Надрывы - Михаил Дубаков

Здоровяк, расталкивая всех свободной левой лапой, устремился к выходу, в правой он держал объемистую трехлитровую кружку с темным элем. Загорелое лицо покрывало множество шрамов, а один, достаточно свежий, пересекал наискось левую скулу.

— Остри?! — недоверчиво присматриваясь, пробормотал Стар. — Остри! — уже совершенно удостоверившись, закричал он. — Где ж ты пропадал три года? А?

— Стар! Будь я неладен! — вопил великан, заключая Стара в свои железные клещи объятий. — Э-ге-ге! Стар, дружище! Да мы с тобой щас поставим на уши этот убогий кабачок! Эля! Эля моему лучшему другу! Ну, пошли за стол! Поговорим! Я уж тут неделю торчу, говорят, ты войну начал! И правильно! Повоюем! — Остри решительно поволок Стара вглубь трактира, усадил его за свой столик и заставил немедленно выпить кружку эля. Стар крякнул, утирая бороду рукавом, и обратился к несколько успокоившемуся другу:

— Где ж тебя носило, Остри? Пропал, безведомно на три года, а теперь вдруг нежданно возвернулся.

— Да воевал я! — весело пробасил Остри, ударив кулаком в грудь. — Уж и знатно посражались!

— Да где?! — удивился Стар.

— О, брат, далече! В Рудных горах!

— В Рудных? — еще больше удивился Стар. — До них пути месяца три, никак не меньше…

— А то и больше! — радостно согласился Остри. — Ну, слушай. Ты тогда где-то в имперской столице был, а сюда гном заявился. Побитый весь какой-то, потрепанный, однако крепкий. Ох, хорошо топором машет! Сам видал, да… Значит, пришел он и поведал, какие дела творятся в Рудных горах. А там от орков житья не стало. Орки-то хоть и серые, не чета черным, однако много же их там, скажу я тебе… Тьма, одним словом. Начал он отряд ратный скликать, чтоб в Рудные горы идти, в подмогу, значит. Ну, сотню-другую собрал, и я тоже подался. А что? Платить обязался довольно и исправно, да и топором я давненько не махал! Шли мы туда изрядно: пустыня там по пути тяжкая, да… степи потом голые, болота какие-то… но гном-то этот дорогу знал, вел коротким, хотя и несподручным путем. В общем, месяца через три подошли мы к горам. Он уж опытный в этих делах, послал такой скрытный дозор вперед. Дозор возвернулся и поведал, что кругом одни орки шастают, а гномов не видать вовсе. Ну, мы-то горы обошли и с северо-запада… Там-то остатки гномов и обосновались, падлы орки их совсем вытеснили. А гномы там, я тебе скажу, дохлые какие-то в большинстве, с нашими ратниками никакого сравнения! Принялись мы, значит, орков кромсать потихоньку. Но нас-то мало, две сотни всего, и местных сотен пять набралось, да и пользы от них… из арбалетов, правда, сносно метят, а топором… Ну, один-два знатно рубились, да и все, пожалуй. Воевали мы пару месяцев, но не выходит ничего: орки-то через перевал не могут перебраться, ложат их стрелки, а тех, кто прошел, уж мы встречаем, но и на них напасть возможности нету, уж больно малое нас число. Решили тогда ихние старейшины у эльфов этих лесных допомоги испросить, они хоть и лесные вроде, но и по горам шастают ловко, ничего не могу сказать плохого. Послали, значит, к ним парочку скорых на язык местных. Они через месяц вернулись и говорят, что эльфы согласные даже, но хотят, видишь ли, взамен поиметь гномьи доспехи. Старейшины аж запрыгали от радости. "Не вопрос!" — говорят. Пообещали каждому эльфу, кто будет в войне участие принимать, сработать полный доспех, меч, да еще и щит в придачу. Ох, и навалило их тогда! Цельных четыре тыщи! Ну мы по этим пакостным оркам и вдарили! А эльфы — ребята не промах, из луков прицельно бьют, я бы с ними в стрельбе не стал соревноваться, хотя арбалетчика лучше меня еще поискать надо! Короче, погнали мы орков прочь, за месяц все кончилось без особой крови. Ну, а потом пришлось местным-то в кузни лезть. Шутка ли, четыре тыщи полных доспехов выковать! Они и к нашим подкатили, помогите, мол, мастеровые, за ценой дело не станет. А нашим-то что? За приличную плату могут и молотом помахать. Я вот тоже годик помахал; золотишка, серебра поднакопил. Теперь вот гуляю! — Ости стукнул по столу кружкой.

— Да-а, весело время провел… — покивал Стар.

— Уж не жалуюсь! — подмигнул Остри, опорожняя очередную кружку.

— А остальные-то где?

— Еще пяток со мной вернулись, сейчас, видно, отдыхают, — Остри заговорщически сощурил глаз. — А остальные загордились там. Ну, им почет, уважение. Остаться решили. Гы-гы! Увеличивать численность скудного населения! — лицо гнома расплылось в широкой улыбке.

