У Вечного огня - Алла Герцева

 — Все в порядке!? — остановилась у порога Варвара Михайловна.

 Люба  протянула вперед руку, не в силах сойти с места. Старушка перевела взгляд.

 — Что такое? — бабушка кинулась к лежащей на полу Наташе.

 — Девочка, что с тобой!

 На руке девушки кровь, сжимающей осколок стакана.

 Люба подошла к столу, взяла бутылку из-под таблеток. — Все выпила!—  опустилась на табурет.

 — Скорую надо! Скорее! — Варвара Михайловна приложила ухо к груди Наташи. — Стучит! Может, успеют!

 Люба тяжело вздохнула. —  Мне уже все равно! Сил нет!

 — Да что ж это такое! — метнулась старушка в комнату,  набрала 03. — Отравление лекарством! Скорее приезжайте. Девочка семнадцати лет!— вернулась в кухню, смочила полотенце холодной водой, приложила ко лбу девушки.

 — Мама успокойтесь! — Люба стянула с головы платок. — Эти дети решили сжить меня со свету! Я им всю жизнь отдала! — Да, не трогайте ее! — крикнула Люба на хлопочущую, возле Натальи, мать. — Врачи приедут, разберутся, можно ее спасти, или нет!

 — Господь, с тобой! Конечно,  можно! Она дышит! Пойди, дверь открой! Не помню, закрыла, или нет.

 — Что случилось! — пожилой мужчина в белом халате остановился в дверном проеме.

 — Девочка! Вот! — поднялась старушка.

 — Эти таблетки выпила? — взял пустой пузырек, покрутил в руках. — Это не очень страшные таблетки. Она упала в обморок, скорее от испуга, чем от лекарства. Но промывание придется сделать.

 Санитары раскрыли носилки, подняли девушку, положили.

 Варвара Михайловна повязала платок на голову.

 Люба медленно поднялась со стула, пошла в прихожую.

 Старушка закрыла дверь, прихрамывая,  догнала дочь уже на улице.

 — Долго возитесь! — крикнул врач. — Медицину не обвиняйте!

 Машина резко развернулась. Люба наклонилась к дочери, лежащей на носилках.

 — Доченька! Зачем? Чего тебе не хватало! Обо мне подумала!? У меня никого нет на этом свете, кроме вас с Мишкой! Что вы со мной делаете!?  Умру, куда  пойдете? Как жить станете? — погладила руку дочери, безжизненно, лежащую поверх простыни. И ощутила слабое движение в ответ.

 — Она жива! Сделайте что-нибудь, скорее! — повернула к доктору лицо, залитое слезами. — Скорее!

 — Все будет хорошо, мамаша! Не волнуйтесь!  Такой случай не впервые! Спасем вашу девочку!

 Скорая остановилась у входа в приемный покой. На ступеньки выбежала  медсестра.

 — На промывание! — вышел из машины врач. — Отравление!

 Санитары побежали с носилками в помещение. Люба поспешила следом. К ней вернулись силы. —  Наташенька! — шепчут ее губы. — Не покидай меня! Наташенька! —    Стеклянные двери захлопнулись перед ее лицом.

 — Сюда нельзя! — остановила ее молоденькая девушка. — Вам скажут! Ждите!

 — Я мать! Как это нельзя! Я должна быть рядом с дочкой! — она  сняла с головы платок, расстегнула пальто, и ворот кофты.

 — Давай, присядем, доченька! — взяла ее под руку старушка. — Вон стульчики. Нельзя, так нельзя. Подождем!

 Крепко держа дочь под руку, Варвара Михайловна подвела Любу к стоящим возле стенки стульям. Люба тяжело опустилась на стул, положила руки на колени. Старушка присела рядом, погладила ее руку.

 — Бог даст, все сладится!

 Люба слегка сжала пальцы матери.

 — Они думают только о себе! Обо, мне никто не думает!

 — Плохо ей сейчас! Ты не сердись на нее. Глупая девочка. В этом возрасте потерять любимого друга, конец света. Ничего, поправится,  в школу  станет ходить, время вылечит.

 — Если поправится!

 — Обойдется! Я  чувствую!

 — Впереди  суд! Как мне все это вынести! — Люба приложила ладони  к щекам.

 — У Бога силы проси! Надо вынести! На суде ты должна присутствовать! Мишке будет очень  плохо, если ты не придешь.

 Люба положила голову на плечо матери.

 — Я устала!  Очень устала!  Так, что и жить не хочется! Свет белый не мил! Спасут Наташку,  дотяну до суда, а там и помирать можно! Силы мои на исходе!

 — Да, что ж ты такое говоришь!? — Варвара Михайловна повернулась к дочери. — Меня на кого оставишь?  Мне с ними не справиться! Обо мне ты подумала?

 — Не могу, мама!

 — Мамаша! — доктор остановился напротив сидящих женщин. — Дочка ваша пришла в себя! Будет жить!  Свидание разрешаю, не более пятит минут.

 — Будет жить! — вскочила Люба. — Где она! Мы вместе! Это бабушка! Вместе пойдем! Можно!

