Луна над Каролиной - Нора Робертс

Некоторые подозревали, что дело нечисто, однако доказательств не было.

В зрелом возрасте, пятидесяти восьми лет, Рози вышла за давнего поклонника, больше из чувства жалости, чем по любви. Через два года его разорвал и частично сожрал лев, так как они проводили свой второй медовый месяц в Африке. То, что Рози похоронила трех мужей и пережила неведомое число любовников, не повлияло на ее кураж и стиль жизни. Она носила парик, во всяком случае, Тори так показалось, и была сейчас платиновой блондинкой, одетой в длинное бело-красное полосатое платье. На ней сверкало столько украшений, что женщина поменьше ростом просто бы в них утонула.

Среди дешевых бус Тори уловила блеск настоящих бриллиантов.

— Какая прелесть! — воскликнула она и потерла ручки. — Не мешай мне, мальчик. Я в покупательном настроении.

Она ринулась к бечевке, на которой висели «поющие» трубочки из тонкого стекла, и стала снимать их.

Разрываясь между удивлением и тревогой, Тори поспешила к Рози.

— Могу я вам помочь?

— Мне нужно шесть таких. Самых красивых. — И Рози небрежно, так что трубочки зазвенели, схватила еще несколько штук.

Сердце у Тори почти остановилось.

— Но давайте я все их выставлю на прилавок.

Глаза Рози, отягощенные фальшивыми ресницами, наконец впились в лицо Тори.

— Ты та девчонка, которая играла с малышкой Хоуп?

— Да, мэм.

— В тебе было что-то такое, насколько я помню. Однажды в Румынии цыганка мне нагадала, что у меня будет четыре мужа. Но пусть я буду проклята, если захочу пятого. — Рози протянула Тори унизанную кольцами руку. — А ты что скажешь?

Тори развеселилась.

— Но я не гадаю по рукам.

— Тогда погадай на кофейной гуще или еще на чем-нибудь таком же. Один из моих любовников, молодой бостонец, утверждал, что в прошлой жизни он был лордом Байроном. Трудно вообразить янки, который бы утверждал такое, правда? Кейд, иди сюда и подержи эти стеклянные штуки. К чему иметь мужчину рядом, если нельзя использовать его как вьючного мула, — и она подмигнула Тори.

— Не знаю. Может быть, хотите чаю со льдом, мисс Рози? И печенье?

— Сначала мне надо нагулять аппетит. А это что за чертовщина? — Она взяла в руки деревянную лакированную подставку с отверстием в центре.

— Это поставец для вина.

— Ну и ну! Что за глупость такая! Не понимаю, к чему отстаивать в поставцах хорошее вино? Заверни мне парочку. Люси Тэлбот, — громко окликнула она одну из женщин, — ты чего там покупаешь? — И в одно мгновение красно-белой ракетой она пронеслась в другой конец зала.

— С тетей Рози никогда нет сладу, — улыбнулся Кейд. — Как идут дела в первый день?

— Очень хорошо. Спасибо за цветы. Они прекрасны.

— Рад, что тебе понравились. Надеюсь, ты пообедаешь сегодня со мной? Отпразднуем открытие магазина?

— Я… — Тори только что отговорилась от приглашения, пообещав, что придет к нему завтра, на воскресный семейный обед. «Я же устану сегодня до беспамятства», — напомнила себе Тори, а вслух сказала: — С удовольствием.

— Тогда я заеду за тобой в семь тридцать. Хорошо?

— Да, замечательно. Кейд, твоей тетушке действительно нужны все эти вещи? Не понимаю, к чему они ей?

— Они ей понравились. А потом она забудет, где их купила, и сочинит историю, что нашла их в маленькой лавчонке в Бейруте. Или скажет, что украла их у своего любовника, графа из Бретани, когда бросила его. А затем отдаст их почтальону или первому же члену секты «Свидетели Иеговы», который постучится к ней в дверь.

— А! Ну ладно, — растерянно ответила Тори.

— Но ты за ней присматривай, — посоветовал Кейд. — Она склонна незаметно набивать карманы. Ты просто следи, что она берет, и потом учти в счете.

— Но… — Взглянув на Рози, Тори увидела, как та сует в карман платья подставку для столового прибора. — О господи, — и она ринулась к Рози.

Кейд весело хмыкнул.

— Да, Рози ничуть не изменилась, — заметила Айрис.

— Нет, мэм, ни чуточки не изменилась. А как вы поживаете, миссис Муни?

— Чудесно. Да и ты, Кейд, выглядишь замечательно. Стал совсем самостоятельный. Как семья?

— В порядке, спасибо.

— Огорчилась, когда узнала о смерти твоего папы. Он был хороший. И интересный. А это редко сочетается в одном и том же человеке.

— Надеюсь, к вам это не относится. Отец всегда хорошо о вас отзывался.

