С тобой моя тревога - Константин Волков

Каюмов надел пальто. Денисов оставил свое на вешалке.

— Жарко в вашей Азии. А у нас, улетали когда, морозы взялись… Мне бы ниточку небольшую…

— Нитку? — переспросил Каюмов.

— Нитку, — подтвердил тот, — обыкновенную, с метр длиной. Найдется?

— Сейчас. — Каюмов вышел в приемную и попросил секретаршу раздобыть где-нибудь катушку ниток.

— Каких, Камал Каюмович? Какого цвета?

— Какого цвета надо, Кузьма Васильевич? — уточнил Каюмов.

— Хоть зеленого. Все равно, мне не пуговицы пришивать.

Каюмов вернулся и протянул Денисову катушку черных ниток…

В цехе Денисов оглядел шестерню, попросил уложить ее втулкой на какую-нибудь возвышенность.

— Ну, на табуретку, что ли, — пошутил он. — Кто заваривал?

Каюмов подозвал Одинцова. В цехе, как и прошлый раз, когда Одинцов готовился к работе, набилось много народа: весть о том, что проверять качество сварки приехал мастер с Урала, облетела весь завод.

— Ну, рассказывай, как варил? Что на присадку брал?.. В огне, вижу, работал.

Пока добровольные помощники прикатили металлическую тумбу и установили ее на подстилке из стальных листов, пока автокран поднял и перенес шестерню на приготовленное место, Иван рассказывал Денисову, как сваривал.

— Вроде правильно все, — одобрил Денисов. — Ну, поглядим, что ты наварил.

Он снял с пальца массивное обручальное кольцо и, привязав его на нитку, подошел к шестерне. Зрители обступили шестерню. Денисов склонился, внимательно оглядел заваренные места.

Одинцов стоял сбоку и робел, как перед объявлением приговора. Даже ладони вспотели от волнения, и он незаметно вытирал их о спецовку.

— Ну, а фаску на изломах большую снимал? — поинтересовался Денисов у почтительно замершего рядом сварщика.

— Выпиливать пришлось с двух сторон. Почти до самой середины. Иначе не проваришь такую толщину.

— Молодец! — похвалил уральский гость. — Ну, поглядим, послушаем теперь, что она нам скажет.

Конец нитки мастер держал в левой руке, а в правой у него было обручальное кольцо. Он отвел правую руку и разжал пальцы. Кольцо качнулось, как маятник, и ударилось о внутреннюю, без зубьев, сторону. Раздался чистый долгий звон. Денисов несколько раз раскачивал кольцо на нитке и ударял им то в одном, то в другом месте, прислушиваясь к мелодичному звону. Химики следили за действиями старого литейщика с любопытством и восхищением: такого они никогда не видали.

— Как камертон гудит! — прошептал кто-то восторженно. На говорившего шикнули.

Кузьма Васильевич попросил молоток, оборвал нитку и надел кольцо на палец. Ему подали молоток. Он постучал им по сваренным местам рядом и все так же внимательно прислушивался к звукам. Что он слышал в малиновом звоне кольца и в глухих ударах молотком по металлу, невозможно было угадать. Для зрителей каждый новый звук был точным повторением предыдущего. Но, очевидно, Кузьма Васильевич улавливал новые интонации. Металл отвечал на каждый удар что-то слышное и понятное только Денисову.

— Хорошо заварил, — наконец произнес мастер и положил молоток на шестерню. — Раковин в сварке нет… Высокого класса работа! Молодец, мастер! Чувствуешь металл… Ты по какому разряду работаешь-то?

— По третьему, — сообщил обрадованный успехом и гордый похвалой Одинцов.

— Высокого класса работа! — повторил Денисов уже Каюмову, будто укорил его…

Вернулся из командировки Дорофеев.

— Ну, как вы тут? — расспрашивал он у Каюмова.

— Идем с перевыполнением.

Сергей Петрович сел за свой директорский стол и поймал себя на том, что сразу стало покойно и хорошо.

— Как съездили? — поинтересовался Каюмов.

— В гостях хорошо, а дома лучше. А съездил удачно. Во второй половине дня соберем начальников цехов, технологов, расскажу… Мойжеса отправили?

— Отправили, еще три дня тому назад.

— Вернется, сравним варианты печей кипящего слоя, выберем лучший и начнем строить свою. Если ваша идея о повышении скорости вращения смесительного барабана оправдается, срочно придется искать пути увеличения производства кислоты. Придется строить дополнительные печи. Так уж если строить, то не ВХЗ, а КС. И мощность много выше, и потери серы в огарках минимальные. Что-то в пределах полутора-двух процентов. А мы по пять процентов и больше на ветер пускаем. А грязи сколько развели?.. Ладно, об этом подробно поговорим на совещании. Рассказывайте о новостях!.. Хорошо, говорите, заварил Одинцов шестерню? Что уралец сказал?

Каюмов подробно рассказал о пребывании Кузьмы Васильевича Денисова на заводе.

