Алмазный трон - Руслан Мельников

Ох-х! Желудок рванулся к горлу. Парализующая боль взорвалась где-то в районе солнечного сплетения. Стало нечем дышать. Бельгутай непроизвольно согнулся.

И тут же последовала целая серия стремительных, болезненных ударов с обоих концов копейного древка. Ударов настолько быстрых, что казалось не один человек, а сразу трое бьют одновременно.

По правому запястью. Сабля вывалилась из руки Бельгутая.

Под колено. Нога подломилась.

По спине. Боль затмила сознание.

По шее. Все тело словно сжали незримые оковы.

И еще — пока Бельгутай медленно, как в трясине, валился на темный песок — по затылку. Из глаз брызнули искры. Земля окончательно ушла из-под ног.

К счастью, ханец не стал тратить время на добивание Бельгутая. Или просто не успел его добить. Сабля Огадая расколола бритую голову. Хан, уже почти лишившийся охраны, сам вступил в бой.

Бельгутай попытался нащупать выбитую саблю и подняться на ноги. Какое там! Парализованное тело не слушалось. В чем причина? Магия? Нет, вряд ли. Просто проклятый ханец знал, куда следует бить, чтобы надолго обездвижить человека.

Бельгутай мог сейчас только лежать и смотреть. И он видел… Все.

К Огадаю подскочил новый противник. Видимо, этот ждал подходящего момента. И — дождался! Ханец вертел в руках пару небольших железных крючьев с рукоятями-кастетами в виде вогнутых лезвий-полумесяцев. На лбу нападавшего поблескивала металлическая пластина на тонком ремешке. По форме пластина напоминала глаз.

Последний нукер-копейщик из ханской свиты попытался заслонить хана. Нападавший зацепил копье крюком и отвел его в сторону, сам скользнул вперед. Второй крюк ударил в шею телохранителя. Словно коготь вырвал кадык, разорвал артерии. Бросил хрипящего копейщика наземь. Хан оказался с противником один на один.

Огадай рубанул ханьца. Но тот явно ждал этого. Подставил под удар скрещенные крючья. Поймал клинок. Дернул крючья в стороны, беря саблю на излом. Клинок не сломался, но сабельная рукоять выскользнула из вывернутой ладони Огадая.

Рука хана метнулась к засапожному ножу-хутугу. Не успела. Один железный крюк клюнул Огадая куда-то в правое плечо. Хан вскрикнул. Рука, уже почти коснувшаяся ножа, повисла безжизненной плетью.

Второй крюк подцепил Огадая за ноги. Рывок… Хан упал. Противник набросился сверху. Сорвал шлем. Отшвырнув один из своих крючьев, нанес короткий и быстрый удар. Двумя пальцами. Куда-то в область шеи.

И великий хан умер. Так, во всяком случае, показалось Бельгутаю в первый момент. Потом он увидел искаженное судорогой лицо Огадая, оскаленный рот, глаза, полные боли и ненависти. Нет, Огадай не мертв. Он тоже обездвижен.

А Хейдорх? Что стало с ним?

Бельгутай не мог повернуть головы, но, скосив глаза, все же увидел, что происходило у союзников. Тоже ничего хорошего.

К императору почти пробился ханец, вооруженный длинной цепью с тяжелым граненым наконечником на конце. Хотя нет, не ханец. Это был не воин-мужчина. Девчонка! Гибкая, юркая и стремительная, как дикая кошка. Тоже с налобной повязкой, на которой поблескивал металлический глаз.

Ловко вращая на цепи свой снаряд, она свалила двух телохранителей Хейдорха, схлестнулась с остальными.

Девчонка-воительница крутилась и вертелась, как безумный дервиш из хорезмийских земель. Она то подставляла под цепь руку, тем самым увеличивая скорость и резко меняя направление удара, то подсекала противников, то выбрасывала увесистое острие далеко вперед и, нанеся удар, тут же отдергивала груз к себе, не давая цепи запутаться во вражеских телах.

Девка раскручивала свое звенящее оружие в вертикальной и горизонтальной плоскости, не позволяя дотянуться до себя и сбивая с ног любого, кто оказывался на ее пути. Гремели щиты, звенел металл, хрустели кости…

В конце концов девчонка расчистила дорогу к императору. Хейдорх, обнажив меч, попытался обороняться, но гудящая цепь захлестнула и вырвала клинок из его руки. А затем, словно змея, опутала и повалила на землю его самого.

Что нападавшие сделали с Хейдорхом, Бельгутай не разглядел. Но вскоре и германский император тоже лежал без движения на темном песке. Ханьские богатуры подогнали от коновязи двух лошадей. Пара мгновений — и поперек седел переброшены тела Огадая и Хейдорха. Двое из нападавших — тот, кто орудовал крюками, и девчонка, вооруженная цепью с грузилом, — вскочили на коней.

Проклятье! Стиснув зубы, Бельгутай снова попытался встать. И снова не смог.

На вершину холма уже поднимались конные и пешие воины. Не зря, выходит, он скатил вниз барабан. Но все же подмога немного запаздывала.

Уцелевшие в стычке ханьцы, ринулись в бой, прикрывая отступление двух всадников с ценной добычей. Их заслон, правда, смяли массой, но драгоценное время было потеряно.

Парализованный Бельгутай уже не мог видеть, как похитители галопом слетели с холма, огибая по широкой дуге урусского коназа-шамана.

Глава 10

Знакомый низкий звук прорвался сквозь пронзительный вой колдовского смерча. Кажется, где-то за спиной прогромыхал большой барабан Огадай-хана. Странно прогромыхал — громко, но бестолково. Это не похоже на сигнал. Но тогда в чем дело?

Тимофей оглянулся. А ведь точно барабан! Он скатился с вершины холма и повалился в темный песок где-то на середине склона. Уронили его там наверху, что ли? Свиты Огадая и Феодорлиха видно не было. И ничего не слышно из-за проклятого смерча. Судя по всему, хан и император отступили за шатры ставки. Или вовсе ушли за холм. Предпочитают не рисковать? Или просто берегут уши?

— Княже?!

Тимофей покосился на Угрима. Князь тоже должен был услышать барабан. Но никаких признаков беспокойства по этому поводу он пока не проявлял. Угрим даже не обернулся. То ли не мог. То ли не хотел. Князь был поглощен битвой за Тропу и, похоже, не желал отвлекаться. Тимофей же теперь нет-нет да и поглядывал на холм. На всякий случай.

Оказалось — не зря.

Некоторое время спустя сзади появились два ханьских всадника. Он так и не понял, как они проникли в лагерь. Одно Тимофей знал наверняка: эти двое точно пришли не с Тропы. И это было уже посерьезнее оброненного барабана.

— Княже! — позвал Тимофей.

Угрим снова не счел нужным оборачиваться. Князя по-прежнему интересовал только магический поединок. Ну да, наверное, это было важнее.

А ханьцы между тем гнали коней на смешанные ряды татарских и латинянских воинов. Неужели надеются прорваться к Тропе? И что, интересно, у них там переброшено поперек седел? Тюки какие-то, что ли? Тимофей присмотрелся. Нет — полоняне! И притом какие!