— Он дал мне возможность достаточно зарабатывать на жизнь после смерти моего мужа, кормить детей. Я об этом всегда буду помнить. Ты похож на него. Взгляд тот же. Ты такой же справедливый и честный, каким он был, Кинкейд?

— Стараюсь. — И Кейд посмотрел на Рози, которая завела будильник, чтобы услышать, как он звонит, и поймал встревоженный взгляд Тори.

— У Тори дел сегодня по горло.

— Ничего, она справится. Она умеет делать дело. Иногда даже слишком хорошо.

— Но она всегда ершится, когда предлагаешь помощь.

— Да, она такая, — согласилась Айрис. — Но, с моей точки зрения, ты хочешь не только помогать ей. Мне кажется, у тебя еще кое-что на уме, и я хотела бы дать тебе кое-что, в чем нуждается каждый и что никто не желает брать.

— Вы хотите дать мне совет?

Она лучезарно улыбнулась:

— А ты умный мальчик. Я всегда тебя таким считала. Да, это совет. Маленький советик. Не тяни. Каждая женщина хоть раз в жизни желает потерять голову. А теперь дай мне эти хрупкие штуки, пока ты их еще не раскокал.

— Но она еще не вполне во мне уверена. Ей нужно время.

— Это она сама тебе сказала?

— Более или менее.

В ответ Айрис только округлила глаза.

— Мужчины! Неужели вы никогда не поймете, что женщина, когда так говорит, или действительно не заинтересована, или нерешительна, или уже обожглась раньше? Если бы ты для Тори не представлял интереса, она бы тебе это выложила сразу и напрямик. А назвать ее нерешительной язык не поворачивается. Значит, тут третья причина. Вон видишь того мужчину?

Кейд растерянно взглянул туда, где Сесил укладывал на тарелку печенье своими, похожими на два окорока, руками.

— Да, мэм.

— Если ты тоже обидишь мою девочку, я напущу на тебя этого медведя. Но так как я не думаю, что у тебя такое на уме, то предлагаю тебе доказать Тори обратное, что есть мужчины, которым можно доверять.

— Я как раз этим и занимаюсь.

— Но так как Тори пытается убедить себя, будто вы только друзья, то предлагаю тебе заниматься этим усерднее.

«Обмозгуй-ка это пожелание», — подумала Айрис и отошла в поисках потенциальных покупателей.

— Она прикарманила пять колец для салфеток.

В десять минут седьмого, заперев дверь и отослав Сесила в кладовую, Тори устало плюхнулась на стул возле прилавка и подняла вверх руки.

— Пять! Ну я понимаю, что можно взять четыре или полдюжины, но кому может понадобиться именно пять?

— Я не думаю, что она рассматривает их как комплект.

— Прибавь к этому две подставки для приборов, три серебряные пробки для винных бутылок и пару ложек для салата, и все это она сунула в карман, стоя рядом со мной во время нашего разговора. Положила их в карман, улыбнулась, сняла свои розовые пластмассовые бусы и надела мне на шею.

Тори в задумчивости потрогала бусы.

— Ты ей нравишься. Рози всегда делает подарки тем, кто ей нравится.

— И мне как-то неловко просить, чтобы она уплатила за все взятое. Ей ведь, наверное, ничего из этого не нужно. Господи, бабушка, ведь она истратила больше тысячи долларов. Больше тысячи, — повторила Тори и прижала руку к груди. — Я, наверное, от всего этого заболею.

— Нет, не заболеешь. И скоро будешь счастлива, если себе позволишь. А теперь я турну Сесила из кладовки, и мы уйдем, чтобы ты смогла дух перевести. Завтра приходи к Джей Ару. Мы очень давно не встречались за семейным обедом.

— Я приду, бабуль. Не знаю, как тебя благодарить, что ты потратила на меня целый день. Ты, наверное, устала.

— Да, ноги немного гудят. Мечтаю задрать их вверх, и чтобы Бутс подала мне стаканчик винца.

Айрис наклонилась и поцеловала Тори в щеку.

— Ты обязательно отпразднуй сегодня, слышишь?

Тори окончила записи, все убрала и заперла. «День прошел. И не просто, а успешно прошел», — рассеянно думала она по дороге домой. Она всем доказала, что вернулась, что это ее место и что она способна держать марку. Не просто выживать, но добиваться успеха.

Она не собирается сдаваться, она и не подумает сбежать. На этот раз она победит.

Повернув к дому, она вдруг увидела его таким, какой он был. А потом — каким стал. И увидела себя, прежнюю. И такой, какая она теперь.

Больше не сдерживаясь, Тори положила голову на руль и дала волю слезам.

…Она сидела на земле, изо всех сил стараясь не заплакать, однако слезы все равно текли. Она ободрала коленки, локоть и запястье, свалившись с велосипеда.