Институт экстремальных проблем - Саша Камских

— Что это за страшилище? — У всех была примерно одинаковая реакция, когда они увидели нового пациента. К лосенку на тот момент добавились две белки и сова с опаленными почти до основания перьями, которая вывалилась из дупла полуобгоревшего дерева прямо на голову Денису.

— Это еж, — коротко ответил Антон и понес его Олегу.

Тот вздохнул:

— Ты думаешь, я имею хотя бы малейшее представление о том, как лечить ежей?

— Намажь его какой-нибудь мазью от ожогов, глядишь, вычухается, — предложил Денис, который не мог остаться в стороне от помощи кому бы то ни было.

Женя Белов, один из летчиков, оказался таким же любителем всякой живности, как Зорин. Если он с напарником не кружил над лесами, высматривая самый легкий дымок, то возился с пострадавшим зверьем. Именно под его руководством Денис с Петровичем сколотили подобие большого скворечника для совы, где она днем отсиживалась в полумраке, а вечером, когда ее кормили мелконарубленным мясом, выбиралась из него наружу.

Женя уже больше года работал пилотом у Рябова. Он пожимал плечами, когда ребята расспрашивали его и напарника, о том, как им работается у олигарха в личных пилотах: «Я больше нигде не работал, можно сказать. После училища полгода проторчал на побегушках в почтовом ведомстве, сидя на грошах, ждал обещанную машину, понял, что не год и не два придется ждать, и ушел». Про хозяина ничего плохого не говорил: «Строгий, даже жесткий, но не самодур. Кто в чем провинится, может простить, припоминать оплошность не будет, но чего категорически не выносит – это пьянства! Выгоняет без разговоров, если застукает на работе, никакие извинения и мольбы не помогут. Моего предшественника так уволил, тот у него в ногах валялся, клялся здоровьем своих детей, что подобное не повторится, да с нулевым кпд. Расчет в зубы – и пошел!»

Николай, второй пилот, лет на десять постарше Жени, был так же сдержан: «Нормальная работа, жить можно. Что Рябов нас сюда отправил, так мы понимаем, что помощь нужна, не только хозяйские леса стережем, за всем районом велено наблюдать. Оплату пообещал двойную, тут все честно будет, не обманет, на дело он денег никогда не жалеет. Здешние школа и церковь им построены; тому, сколько его работники получают, весь район завидует. Редко кто от него сам уходит, если по-доброму, то Александр Николаевич так человека провожает, что тот всю жизнь это будет помнить в хорошем смысле, конечно!» Он рассказал историю, как года полтора назад от Рябова решила уйти сотрудница из отдела внешних связей его фирмы. Ей опротивели слухи о ее особых отношениях с хозяином, злобные взгляды его жены. «Может, там и не было ничего, одни разговоры! Хотя девица эффектная, я видел ее не раз – высокая блондинка, приветливая такая, всегда улыбается и совсем не дурочка. Рябова в сравнении с ней по всем статьям проигрывала», — Николай еще долго вспоминал о том, как хозяин умолял ту сотрудницу не увольняться, чуть ли не стоял перед ней на коленях, а когда она все-таки решила уйти, выплатил ей какую-то неимоверную сумму и завалил подарками. Вадим слушал это и вспоминал сплетни, ходившие в институте: «Это он о Светке! Точно! Все правда, что о ней говорят! Знать бы еще, кто ее к нам пристроил!»

Эти мысли терзали Медведева, он не мог от них избавиться, как ни заставлял себя. «Кто она мне? Почему я все время думаю о ней? Порчу навела, что ли?» – маялся Вадим. Днем он думал о другом, а по ночам все сны были полны Светланой. В основном, это были кошмары, содержание которых после пробуждения он вспомнить не мог, было только смутное ощущение чего-то ужасного, происходившего с ним. Только дневные заботы начисто стирали тягостные воспоминания о ночном мороке.

Медведев был почти рад стихийному бедствию. Он чувствовал, что наконец-то живет полнокровной жизнью, а не влачит полудремотное существование, когда редкие, к счастью, ЧП сменялись продолжительными периодами безделья – возню с поломанными замками Вадим за работу не считал – и приходилось ломать голову, чем занять изнывавших от скуки ребят, для которых явно было недостаточно плановых учебных занятий и тренировок. Постоянное ожидание очередной тревоги, чувство опасности поддерживали и тело, и психику в состоянии немедленной готовности к действию. Вадим следил за своей группой, моментально отмечая все промахи в действиях спасателей и устраивая затем свирепый «разбор полетов». Другим тоже доставалось от него, особенно военным.

