощущая их незримую остроту. Он снова покрутил головой, чувствуя на себе чей-то взгляд, но увидел лишь контур стеллажа, близкую стену тьмы, которая, похоже, отгораживала его. Тишина душила, ее пустота иссушала, оставался один только ужас. Беспомощность. Ему очень хотелось вновь обрести себя, избавиться от этой пытки, которую мучители его так умело ему навязали, однако воля его убывала, а в руках только и осталось сил, чтобы прижать к груди страницы рукописи. Он принялся раскачиваться взад-вперед, все больше и больше погружаясь в оцепенение.

Тень, промелькнувшая сверху, прервала транс. Ксандр поднял голову и заглянул в безжизненные глаза.

— Манускрипт у вас, доктор Джасперс? — прошептал голос.

У Ксандра хватило сил только на то, чтобы не отвести взгляда от этого человека.

Глава 5

Требования каждого государства столь суровые и жестокие, что у тех, кто ведет за собой, нет времени вникать во что-либо помимо собственных задач.

А человек снова поинтересовался:

— Манускрипт у вас, доктор Джасперс?

Ксандр не отрывал глаз от нависшего лица: узкий овал поверх тонкой шеи. Держись Ксандр на ногах, он бы горой возвышался над этой согбенной фигурой. Но его загнали в западню, где он засел, плотно прижав колени к груди: пойманный ребенок, знающий, что грядет наказание. Да, позади проходы со стеллажами, длинные затемненные пространства, манящие к побегу, но какой толк? Лысый гигант наверняка стоит где-нибудь в темном уголке, с радостью предоставляя своему более щуплому коллеге право первым начать допрос. А этот, похоже, выжидает, когда жертва сделает первое движение. В ответ на вопрос Ксандр смог только головой кивнуть.

— Хорошо. — Опять североевропейский акцент.

Ксандр медленно приподнял книжицу в коже, протягивая ее победителю; крохотный том казался тяжелым.

— Э нет, держите у себя, доктор. Я не представляю, что с этим делать.

Рука Ксандра замерла.

— Что?! — машинально прошептал он. Та малость покоя, какую удалось наскрести, сгинула под напором этих слов, мозг с трудом отыскивал разумное объяснение, ярость вытеснила страх, когда в сознании стала складываться иная картина. Ну конечно же. С ним играют, тянут время, чтобы убийца сам доставил добычу Вотапеку, или Тигу, или еще кому, кто затеял весь этот кошмар. И все-таки было нечто невозмутимое, спокойное, ничем не грозящее в прямоте этого человека. «Держите у себя»? Где смысл?

— Не надо тревожиться, доктор Джасперс. Меня послала мисс Трент.

— У вас… — Имя пронзило насквозь, мозг захлестнули слова, смысла которых Ксандр никак не мог постичь. — Мисс Трент? — Мгновенная искра логической связи. — Сара? Сара послала вас…

— Да. Я Ферик. Мисс Трент попросила меня… присмотреть за вами.

Ксандр смотрел на него во все глаза: спокойная, хладнокровная манера этого человека держаться казалась нереальной, странной.

— Присмотреть за мной? — эхом откликнулся он. Минута ушла на то, чтобы вникнуть в смысл. И при первых признаках понимания потрясение сменилось растущим чувством обиды, осознанием того, что с ним нянчатся, как с младенцем. — А это, черт побери, что еще значит? — Ксандр с трудом поднялся на ноги, Ферик предусмотрительно не вмешивался, руку помощи не протягивал. Ему было сказано, что подобные жесты только озлобят молодого профессора.

— Это значит…

— Ведь это вы были там, в институте. — Картина начала складываться в одно целое. — И в книгах копались. «Не та секция». Ну почему вы ничего не сказали? — Ксандр уже вполне оправился, чтобы перейти на громкий шепот, руки деловито отряхивали брюки. Неожиданно он резко повернулся к Ферику: — Еще тот, другой. Лысый…

— Я уже сказал: не надо тревожиться. О нем уже позаботились.

