Язык, онтология и реализм - Лолита Макеева

Итак, по замыслу Дэвидсона, теория значения должна содержать конечный набор аксиом, из которого для любого предложения s языка L выводилась бы теорема, задающая его значение. Наибольший интерес для Дэвидсона представляет вопрос о том, какую форму должны иметь теоремы в теории значения, отвечающей сформулированным им требованиям. Он начинает с рассмотрения предположения, что эти теоремы должны иметь форму:

(1) s означает m,

где s — предложение из языка L, а m — его значение. По мнению Дэвидсона, в этой форме предложения соотносятся с их значениями как с особыми абстрактными сущностями. Подобно Куайну, Дэвидсон отвергает идею, согласно которой значением выражения является связываемая с ним сущность, но делает это по несколько иным причинам; как он отмечает, его «возражения против значений (как сущностей — Л.М.) … состоят не в том, что они абстрактны или что условия их идентификации неопределенны, а в том, что их использование ни в чем не проявляется» [Davidson, 1984, p. 21]. Ситуация принципиально не улучшится, считает Дэвидсон, если мы изменим форму задающей значение теоремы следующим образом:

(2) s означает, что p ,

где s заменяется именем предложения из L, а p — предложением метаязыка, определяющим его значение. Хотя в этом случае выражение «означает, что» является сентенциальным оператором, а не функцией, соотносящей имена с сущностями, оно создает интенсиональный контекст и сопряжено поэтому с крайне сложными проблемами [99]. Тем самым Дэвидсон отвергает семантические теории, в которых для характеристики значения (понимаемого, скажем, как употребление) допускается использование интенсиональных понятий. Единственный выход он видит в том, чтобы отказаться в теории значения от такого «обильного рациона» [100]. Для этого он предлагает заменить в рассматриваемой схеме интенсиональное выражение «означает, что» экстенсиональной истинностно-функциональной связкой эквиваленции, выражаемой словами «если и только если». Выбор этой связки объясняется тем, что в теории значения должна устанавливаться эквивалентность по значению между s и p. Чтобы эта замена была корректной, нужно превратить имя «s» в предложение, а для этого Дэвидсон вводит предикат T и тем самым получает следующую форму задающей значение теоремы:

(3) s есть T, если и только если p .

Эта схема будет выполнять возложенную на нее функцию (т. е. будет задавать значение предложения s), если, считает Дэвидсон, s будет описанием предложения объектного языка, указывающим, как оно составлено из значимых частей, а р будет замещаться самим s (в случае когда объектный язык является частью метаязыка) или переводом этого предложения s на метаязык. Теперь остается только уточнить, что представляет собой предикат T. По мнению Дэвидсона, этот предикат должен быть таким, чтобы все задающие значение теоремы были истинными, т. е. чтобы «s есть T» было истинно, когда истинно p , и ложно, когда ложно р. Наиболее подходящим кандидатом в этом случае оказывается предикат «истинно», и в результате мы имеем окончательную форму задающей значение теоремы:

(T) s истинно, если и только если p .

А это есть не что иное, как «условие адекватности» или «конвенция Т» из теории Тарского. Как пишет Дэвидсон, «для получения этого вывода мы прошли довольно извилистый путь, однако сам вывод можно сформулировать просто: теория значения для языка L показывает, „каким образом значения предложений зависят от значений слов“, если в ней содержится (рекурсивное) определение истинности в языке L» [Дэвидсон, 2003, с. 53]. Таким образом, согласно Дэвидсону, условие адекватности определяет условия истинности для каждого правильно построенного предложения языка L и тем самым обеспечивает все, что должна дать нам теория значения, задача которой — показать, как приписываются значения предложениям этого языка.