Медведев вытащил из огня двух солдат-первогодков, которые оказались в кольце пламени и уже почти потеряли сознание от жара и недостатка кислорода. Перекинув одного через плечо и взяв другого подмышку, Вадим, как бульдозер, проломил горящий кустарник и вынес их в безопасное место.

— Кто этих детей отправил на пожар?! — в бешенстве орал он на командира связистов, казалось, что молодые березы гнутся от его голоса. — Только присягу приняли – и сразу в пекло?! Под трибунал за это отправить нужно!

Местные жители вздрагивали, когда видели его на пару с начальником отряда пожарных. Проверки соблюдения правил противопожарной безопасности неизменно кончались руганью. По придирчивости Медведев оставил пожарного далеко позади, он цеплялся к каждой мелочи. Остыв, мужики, правда, понимали, что все замечания были сделаны правильно, а требования не относятся к невыполнимым, и, ворча и поругивая, но уже беззлобно, командира, пилили сухие деревья в окрестностях поселков, запахивали в землю выжженную зноем траву, ликвидировали свалки мусора.

Эксперимент по тушению участка торфа все-таки произвели, он прошел удачно, но, чтобы применить этот способ в больших масштабах, требовалась помощь. Вадим долго разговаривал с Черепановым, потом ждал от него ответного звонка. Благодаря связям Николая Кронидовича, к вечеру вопрос решился – к ним была направлена трубопроводная часть, которая должна была подать воду к горящим торфяникам на расстоянии десяти километров в труднодоступные участки пылающего леса. Одна ветка, протянутая военными, способна была подать от до трех тысяч кубометров воды в сутки, то есть могла заменить не одну пожарную машину. Изначально трубопроводные подразделения в составе инженерных войск тыла создавались для быстрой подачи в неограниченном количестве топлива для техники, и для военных не было принципиальной разницы, что гнать по трубам – солярку для танков или воду.

На следующий день приехал Рябов. Вид у него был усталый – с раннего утра он объезжал свои предприятия, находившиеся в Каменском районе. За его внедорожником вскоре появились еще целый грузовик продуктов и защитных костюмов, два трактора и экскаватор. Ему стали рассказывать о новой технологии тушения торфа, которая оправдала себя на небольшом участке.

— Я так понимаю, что нужны трубы. Длина, диаметр, количество – все перепишите. Завтра не обещаю, но послезавтра точно будут.

Медведев отметил, насколько быстро Рябов ухватил суть дела, сориентировался в информации по не очень хорошо знакомой ему теме. Начальник отряда пожарных подробно, а управляющий до зубной боли многословно объясняли ему, что и как они собираются делать. Рябов остановил их и приглашающим жестом распахнул двери своей машины:

— Давайте поедем на этот участок и на месте посмотрим, что там.

Первым в джипе оказался Михалыч, за ним забрался начальник отряда пожарных, который потянул за собой Меньшикова.

— Вот этот парень такой способ предложил, без него ехать нет смысла.

Сашка не успел открыть рот, чтобы спросить разрешения у своего командира, как тот кивнул.

— Поезжай, мне потом расскажешь.

— Вадим Дмитриевич, — обратился к Медведеву Рябов, — почему бы и вам с нами не поехать, места в машине достаточно. Вы свежим глазом можете заметить то, на что другие внимания не обратили.

— Съезди, командир, пока все относительно спокойно, — посоветовали ему в один голос Петрович и Марат.

Место рядом с Рябовым было свободно, но Вадим не захотел сесть рядом с ним, какая-то безотчетная неприязнь не отпускала его.

— Пусть лучше ваш управляющий сюда сядет, он ведь дорогу будет показывать, куда ехать.

Рябов молча кивнул головой, Михалыч мигом перебрался на переднее сидение, а Медведев занял его место сзади. Они уехали, а все оставшиеся в лагере решили воспользоваться передышкой. Кто-то отправился мыться, кто-то пошел на поселковую почту звонить домой, кто-то пытался поймать сеть, расхаживая с мобильником вокруг лагеря. Зорину, когда он уже хотел бросить это казавшееся бесполезным занятие, удалось дозвониться до кого-то, он долго разговаривал, сияя улыбкой, а потом бегом кинулся в лагерь с радостным криками: «Едут! Сейчас здесь будут! Уже близко!»

— Быстро убирай все подштанники – к нам девчонки едут, — заорал Денис голому и мокрому Илье, выскочившему из душа на его крики, и сам начал сдергивать недосохшие вещи, висевшие на веревке.