Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Александр Алексеевич Другов

— Звонили из этого номера, мсье.

— Спасибо, догадались!

Ковальски молча вышел, Хелле задержался, чтобы сунуть в руку коридорному десять франков — Ковальски не переносил давать на чай и предоставлял подчиненным возможность делать это за него.

В коридоре Ковальски, не глядя на Хелле, бросил:

— Не спускайте глаз с Гутманиса. Он — наше самое слабое место. Ковальски потребовалось две минуты, чтобы выяснить по телефону, что машина их технической службы стоит рядом с «Гранд-отелем». Чертыхнувшись, он велел Хелле ждать в номере и бросился вниз.

* * *

Техники скучали в своей машине уже около трех часов. Если быть точным, они скучали два часа сорок восемь минут. Точности требовала служба — в соответствии с полученным приказом, следовало не только записывать все переговоры объекта, но и регистрировать и хронометрировать его передвижения.

Дождавшись появления объекта у гостиницы, сотрудники пунктуально сообщили об этом по инстанции. Затем они «довели» Соловьева до «Гранд-отеля» и пристроились ждать неподалеку от входа. Один из них быстро сбегал в магазинчик на ближайшем углу за бутербродами, сделанными из длинных батонов, и кока-колой. Они принялись за еду, чертыхаясь, когда корка царапала рот — оба предпочитали американские гамбургеры с мягкими булками.

Техники пребывали в хорошем настроении. Погода стояла отличная, объект, судя по его поведению, особых хлопот не сулил. Как это часто бывало, они не получили детальной информации о человеке, которого «вели». Тем более они не могли знать, что в этой же гостинице находится тот, по чьему требованию они следили за Соловьевым.

Несколько странным казалось только поведение объекта в номере «Гранд-отеля». Судя по звукам, он среди дня то ли отдыхал, то ли чего-то ждал. Сразу после прихода в номер вышел, затем вернулся, когда звонил телефон. Молча снял трубку и затих. Через некоторое время выпил, судя по звуку, бутылку пива или минеральной воды, два раза чиркал зажигалкой.

Они лишь терпеливо ждали, в этом и заключалась их работа. За годы работы в «фирме», они видели и, особенно, слышали такое, что удивить их чем-либо было трудно, если вообще возможно. Объекты наблюдения и прослушивания продавали и покупали государственные и коммерческие тайны, задерживались ФБР, пили, кололись наркотиками, занимались любовью в самых невообразимых местах, ели, спали, скандалили со своими супругами и любовницами. Некоторые били детей. Один застрелился у них на глазах на балконе своего дома.

В номере Соловьева было по-прежнему тихо. Некоторое время были слышны мужские голоса, они доносились как из слабенького радиоприемника. Затем в наушниках послышались резкие движения, звуки торопливых шагов, шум лифта, после недолгой паузы — отдаленные голоса посторонних, как будто в коридоре. Сотрудники наблюдения подобрались в своих креслах. Было ясно, что объект вот-вот выйдет из отеля. Но ничего подобного не произошло, зато раздался звонок мобильного телефона, а вскоре в окне машины появилось разъяренное лицо Ковальски.

— Какого черта вы здесь делаете?

Не дожидаясь ответа, который был совершенно очевиден, он приказал:

— Включите ваш монитор! Скорее всего, объект ушел запасным выходом. Быстро за ним!

Поднявшись в свой номер, Ковальски сообщил Хелле, терпеливо сидящему в кресле:

— Это действительно был Соловьев. Служба наблюдения «довела» его до отеля и ждала у входа. Они понятия не имели, что я здесь остановился. Когда они подхватят его — позвонят мне. Идите.

Дождавшись, когда за Хелле закроется дверь, Ковальски подошел к окну и стал задумчиво разглядывать фасады домов на другой стороне улицы. У него не было времени для хитрых комбинаций. Он запретил Хелле заниматься Соловьевым. Но что останется делать, если не удастся остановить его другими способами?

* * *

Покинув как можно незаметнее гостиницу, еду на метро в «Блэкстон» — среди дня это может оказаться в два раза быстрее, чем добираться на машине. Качаясь в вагоне, подвожу итоги проделанной работы.

Итак, разговор в гостиничном номере заставляет сделать несколько выводов. Инстинкт самосохранения настоятельно подсказывает поставить на первое место новость о том, что Ковальски и Хелле знают о моем существовании. Скорее всего, знают от Бортновского. И людей, пугавших меня в ресторане, посылал, вероятнее всего, Хелле.

Ковальски запретил Хелле меня ликвидировать. Очень мило с его стороны. Хотя, нужно признать, руководит им только здоровый прагматизм, на котором основаны взаимоотношения спецслужб всего мира — убей сегодня чужого агента, завтра начнут истреблять твоих. Но, боюсь, Ковальски будет оставаться джентльменом, лишь пока я не создаю реальной угрозы для его операции.

Беспокоит меня и активность немца. Он больше других заинтересован в моей ликвидации — третья новость заключается в том, что именно он убил Турчина и Лорана. Было бы преждевременным утверждать, что моя участь решена, но Хелле успокоится, только когда увидит мое мертвое тело. Тем более после того, как он и его партнер по сегодняшним переговорам обнаружат, что их разговор прослушивали. Суммируя сказанное, Хелле может легко нарушить приказ своего шефа и пристукнуть меня. А потом поставить его перед свершившимся фактом. И Ковальски уже не сможет помешать ему, ибо после драки кулаками не машут.

Что же касается сути дела, то выяснилось, что Ковальски через Хелле использует Гутманиса вслепую в операции против нашего космического проекта «Гермес». Только вот содержание самой операции остается для меня неизвестным. Вместе с тем, важно уже то, что очерчен круг вопросов, которые надо выяснять, и известен круг лиц, задействованных в операции против проекта.

Возвращаясь к Хелле. Я опасен для него как человек, способный разоблачить его перед Гутманисом. Поэтому он скорее всего не угомонится и пошлет, или уже послал, своих людей по мою душу. И они, скорее всего, будут ждать меня у гостиницы.

Оставив такси за квартал от гостиницы, дохожу до угла улицы, на которой стоит «Блэкстон». Дождавшись группы молодых людей, вместе с ними проскакиваю в небольшой магазинчик на перекрестке. Через его витрину просматривается вся короткая рю де Парм и ясно виден вход в гостиницу. А у входа — машина с водителем.

Обложили так обложили. С этой единственной мыслью слоняюсь вдоль полок с товарами. Фрукты, молоко, крупы, хлопья, вино. Вино. Недорогие столовые вина по десять-пятнадцать франков бутылка и по соседству, скажем, Шато Мутон Ротшильд и Шато Лятур. Задень средний российский турист неловко локтем пару таких бутылок, которые стоят на самом краю полки, и не на что будет возвращаться в Москву. Разглядываю и аккуратно ставлю бутылки на место. На темном стекле остаются ясные отпечатки пальцев. Это мне не нравится.

Полка с кухонными принадлежностями. Медленно перебираю их с видом добропорядочного и хозяйственного человека, обремененного семейными проблемами. Чего здесь только нет! Масса