Как известно, Тарский очень пессимистически оценивал возможности применения его теории к естественным языкам в силу ряда особенностей последних: во-первых, из-за их семантической замкнутости, которая ведет к парадоксам, и, во-вторых, из-за их аморфности, многозначности, неопределенности и изменчивости, не позволяющих применять к ним формальные методы анализа. Дэвидсон не разделяет этого пессимизма, хотя и признает необходимость внесения некоторых изменений в T-предложения Тарского, в частности, с тем, чтобы учесть тот факт, что истинность предложений естественного языка зависит от того, кто их произносит, в какое время и при каких обстоятельствах [101]. Поэтому он предлагает использовать релятивизированные T-предложения:

s истинно в L, будучи произнесенным x в момент времени t, если

и только если p,

где x имеет областью значений говорящих на языке L, а t — моменты времени.

В отношении семантических парадоксов, которые, по его мнению, возникают из-за слишком широкой области применения кванторов в естественных языках, Дэвидсон указывает, что, хотя это серьезная проблема и у него нет для нее подходящего решения, тем не менее этот источник концептуального беспокойства, как, впрочем, и другие особенности естественных языков, не могут быть непреодолимым препятствием, поскольку для начала можно ограничиться формулировкой теории значения требуемого вида для тех фрагментов естественных языков, в которых риск появления парадоксов и затруднений минимален и, постепенно их расширяя, охватывать все более сложные случаи. При этом, считает Дэвидсон, никакого реформирования или усовершенствования языка не потребуется. Потребуется иное — четкое выявление логической структуры разнообразных выражений и предложений естественного языка. Поскольку теория значения должна показать, как значение сложных выражений зависит от значения их составных частей и способа их соединения друг с другом [102], этого можно достичь, только проникнув глубже в структуру естественного языка и показав, как все грамматические элементы естественного языка (включая наречия, прилагательные, предлоги и т. п.) влияют на условия истинности (и, соответственно, значение) предложений, в которых они встречаются. Благодаря усилиям Фреге, Тарского и многих других логиков на этом пути были достигнуты значительные успехи, и «впервые забрезжила мечта о формальной семантике для значительной части естественного языка» [Дэвидсон, 2003, с. 61]. Сам Дэвидсон внес в реализацию этой программы немалую лепту, осуществив анализ логической формы предложений о действиях, о причинно-следственных связях, предложений с косвенной речью и др. Вместе с тем он осознает масштабность выдвинутой им программы: «необходимо признать, что остается ошеломляющий список трудностей и головоломок» [Davidson, 1984, p. 35]. Однако, как он иронично замечает, «приятно осознавать, что мы не останемся без работы» (цит. по: [Grayling, 1982, p. 227]), и, более того, успешная реализация этого проекта стала бы поворотным этапом в развитии семантики, поставив ее на прочную экстенсиональную основу.

Как мы видим, теория значения Дэвидсона (или, точнее, программа создания такой теории) отличается от других семантических теорий (денотативной, верификационной, бихевиористской и т. п.) примерно так же, как семантическая теория истины Тарского отличается от традиционных теорий истины. Если традиционно теории значения должны были разъяснить понятие значения, то Дэвидсон намечает создание «конструктивной» теории: подобная теория напрямую не объясняет, что есть значение; вместо этого она порождает для каждого действительного или потенциального предложения естественного языка теорему, которая задает его значение и показывает, как это значение зависит от значения составных частей данного предложения [103]. По сути, Дэвидсон ставит семантическую теорию Тарского как бы с ног на голову. Тарский сформулировал рекурсивную теорию истины, приняв за исходные понятие перевода, а именно перевода предложения объектного языка на метаязык, и понятие значения. Дэвидсон же попытался сформулировать теорию значения, приняв без доказательства понятие истины. Основой для такой теоретической переориентации ему послужила идея о том, что значение предложения определяется условиями, при которых оно истинно.

Тем не менее у читателей, знакомящихся с теорией значения Дэвидсона, часто возникает чувство неудовлетворенности: им предлагают теорию значения, в которой значение характеризуется только тем, что оно задается довольно тривиальными T-предложениями: «снег бел» истинно, если и только если снег бел, или (когда объектный язык не является частью метаязыка) «Schnee ist weiss» истинно, если и только если снег бел. В ответ Дэвидсон мог бы указать на два важных аспекта его теории, о которых мы еще не упоминали.