Детство - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пробка ишшо от графина, хрустальная. Красивая, страсть! Расчёска поломата, зато ишь ты, из сандалового дерева. Пахнет!
Отдельно несколько книг, на растопку отдали. Одна хорошая, только страниц половины не хватает и обложки, щенком погрызена, арифметика с простейшими уравнениями. Другая новая почти совсем, только хранилася видно плохо, страницы все набухли от влаги да послипалися. Adventures of Oliver Twist. Dickens. Ну и вовсе хлам, что только зад подтирать.
Разложив всё добро так, штобы в глаза бросалася, вздыхаю счастливо. И-эх! Сказала бы тётка сейчас, что дармоед! За один-то день такое богачество!
Прошёлся вблизи, насобирал грибов да случайно подбил молодую утку, не вставшую ишшо на крыло. Специяльно хрена бы вышло, а тут на тебе! Не день, а прям-таки Рождество с именинами!
Сидя перед пристроенной на огонь кастрюлей, помешиваю изредка, добавлю што надо, да в книгу поглядываю.
«Глава I
повествует о месте, где родился Оливер Твист, и обстоятельствах, сопутствовавших его рождению.
Среди общественных зданий в некоем городе, который по многим причинам благоразумнее будет не называть и которому я не дам никакого вымышленного наименования, находится здание, издавна встречающееся почти во всех городах, больших и малых, именно – работный дом. И в этом работном доме родился, – я могу себя не утруждать указанием дня и числа, так как это не имеет никакого значения для читателя, во всяком случае на данной стадии повествования, – родился смертный, чье имя предшествует началу этой главы.
Здорово ведь пишет, а!? Дура, што отдала, небось и не читала даже! Хотя… известное дело, господа! Все они с придурью.
Глава 21
Козьемордая налетела на меня у самого входа на дачи, схватив за руку и потащив было за собой, но несколько шагов спустя остановилась, будто запнувшись.
– Почему так долго не приходил, мальчик?! – Голос такой недовольный, будто мужа после загула встречает, – И что это у тебя?!
– Доспехи, барышня, – И глазами на неё луп-луп, кругля их старательно. Известное дело – перед лицом начальственным вид нужно иметь лихой и придурковатый.
У крестьян так издавно заведено – не можешь коли сопротивляться чему, барин там приехал, исправник иль чиновник какой? Шапку долой, кланяйся почаще и невпопад, да мало что слюни не пускай, будто блаженный.
Перетянут плетью по хребту раз-другой, да и плюнут на дурачка. Не всегда, канешно, но часто так бывает. И остаются крестьяне при своём, а баре с таком восвояси уезжают. Правда, и у бар на такое свои хитрости есть.
– Я вижу, что доспехи! – А голосок такой начальственный, вот её мужу-то будущему не свезёт! – Почему доспехи? Маски где? Пончо?
– Ну дык… я ж не старьёвщик-то, – И глаза округляю – синие-пресиние! Морда лица у меня обычная, на пучок пятачок, а вот глаза, девки на Хитровке говорили, красивые. И хозяйки, когда по Москве ходил, руки свои в работы предлагаючи, тожить. Синие патаму што, ну прям совсем пресовсем, а ресницы тёмные. Выразительные глаза, вот, – Мне муки порченой да портков господских ношеных, не по размеру, и не нужно больше.
Козьемордая тряхнула головой, посмотрела на меня и тряхнула ещё раз, ажно волосёнки светлые из-под шляпки выбилися. Блёклые.
– Причём тут старьёвщик, мальчик?
– Ну так… поторговаться для веселья, как на ярмарках, оно как бы и можно, но денюжек-то с ентой барышни, Фаины, так и не получил. Сама не дала и другим запретила. Я и подумал, значица, что чем другим торговать надобно, а то опять… так вот…
– Вот оно в чём дело? Ну, Фая… Не бойся, мальчик, – И по руке гладит, – Приноси. Маски в другой раз приноси. Пончо.
Слова так по отдельности, будто с дурачком деревенским разговаривает.
– А… ну как барышня Фаина снова захотит чево-ничево из старья? – Чево бы дурачка-то не закосить? Хотит барышня, так и на ей! – Ну, заместо денег?
– Я поговорю, – А сама ажно ножкой притоптывает, злиться начала, значица.
– Вы-то, бырышня, и тово… А ну как та барышня тоже… тово?
– Задаток тебя устроит?
– Ну, оно как бы и да, – Подпускаю в голос сомнений, и козьемордая, топнув снова ногой, потащила меня за собой. Проживает она, как мне и думалося, по соседству с щекастой той старьёвщицей. Не столько подружки, значица, сколько соседки. Вроде как дружат, а вроде как и поддруживают.
– Жди!
Оставив меня на лужайке перед домом, она легко взбежала на веранду и скрылась внутри. Стою, в носу ковыряяся, пока служанка пялится неодобрительно. Ишь! Будто не знаю, что при людях козявки из носа добывать не принято! Чай, не уголь. А што она? Смотрит так, будто я рубль одолжил и возвращать не спешу. Ты здеся наёмный персонал, ну и неудовольствие своё не мне выказывай, а дочке хозяйской! А то пялится!
Минут через несколько барышня вернулася, сунув в руку три рубля медной мелочью.
– Задаток, – Сказала она, – За маски и пончо из травы. Спросишь Елбуговых. Лиза Елбугова, это я.
– Так значица, приятственно познакомится, – Ответствую вежественно и ногой босой по земле – шарк! – А я Егорка, значица.
Лицо у козьемордой барышни Лизы сделалося таким, что и непонятно – стукнуть ей меня больше хочется, иль посмеяться. Снова головой так – дёрг! Не падучая у неё? Отдвигаюся подальше, а ну как заразное што? Не хватало ишшо вот так вот на Хитровке задёргаться! Или енто от умственности лишней, што из мозгов через ухи вылазит?
А барышня тем временем перечисляет, што ей нужно, и как енто што должно выглядеть. Оно несложно вроде как, но переспрашиваю кажный раз, што и как. Злится барышня, ан не зря переспрашиваю. Понятно, што ей самой и непонятно толком, што же ей хотца. Известное дело, баба! Така маленькая, а уже голову морочит и злиться на меня за то, што сама бестолковится.
– Анфан террибль[55]!
– Сама такая!
Барышня козьемордая вылупилася на меня, а я в ответ, значица. Дескать, што смотришь-то? Снова головой дёрнула, но смолчала. Решила, наверное, што показалося. А то! Глаза ж у меня выразительные, дяденьки разбойники говорили, што такие гляделки – первеющее оружие для мошенника. Вот так луп-луп, и верится.
– Всё понял?
Киваю головой так, што куда там лошади, когда та от слепней отмахивается!
– Так ли беспочвенны мои сомнения в этом мелком индивидууме? – Еле