— Позаботились… что это означает?

— Нет причин…

— Послушайте, я признателен… полагаю. Только… Ферик? Она ни разу не упоминала…

— Все это я объясню позже. — Слова, отобранные для утешения, теперь уступили место приказам. — У вас есть все, что нужно?

Еще один успокоительный голос, чтобы одолеть сумятицу в душе. Так похож на голос Сары… И тут Ксандр понял, что вновь втянут в их игру, играет по их правилам. Вопросы бессмысленны, а ответы — как отпущение грехов. «Забота… ни у кого из нас на это времени нет», — так Сара сказала в кафе. Ксандр, спохватившись, ответил:

— Нет. Мне нужно еще переговорить с библиотекарем.

Впервые на лице Ферика мелькнула тень сомнения.

— Идет. Я ухожу первым. Вы за мной следом. Тут есть паб, «Заблудшая овца», до него не больше…

— Я знаю, где это. Мне потребуется полчаса.

Двадцать минут спустя они уже выпили по первой кружке пива.

— Библиотека отправила все десять единиц хранения на реставрацию, — сообщил Ксандр, сидевший напротив Ферика на мягкой скамейке, что протянулась вдоль стены.

В «Заблудшей овце» царил домашний уют, какой редко встретишь в лондонских пабах, он был одним из немногих устоявших под натиском англизированных американских баров и французских бистро. Стены обшиты панелями из мореного дуба, на вид тяжелые от тусклых бликов, они стояли прочно, но, увешанные бесчисленными рисунками лошадей с наездниками, не делали помещение тесным. Каждому рисунку полагалась своя собственная рамка, золоченая, слегка потертая. Мир сдерживал свой бег: здесь гостеприимно встречали тех, кто с охотой отдается неторопливости окружающей обстановки.

— В Германию? — спросил Ферик, и в этот момент официантка принесла сыр и хлеб в плетеной корзиночке. Ферик протянул руку и вытащил здоровенный ломоть.

— Да, — ответил Ксандр, не сводивший глаз с собеседника. До сих пор он принимал своего нового друга, отдавая ему должное… по номиналу. Теперь же…

— Вы колеблетесь. — Ферик кивнул.

Ксандр наблюдал, как он сильными пальцами безжалостно впился в хлеб, сутуля плечи и пофыркивая на еду, прежде чем бросить в рот облюбованный кусочек мякиша. Было в нем что-то от зверька: острый нос, высокий лоб, который только подчеркивал высоту быстро и резко ходивших скул. Как ни обманчива порой внешность, но Ксандр должен был признать: этот маленький человек обладает выдержкой. Прям и откровенен без тени рисовки.

— А вы как думали? — отозвался Ксандр. — Я не знаю, кто вы такой, а вы, похоже, не очень-то рветесь посвящать меня в свои тайны. Все, что я от вас узнал, — это то, что Сара послала…

— Моника, — произнес Ферик, продолжая жевать и по-прежнему глядя на хлеб.

— Что?

— Моника. — Ферик поднял голову, положил хлеб на стол и продолжил, ковыряя в зубах: — Мисс Трент посоветовала мне напомнить это имя.

Мисс Трент посоветовала… И вдруг слово вспомнилось. Конечно же! Моника. Кабинет Карло. Только Сара могла знать. Только она могла подобрать такой идеальный пароль, чтобы успокоить его.

— Вижу, она была права. — Ферик извлек изо рта большой кусок жеваного хлеба, осмотрел его, сунул обратно и проглотил. — Эта книжка… эта вторая часть… она в Германии? — повторил он.

— Да, — поколебавшись, ответил Ксандр. — Нам просто не повезло. — И, уже успокоившись, добавил: — Хорошо, что манускрипт здесь, очевидно, он не произвел впечатления. Оставить один том и отослать второй… Здесь явно не представляют, чем владеют. По словам женщины в справочной, библиотека, как правило, разделяет многотомники, чтобы…

— Доктор, только то, что мне следует знать.