— Слушай, а зачем эльфам полные доспехи? — вдруг спросил Стар, с серьезным видом поглаживая бороду. — Они раньше только из луков били, а в рукопашную и не совались даже…

— А шут их знает, — беззаботно ответил Остри. — В рукопашную-то они и там не совались особо, но фехтуют знатно, прямо скажу. Уж я-то немало мастеров повидал на своем веку! Фехтуют, кстати, двумя короткими мечами, вот уж и вовсе странно!

— Хм… М-да… странно, — задумчиво покивал Стар, потягивая эль. — И кто ж их обучил?

— Ну, ты, брат, и загадки задаешь! Кто ж этих эльфов знает? У них завсегда свое на уме!

— Оно, конечно, так, только до этого они и один клинок редко в руку брали, а тут сразу парно…

— Да шлак с ними, с этими эльфами, — с добродушной обидчивостью махнул рукой Остри. — Ты про себя поведай, как, что…

— Да вот, надобно к чародею идти, на подмогу звать, а живет он в пяти днях, коли скоро ехать. В лесу живет, Хульмском.

— Чародей? — не поверил Остри, — на подмогу? Да кто ж супротив империи-то пойдет?

— А он давненько на имперских магов зуб имеет, отвергли его из Академии ихней магической за несурьезность, а он и пообещал еще показать свою силу, испробовать наработки свои на этих гнусных, недоверчивых тупицах. Он и Сэймана кое-чему научил.

— Кстати! — внезапно воскликнул Остри. — Где мой лучший друг? У кого ни спрашивал, молчат, словно воды в рот набрали.

— Убили Сэймана… — помрачнел Стар. — Зелитарь рассыпался…

— Что?! — Остри поперхнулся. — Кто?! Как?! Какая тварь?! — удар могучего кулака об стол заставил примолкнуть весело гудящих посетителей.

— Подробностей нет, но это был имперский чародей с драконом.

— Ух! Попадись мне этот волшебничек! Уж я бы из него дух выпустил шататься по свету! — проскрежетал зубами Остри. — Как дело-то было?

Стар рассказал все, что было ему известно. Остри слушал напряженно, время от времени яростно выкрикивая ругательства и проклятья. Его гневу не было предела, чем он только не грозил злосчастному магу и его дракону, даже привыкший к ругательствам Стар удивленно морщился, когда Остри вставлял особо изощренный оборот. Вконец выговорившись, силач несколько успокоился и тихо зашептал Стару:

— Не гоже это так оставлять, надобно того мага порешить, и чем скорее, тем сподручнее всем будет…

— Но война, Остри, надо сперва о Реркрюне позаботиться.

— Надо, — мягко согласился Остри, — но затем немедля отправляться на поиски этого подлеца, да и твой чародей знакомый, видать, пособит, коли на имперских магов злобу затаил.

— Вестимо пособит, как не пособить-то…

— А те двое, что с ар-Стальком шли, уж не врут ли? — подозрительно спросил Остри, он никогда особо не доверял людям, впрочем, как и Стар.

— Честны, видать, но я особо не проверял… — пожал плечами Стар.

— Ты их, смотрю, хочешь с собой забрать?

Стар кивнул.

— Зазря… — покачал головой Остри, — надобно учинить проверку, а не то многое могут попортить, коли засланы…

— Да я ж из-за них полсотни элитного имперского отряда уложил! Неужто на такое пойдут?

— О, брат, не ведаешь ты вероломства людского, — поморщился Остри. — Уж я то повидал его на своем веку немало. За злато отец на сына и сын на отца нередко руку подымает, а ради наших богатств гномьих несметных и полсотни гвардейцев императору, поди, не жалко… Зато знатный повод для войны праведной и почитаемой. Ох, надо проверить эту парочку…

— Добро, коли надо, проверим. Наши маги, поди, хоть и слабосильные, но язык расплетать сноровку имеют похлеще имперских ученых.

— Значит, ты их тут покинь до времени, и соглядаев хороших поставь, а за ар-Сталька мы еще отомстим, — губы Остри сжались в жесткую линию.

— Вечером сего дня отходим, — Стар поднялся из-за стола. — Приходи к моему дому, когда архольт станет серым.

— Добро! — мрачно ответил Остри, погружаясь в тяжкие раздумья. Внезапно он встал, словно решившись на что-то, и уверенной походкой, словно и не было выпито за полдня доброго десятка литров эля, вышел из трактира.

Уединившись у себя дома, он снял чехол с боевого топора, встал на колени, обхватил лезвия ладонями, прислонился лбом к топорищу и зашептал слова Смертельной Клятвы Отмщения, издавна считавшейся у гномов самой запретной и страшной.

— Клянусь кровью, красной, как пламя мести, клянусь сердцем, твердым, как клинок мести, клянусь именем своим, единственным, как сама месть. Клянусь искать убийц Сэймана ар-Сталька, кровного брата моего, и воздать должное им за злодеяния их, пусть путеводная нить отмщения ведет меня к цели, а дух мой, коли суждено мне погибнуть ранее, довершит мои начинания, иначе род мой постигнет презрение и упадок.