— Высокого класса работа, — похвалил Денисов нашего Одинцова. — Вроде даже оскорбился за него старик, что по третьему разряду работает…

— Оскорбился, говорите?.. А что, если мы Одинцову повысим разряд? Пропустим его работу через квалификационную комиссию. Я премию ему хотел дать. Помните, говорил перед отъездом? — Каюмов кивнул головой. — Отдел труда и зарплаты не встанет на дыбы? С профгрупоргом надо договориться.

— У Одинцова в подручных Зайцев был. Его тоже отметить нужно.

— Заслужил, значит, стоит… Успеете ко дню Конституции подготовить оборудование к повышенному режиму?

Каюмов кивнул:

— Успеем!

— Приурочим переход к празднику. Договорились? Хорошо бы к Новому году гранулированный выдать… — Дорофеев озабоченно поерошил кудри. — Здорово бы, а?!.

В кабинет вошла Ниночка, от двери доложила:

— К вам Андрей Михайлович…

— Просите!

— Я вам больше не нужен? — Каюмов поднялся со стула.

— Да нет вроде… Как горло? Сняли, вижу, бинты…

— Это горком виноват… Мурад Гулямович уговорил Чингирину показаться. В порядке партийной дисциплины обязал уколы принимать. Колет меня профессор.

— Ну и как?

Вошел Андрей Михайлович, разделся, повесил пальто на никелированную вешалку.

— Приветствую вас, Андрей Михайлович, присаживайтесь, — пригласил Дорофеев и повторил вопрос Каюмову: — Ну и как уколы?

— Больно… Сидишь в кресле, как рыба на крючке. Кусаться хочется, а нельзя: шприц не укусишь… — Каюмов болезненно улыбнулся. — Сегодня опять ехать… Я возьму вашу машину?

— Конечно, Камал Каюмович!

Каюмов попрощался.

Дорофеев вопросительно поглядел на гостя:

— Я вас слушаю, Андрей Михайлович!

— Просьба маленькая есть, Сергей Петрович, не совсем обычная…

— Слушаю…

— От Ольги Лиховой вестей нет. Не могли бы вы позвонить, узнать, как она там?

Дорофеев прищурил лукаво глаза.

— Андрей Михайлович! За вами вроде не замечалось подобного… Седина в бороду…

— Да вот уж так получилось на старости лет! — поддержал шутку Андрей Михайлович. — И на старуху бывает проруха…

— Грисс уполномочил? Что сам не зашел?

— Постеснялся, наверное. Да он и не просил. Она ведь и моя знакомая.

Дорофеев позвонил в город, соединился с междугородней, передал заказ:

— Срочно, пожалуйста! — Положил трубку на рычаг. — Сейчас узнаем… А Одинцов-то втягивается вроде… Уральский мастер приезжал смотреть на шестерню, похвалил сварку. И этот, как его, фамилию забываю… Дурнов… Тоже ничего как будто…

— Угомонятся, может…

— Непонятный народ. Не поймешь, что для них хорошо, а что плохо. Премировать Одинцова хочется, а как подумаю, что получит деньги, напьется на радостях, набедокурит с пьяных глаз, боюсь.

— Может, не следует особенно бояться? Такая публика ценит доверие. Мне ведь приходилось с ними близко сталкиваться… в свое время. У воров свои понятия о гордости и чести. Самому что ни на есть отчаянному ворюге поручали хлеб на пайки делить на бригаду. После хоть на весах проверяй — грамм в грамм!.. И крошки не утаит…

Беседу прервали короткие телефонные звонки. Дорофеев взял трубку:

— Давайте! Спасибо… Мне директора… Алло, алло! Кто это? Дмитрий Константинович? Привет, Дорофеев говорит… Добрый день. Как дела? С перевыполнением? Рад. Мы тоже. Послушай, там у тебя на обучении с нашего завода Лихова находится. На тарозашивочной… Узнай, как она там. Я у телефона подожду… Давай! — Андрею Михайловичу объяснил, прикрыв трубку ладонью: — По внутреннему в цех звонит… Значит, свои понятия о чести и гордости! Может, и так. Рискнем.

— Неплохо бы в газете заметку дать об Одинцове, — предложил Андрей Михайлович. — Описать, как он в неимоверной жаре работал. И выдержал! Для него это вроде подвига.

— Поручу Кудреватому, пусть распишет. С портретом! Да-да, слушаю! — прокричал он в трубку. — Учится? Старательная, говорят? Спасибо, Дмитрий Константинович! Передай привет. Лиховой привет передай! От кого? Она знает… И от меня тоже. Обязательно. Скажи, от Василия Александровича и Андрея Михайловича… Ну, будь здоров! Да, послушай, что скажу! В Виннице был. Смотрел печь КС. Здорово! Могу тебе чертежи прислать… Ладно, пришлю… И с Воскресенского пришлю. Мойжес поехал туда. Оба варианта тебе дам. Поклон супруге… Лида? Лида здорова. Передам.