Смола - Ане Риэль

Нет, еще он был уверен, что свиное жаркое с соусом из петрушки надо сделать национальным блюдом. Особенно если оно ждет его дома. Вот почему он не смог устоять и вышел из трактира аж за двенадцать минут до обеда! А вот рыбные шарики он не любит, но когда-то на них можно было хорошо заработать, еще до того, как к власти пришел «красный блок» со своими идеями. Роальд никогда не понимал, что он имеет в виду. Но он и сам не любил рыбные шарики.

Про ребенка Роальд еще никому не рассказывал, хотя мог бы – на днях он пару раз встретил полицейского. Но что-то его остановило. Если уж с кем-то об этом говорить, то точно не с полицейским. Можно заехать в школу и посоветоваться с кем-то там. Например, он был бы не прочь поболтать с той симпатичной учительницей музыки. Правда с недавнего времени она помолвлена с каким-то моряком и явно мечтает о семье, детях и так далее.

Тогда, может быть, лучше поговорить с пожилым врачом, который иногда заходит в бар и всегда рассказывает один и тот же анекдот? Во всяком случае, врачи обычно знают всех в округе. Правда, существует врачебная тайна, но тайны на этом острове – понятие растяжимое.

Вроде бы никто ничего не говорит прямо – но все обо всем знают.

Подумав, Роальд наконец решил наведаться в гости на Ховедет. Один.

Он никогда там раньше не бывал. Никто не ездил на Ховедет без необходимости, а поскольку Роальд и сам прекрасно справлялся с починкой, то и с Йенсом Хордером он знаком не был.

Столярная мастерская Хордера – или чем он теперь занимался, – казалось, совсем пришла в запустение. Вывеску на главном острове давно убрали, да и рождественские ели он уже давно не продавал. Кто-то видел, как он проезжал по острову с грудой мусора. Иногда он ошивался у свалки или на барахолке. Местные даже платили ему, чтобы он забрал у них металлолом.

Роальд удивлялся, что древний «Форд» Хордера все еще ездит. Говорили, что пикап принадлежал еще его отцу. Каким-то волшебным образом Йенсу удавалось держать его на плаву.

Марию Хордер Роальд видел всего однажды несколько лет назад в аптеке. Он даже не подумал бы, что это она, если бы рядом с ней не было Йенса.

Смешная парочка. Они просто сидели, молча держались за руки и смущенно улыбались. У Йенса были бездонные черные глаза. Он был стройный и крепкий, даже, наверное, красивый (если можно сказать так о мужчине), в потрясающей рубашке цвета слоновой кости. Мария на фоне мужа выглядела крупнее, но от этого не менее красивой. В трактире говорили, что она была очень стройной, когда только приехала на остров. Роальд поглядывал на нее, стоя в очереди, и с каждым разом она казалась ему все красивее. Было что-то невероятное в ее улыбке, в уголках губ. Вдруг настала ее очередь, и она пошла к кассе.

В последнее время Йенс Хордер стал больше походить на дикаря, а Мария, если верить слухам, стала невероятных размеров. Во всяком случае, так рассказывал почтальон, а он был последним, кто видел Марию на Ховедет. Это было давно.

С другой стороны, почтальон был не лучшим источником достоверной информации. Например, он говорил, что Хордеры каждый месяц получают письма от мафии, судя по всему – с очень большой суммой. Представить, что Йенс Хордер имел дело с мафией, было также сложно, как и то, что он убил свою мать. Кстати, в этом почтальон тоже был абсолютно уверен. Возможно, у почтальонов фантазия богаче, чем у других людей, ведь они получают такое количество информации и столько потенциальных секретов, которые могут только сами додумать. Если только они не просвечивают конверты рентгеном. Этот почтальон вряд ли мог заниматься подобными вещами. Не поэтому ли у него один глаз косит?

Чтобы наведаться в гости на Ховедет, Роальду нужен был предлог. И хоть путь был недолгий – всего лишь перебраться через перешеек, Роальд будто бы собирался в большое путешествие.

С Йенсом они едва были знакомы, и Роальд сомневался, что тот его вообще узнает. Опять же, нельзя ехать в гости без видимой причины. Можно, конечно, сказать все как есть: что ночью Роальд увидел мальчика, бегущего на Ховедет, и хотел спросить, не знают ли Йенс с Марией что-то об этом. Может, у них дома тоже что-то украли.

Нет, все-таки он не хотел вот так просто называть мальчика вором. Вдруг он таким образом ему навредит. У этого ребенка, кем бы он ни был, наверняка и так множество проблем. Да и стоить ли вообще упоминать ребенка при Йенсе и Марии.

Может быть, стоит пригласить их в трактир? А заодно как бы невзначай поинтересоваться, случались у них кражи. Но о ребенке ничего не говорить. Нет, это слишком далеко от сути дела. Очевидно, что Хордеров социальная жизнь острова мало интересовала. При старом хозяине Йенс иногда заглядывал в трактир. Но вряд ли они сидели вместе в баре, встречались на вечере дартса, отмечали праздник лета или Рождество. И только то, что дядя Роальда как-то раз заехал к Йенсу в мастерскую, не было достаточным поводом для того, чтобы надеть выходную рубашку и выпить вместе по кружке пива. Роальд даже не был уверен, что Йенс вообще пьет пиво. Да и есть ли у него выходная рубашка?

Так что же ему придумать?

Собака! Как-то раз в трактире Роальд обмолвился, что хотел бы завести собаку, но в то же время не уверен, что справится с такой ответственностью. На что парочка, Ларс и Взбучка, которые заходили посмотреть футбол, сказали, что он может иногда гулять с их охотничьей собакой.

Ларс страдал от подагры и с трудом ходил, а его жена всегда была очень раздражительной. Про таких обычно говорят: «излишне эмоциональная». После того как она влепила почтальону пощечину за то, что тот принес ей письмо из банка с суммой задолженности, их с мужем стали называли «Ларс и Взбучка». Все знали о ее проблемах с алкоголем, но никто это не обсуждал. Во всяком случае, при Ларсе.

У них была немецкая жесткошерстная легавая по кличке Ида. Она была похожа на пожилого джентльмена с бородой, несмотря на пятилетний возраст, и такая же эмоциональная, как хозяйка.

Вместе с тем Ида с бородкой была очень ласковой и сильной собакой. Ларс и Взбучка попросили Роальда спускать ее с поводка,