Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий - Марк Льюис

Факт того, что родство по мужской линии могло накладываться на всех жителей деревни, имел свои политические последствия, часто жуткие. Китайский ученый Ван Чун, служивший при дворе династии Восточная Хань, объяснил истребление обитателей целой деревни, приписываемое первому китайскому императору, тем, что в ней жили родственники Цзин Кэ, предпринявшего попытку покушения на его августейшую жизнь: «На двадцатом году царя Цинь правитель княжества Янь послал Цзин Кэ с заданием убить этого царя. Царь Цинь обо всем этом проведал и приказал тело Цзин Кэ разрубить на куски, чтобы другим людям неповадно было. [В летописях] об истреблении жителей его деревни ничто не говорится. Возможно, власти казнили родственников Кэ по мужской линии. Но таких родственников у него должно было отыскаться очень много, и жить они могли в той же самой деревне. Если побили всех родственников Кэ, тогда фактически истребили всех жителей его родовой деревни»34.

Когда уходящий в отставку сановник Шу Гуан получил от императора прощальный подарок из золота, список приглашенных на пиры и приемы, оплаченные за счет императорского подарка, включал его «родственников по мужской линии, старых приятелей и живущих при доме слуг». Ближайшие родственники Шу Гуана переживали по поводу того, что он тратил деньги всей своей семьи, поэтому они попросили «братьев и деревенских старейшин», которым он доверял, убедить его потратить деньги на приобретение земли и тем самым обеспечить благополучное будущее своего дома. На что Шу Гуан ответил так: «Разве настолько я стар, чтобы совсем потерять рассудок и не подумать о своих потомках? Мне еще принадлежат старые поля и фанзы, и, если мои наследники проявят достаточно старательности в труде на них, этих полей хватит на то, чтобы прокормить и одеть их не хуже, чем остальной народ. А вот если я позволю себе увеличить их площадь сверх необходимого, у моих наследников образуется излишек товара, и они совсем обленятся. У разбогатевшего достойного человека пропадает здоровое честолюбие. Богатство глупого человека только множит его пороки. Кроме того, богатство служит поводом для ненависти со стороны масс народа и источником его негодования. Раз уж я не могу нравственно изменить своих потомков, то и их пороки я лелеять не желаю, и негодование на них накликать не хочу. Кроме того, деньги, которые я трачу, предоставил мудрый правитель на прокорм его старого проверенного слуги. Следовательно, мне остается только получать удовольствие от даров правителя вместе с моими земляками селянами и членами моего родового клана и таким манером доживать остающиеся мои дни жизни»35.

На тех пирах угощались сельские жители и члены родового клана, а Шу Гуан оправдывал себя тем, что расходовал свое состояние ради удовольствия этих людей, а не сохранил его для своих ближайших родственников. Мужчины сильных и целеустремленных родовых кланов совсем не противопоставляли родственные связи связям с жителями деревни; скорее структуру деревенского общества определяла максимально расширенная граница родства.

Как и в повести о клане Фань, в данном отрывке показана важность бросающейся в глаза щедрости в поведении глав выдающихся китайских семей. Об этом уже упоминал Сыма Цянь, который видел в благотворительности ключ к устойчивости власти на местах. Шу Гуан к тому же оправдал регулярную раздачу богатства в интересах обитателей деревни утверждением о существовании у хлеборобов общего «нравственного хозяйства». Сельское общество строилось на взаимных обязательствах, возникавших из регулярного обмена подарками или услугами. Селяне побогаче испытывали нравственную обязанность делиться своим богатством с соседями победнее. В обмен на свою щедрость они приобретали общественное положение, а также пользовались определенными ставшими обычными услугами36. Такой способ устранения неравенств, а также установления нравственных и духовных связей все еще просматривался в уходящем имперском и зарождавшемся республиканском Китае, где богатые семьи оплачивали праздничные угощения, оперные представления и религиозные мероприятия, которые служили укреплению положения таких семей и обеспечению поддержки со стороны соседей.

