Марргаст. Первое семя тьмы - Анна Чайка

выскочил на улицу, пытаясь сориентироваться, где искать товарищей. Не найдя Радогоста на месте, с ужасом вспомнил про дом старосты. Его могли позвать туда!

Надеясь, что еще не слишком поздно, я бросился бежать. Перескакивая через несколько ступеней, ворвался в убранную светлую гостинку Миты. На полу засыхали пятна крови. Сварог, помилуй…

Теперь ясно, почему они взяли к себе Тимаша. Он был самым сильным из нас, его требовалось убрать первым.

Я отыскал тело прежде, чем собравшиеся на совет жители, успели меня остановить. Его отволокли в погреб, даже не удосужившись прикрыть чем-нибудь для приличия. Глотка звероподобного смага была вспорота глубже подкладки моего плаща.

− Один, только один, − прошептал я с кощунственным облегчением. Они пока не добрались до остальных.

Четверо крупных мужчин быстро поднялись и загородили выход, понимая, что отпираться бессмысленно. Я сглотнул горчащую слюну и достал секиру. Плохое оружие против живых, но не использовать же взрывной шар в закрытом помещении.

Мита продолжил сидеть за столом, гоняя в кружке медовуху.

− Рановато для хмеля, − хрипло заметил я.

− Ты бы слышал его мычание. Как он сопротивлялся! Силен был, аспид! − пригубив напиток, протянул лже-староста. − Ну как силен? Для человека…

Враги обступили, и меня одолело шальное возбуждение. Ударом рукояти, я сбил шапку с одного из противников, желая убедиться в своей догадке. Под головным убором житель Соловки скрывал самые настоящие рога. Хохот прорвался из моей груди. А ведь полоумный старик не соврал!

Это же целая деревня искаженцев. Такое сложно было встретить даже в сказках.

Я читал о них, но никогда не встречал вживую. В редких случаях союз человека и нежити давал потомство − уродливое, сильное, злое. Плод омерзительной любви называли искаженцами. Их существование не принимал ни один разумный вид, особенно зверствовали люди, считая их вестниками мора и слугами Каша.

Дойди до княжеской дружины хотя бы мимолетный слух, здесь бы устроили побоище.

Могу лишь предположить, как так вышло. Возможно, полукровкам удалось собраться в группу и перерезать местных мужиков, заменив их собой во всех смыслах. Соловка идеально подходила для этого. Вот почему они не желали гостей, а леса переполняли редкие существа. Поэтому и пропадали смаги, лишь подпитывая легенду о кровожадном чудище. Просто местные жители не хотели, чтобы кто-то увидел их собственные когти, хвосты и чешую.

Меня хорошо натренировали. Я сумел вырубить двоих, прежде чем пропустил удар. Сила, с которой искаженец швырнул меня в стену, могла выбить дух из тела. Они были гораздо сильнее.

Последней надеждой стала бомбочка. Вытащив, я без размаха забросил ее в центр толпы искаженцев. Глиняная болванка раскололась об пол, выплюнув струйку белесого дыма.

− Ах вы безрукие…

Удар в висок от Миты погасил свет в глазах прежде, чем я успел выругаться насчет качества работы наших мастеров.

Глава двенадцатая

«Смаг не должен причинять людям вред.

Это идет вразрез с учением Базилеса.

Но если необходимо, он вправе выбрать

наименьшее из зол. Свою жизнь…»

Дневник смага Тувитта

Статуя была обожжена дочерна. Она стояла в углу, безрукая и покосившаяся. В глазах сверкали синие самоцветы, сразу по нескольку штук в каждой глазнице. Деревянный лик божества, хоть и почернел от пламени, сохранял прекрасные и злые черты. Что-то подсказывало, что сожгли ее умышленно.

В этом заключался особый тайный смысл, служивший посланием всем нам.

Богиня то исчезала, то появлялась передо мною, выплывая из мрака, как обычная деревяшка из воды. Я слышал ее голос: ржание, чавканье, треск и ругань. Звяканье цепи.

− Что значит, упустили остальных? Это наши леса, наши владения, и они так просто вас обошли?! − отчего-то она злилась. И сама же себе жалобно отвечала:

− Среди них есть опытные бойцы. Видел же, людишки что-то почуяли. Но у нас их девка и один из помощников, к тому же мы забрали всех коней. Они точно вернутся!

− Ты не понимаешь, верно? Не понимаешь. Наши жизни, наше потомство и спокойные дни кончены, если они приведут за собой остальных! Ты знаешь, что с такими, как ты, делает народ грязи? Они живьем снимут с тебя шкуру и кинут ее у входа в свое жилище. А тебя засунут в бочку с солью; и каждая рана будет жечь яростью тысячи пчелиных укусов! Из хищников мы станем добычей!

Какая злобная статуя. Я даже подивился. С чего она решила, что из дерева выйдет хороший ковер? Для этого дела лучше брать заморский шелк или овечью шерсть, а иначе не избежать заноз.

− Эй!

Я заворочался.

− Боги! Вставай, ну же!

В лоб прилетел крохотный камень. Я разлепил опухшие веки и увидел напротив Лису.

− С добрым утром, спящая царевна, − зверея, пропела она, потрясая цепью на руке. Мы в плену у искаженцев. Я все вспомнил.

Нас держали в пещере, приковав друг напротив друга цепями. Вокруг беспорядочно валялись обрывки одежды, поломанные вещи, несколько черепов. В углу возвышалась жуткая статуя. Похожую я видел лишь раз – у последователей Холодной мамы. У ног статуи лежал деревянный топор − все, что осталось от наставника Руслана. Духовное оружие они не сумели сломать.

Я поджал под себя ноги. Медленно привстал. Рядом, в соседнем гроте спорили жители Соловки. Большинство, как я и думал, оказались мужского пола. У некоторых и впрямь были рога, другие могли похвастаться непривычным строением тела или зелеными волосами. Многие имели жуткую смесь из людских и животных черт.

Сейчас они не прятались за тряпками, и вид их пугал. В отдалении от толпы дрожали людские женщины.

− Боитесь? − рыкнул на них Мита, голову которого покрывали костяные наросты. − И ты, жена моя, боишься? Правильно делаете! Если эти смаги сбегут и приведут подмогу, вас тоже повесят на виселице. Не пожалеют, не помилуют, хоть вы с ними одной крови. А знаете, почему? − и сам же ответил. − Потому что вы помогали прятать тела. Спали с нами, рожали нам новых детей. Вы все грешницы!

Ответом ему был немой ужас.

− Все виноваты, что не сумели справиться с кучкой жалких людишек. И теперь предстоит расплата! Если мы хотим и дальше жить здесь в мире и спокойствии, надо скормить чужаков Большой Пасти!

− Большой Пасти, Большой Пасти! − охотно вторили искаженцы.

Я потянулся вперед изо всех сил. Поглядывая на меня, Лиса быстро простукивала цепь, пользуясь образовавшимся шумом.

− Что там? − пыхтя, спросила она одними губами.

− Не вижу… сейчас, еще чуть-чуть…

Они не желали расходиться, закрывая собой того зверя, которому