 Мужчина поднял вверх руку, видимо хотел возразить, но потом, ничего не сказав, пошел по коридору.

 — Пойдем! Он разрешил! — Люба потянула мать за руку. Старушка, тяжело припадая на больную ногу, пошла за дочерью.

 Перешагнув порог палаты, Люба, увидела бледное лицо Наташи.

 — Мама! — прошептала девушка, пытаясь приподняться на постели.

 — Лежи, доченька! Тебе нельзя вставать!

 — Мамочка, прости! — слезы покатились по щекам  Наташи. — Я больше не буду!

 — Что ты, доченька! Люба присела на подставленный врачом, стул, взяла за руку дочь. — Простила уже! Вот и бабушка.

 — Бабулечка! — протянула руку  Наташа.

 — Наташенька! Деточка!

 — Простите меня! — Наташа сжала руки матери и бабули. — Я больше никогда так не сделаю! Верьте мне!

 Она отвернулась.

 — Мишку видели?

 — Просил простить! — наклонилась Люба к ее лицу.

 — Я не могу! Пока, не могу! — Наташа закрыла глаза. По ее лицу пробежал нервный тик.

 — Девочка моя! — Люба поцеловала бледный лоб. —  Миша очень переживает! Он раскаялся. Скоро суд. Наверное, его посадят вместе с ребятами.

 — Володька откупится, и Колька выкрутится. На Мишку все повесят!

 — Не говори так! — Люба  приложила ладонь к губам девочки. — Вадим Евгеньевич обещал помочь. Адвокат попытается  им уменьшить срок.

 — Только не Мишке! — Наташа  оттолкнула руку матери. — Дайте мне зеркало! Я выгляжу ужасно?

 — Если женщина просит зеркало, пошла на поправку! — улыбнулся врач. — Достаточно на сегодня. Ей надо отдыхать!

 — До свиданья, доченька! — Люба  поцеловала Наташу в щеку.

 Бабушка погладила руку внучки, поцеловала в лоб, и перекрестила.

 — Бог тебя хранит!

 — Бабуля!  Прости!

 — Что ты, Наташенька! Все будет хорошо! Деточка моя!

 Наташа проследила взглядом, как мама и бабушка  идут к выходу. У двери Люба обернулась, ее губы изобразили, что-то, похожее на улыбку. В глазах слезы.  Из-за меня! Дура я! Мама с Мишкой потратила столько нервов и здоровья, пришла домой, а там я валяюсь, полумертвая. Как она все это перенесла.  Она отвернулась лицом к стене, прикрыла веки. Лицо Сергея предстало перед нею. Он наклоняется  ближе, ближе. Ощутила его дыхание на своих щеках. Совсем как тогда, в первый день их близости.  Почувствовала  поцелуй на губах. 

 — Ах! — вскрикнула девушка. Наваждение! Или я схожу с ума! Подняла руку, посмотрела на тонкие пальцы.  Похудела, побледнела, выгляжу ужасно. Но мне все равно.

 Люба догнала доктора, быстро удаляющегося по коридору.

 — Теперь ее поместят в психушку!?  Прошу вас, не делайте этого! Она очень плоха. Но она не сумасшедшая! Девочка пережила  тяжелую драму! Погиб ее парень.

 — Не могу! Каждый случай суицида подлежит глубочайшему психоанализу. Это делается для пользы пострадавшего. —  мужчина остановился, смерил взглядом женщину с головы до ног. — Важно узнать, как можно раньше, в каком состоянии ее мозг и психика. Чтобы не произошло повторного драматического случая.

 — Я вас очень прошу! Деньги надо! Достану. Сколько?

 — Глупости говорите, мамаша!  Это для ее же пользы! — он резко повернулся, и скрылся за широкой белой дверью.

 — Для ее же пользы! — тихо повторила женщина.

 — О чем ты говорила с ним, доченька!? — приблизилась к Любе, Варвара Михайловна.

 — Просила, чтобы Наташку в психушку не клали. Там она точно с ума сойдет. А он говорит, нельзя. Порядок такой.

 — Андрюше надо позвонить! Галя поможет.

 — Я не стану ему звонить! — отстранилась от матери, Люба. — У них из-за меня вечно ссоры. Галка ревнует. Мне Андрей не нужен! Я ему никогда не смогу простить!

 — Я позвоню! Как придем, так и позвоню!

 Они вышли на улицу. Люба низко на лоб повязала платок.

 — Голова болит! Качает из стороны в сторону. Давление, наверное, поднялось!  Ну, и денек сегодня!

 — Сейчас домой придем, приляжешь, и полегчает! — старушка взяла дочь под руку.

 — Хочешь, машину возьмем!

 — Не надо! Пройти по улице хочу! Воздухом подышать! Сколько мне еще осталось?

 — Бог, с тобой, Любонька! Что ты говоришь!? Наташка поправится!

 — А Мишка? — Люба повернула осунувшееся лицо к матери.

 За сегодняшний день  постарела лет на двадцать! Подорвали ее здоровье дети, ох, как подорвали! —  Может все обойдется!

 — Не обойдется! — Люба застегнула пуговицу у ворота, повела плечами, ощутив сильный озноб.