Шу Гуан утверждал, что богатство представляло ценность только лишь посредством его обращения. Лежавшее без движения, оно отравляло жизнь и семье, им владевшей, и остальным селянам, зато после раздачи по частям оно превращало потенциальных врагов в союзников, зависящих друг от друга. Когда Шу Гуан поделился подарком императора, он не только сыграл роль правителя, одаривающего подданных благами, но и выполнил функции самого владыки на уровне отдельно взятой деревни. Император тоже считал своим долгом помощь бедным, сиротам и вдовам, и это – в дополнение к раздаче даров своим заслужившим того сановникам. Упор на милосердии, предназначенном окружающим людям, находим в трактате крупного землевладельца эпохи Восточной Хань по имени Цуй Ши и в текстах росписей склепов ханьских землевладельцев, где читаем о важности этого милосердия для их идеализированного представления о себе (рис. 12). Сообщения о примерах благотворительности на местном уровне также появляются в каменных письменах. О некоем У Чжун-шани написали, что он раздавал ссуды нуждающимся, но не настаивал на их возвращении. Он к тому же тайком раздавал сиротам остававшиеся после его пиров угощения. Подобное благотворительное поведение приписывают одному воеводе, раздававшему своим подчиненным все подарки, которые он получал от императора.

Рис. 12. Изображение сидящего землевладельца и его слуги, ссыпающего зерно в амбар коленопреклоненного старого хлебороба

Глава в «Книге поздней Хань» (Хоу Хань шу), посвященная «единственной в своем роде манере поведения», в которой повествуется о мужчинах, отказавшихся от государственной должности и на пенсии занимавшихся воспитанием в себе добродетели, содержит несколько рассказов о примерах великодушия. В некоторых из них речь идет о богатых семьях, постоянно помогавших соседям или спасавших сотни человек от смерти, когда случался голод или гражданская война. В других главах внимание читателей сосредоточивается на доброте отдельных людей. А еще встречаются абзацы из династических хроник, где говорится, как отдельные представители или целые кланы тратили все свое богатство ради помощи нуждающимся. В результате члены щедрых семей оставались совсем без излишков, зато «сироты и вдовы, как принадлежавшие их клану, так и со стороны, нашли у них пристанище»37.

Важность благотворительности и раздачи подарков нашла отображение в легендах о том, как богатство и власть известных кланов возникли благодаря великодушию их предков. Это великодушие приняло форму либо «анонимной доброты» к незнакомцам, оказавшимся духами, либо склонности к жертвоприношению. Когда некто Хэ Бигань приютил восемьдесят с лишним седовласых стариков, попавших под проливной дождь, они дали ему 990 счетных прутиков, объявив о том, что потомков Хэ, удостоившихся государственной службы, будет столь же, сколько этих прутиков. В другой сказке член клана Чжан укрыл у себя на груди некую птицу. Эта птица превратилась в застежку пояса, и, пока его потомки хранили данную застежку, их богатство прибывало. Мужчины клана Инь ежегодно приносили пожертвования Гуань Чжуну из царства Ци. Однажды новогодним утром им явился бог очага, он поздравил домочадцев, и в его честь в жертву принесли желтого ягненка. С того времени клан Инь начал сказочно богатеть, а принесение в жертву желтого ягненка богу очага на Новый год стало семейной традицией. Несколько таких сюжетов воплотились в поговорках жителей столичной области. Эти рассказы, по сюжетам которых милосердие чудесным образом обернулось большим богатством, существуют в жанре притчи или народной сказки об общественной деятельности родовых кланов, проявлявших общественное великодушие для поддержания своего престижа и власти.

Надо сказать, что великодушие предводителей великих семей вело к власти и влиянию каналами весьма сомнительными. В дополнение к тому, что они делились своим богатством с соседями победнее, представители родовых кланов занимали посты на государственной службе, купленные на взятки или щедрые дары тем, кто находился у кормила власти. Взятки расценивались как своего рода великодушие (направленное снизу вверх), и служили они расширению сетей связей, служащих укреплению положения родовых кланов в китайском обществе. Выдающийся местный ученый отстаивал традицию сельских жителей, подносивших подарки достойному местному чиновнику до тех пор, пока тот не начинал их вымогать. Высокопоставленные вельможи специально осыпали подарками своих гостей и потенциальных сторонников, чтобы заручиться их протекцией и укрепить свои родственные узы. Родственники купца раздавали подарки влиятельным мандаринам ради налаживания отношений с людьми, обладавшими политической властью, и потом пугали других купцов такими связями, когда требовалось выбить долги.