Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Александр Алексеевич Другов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В вестибюле гостиницы заполняю регистрацию, отбиваю попытку носильщика завладеть моей сумкой — незачем ему знать, что в сумке нет ничего, кроме нескольких газет — и поднимаюсь в свой номер.
Там оставляю сумку и иду по коридору к триста двадцать четвертому номеру. К счастью, здесь замки отпираются не магнитными карточками, а обычными ключами. После некоторых манипуляций замок щелкает, я вхожу в номер Фрэнка Ковальски и обвожу помещение взглядом. Да, вот что значит «иные финансовые возможности»! Этот двухкомнатный номер совсем не похож на мои скромные апартаменты в «Блэкстоне». Но времени разглядывать жилище моего предполагаемого противника совершенно нет — есть более важные дела.
В принципе, будь я лучше оснащен, можно было бы прибегнуть к самым разным методам снятия информации. Скажем, самый обычный телефон может сообщить массу интересного о разговорах его хозяина, если тот находится неподалеку от аппарата. В обычной ситуации небольшой электромотор заставляет колокольчик телефона подавать звуковой сигнал вызова. Но происходит и обратное явление, называемое «микрофонным эффектом». Даже когда трубка не снята, колокольчик воспринимает колебания воздуха, производимые, в том числе, и человеческим голосом и, переводит его в электромагнитные импульсы. Снять их и расшифровать можно на некотором расстоянии с помощью относительно несложного прибора, которого у меня под рукой, к сожалению, нет.
Но есть методы и попроще. Быстро прохожу к стоящему на журнальном столике телефону, снимаю трубку и спичкой заклиниваю клавишу отключения, на которой лежала трубка, во включенном положении. Перочинным ножом вскрываю трубку и вытаскиваю из нее динамик — когда я уйду, телефон останется во включенном положении, и чихни я в своем номере, он исправно донесет этот чих до ушей удивленного Ковальски. Затем аккуратно кладу трубку на аппарат и звоню в снятый мной номер. Выйдя из апартаментов Ковальски, быстро иду к своему номеру. Еще отпирая дверь, слышу телефонные звонки. Как ни парадоксально, это я звоню самому себе. Включаю режим конференции, сдвигаю регулятор громкости на максимум и ставлю рядом с динамиком миниатюрный диктофон. Мало ли что интересное может быть сказано сегодня в номере Ковальски.
Ну вот, пока вроде бы все. Можно перевести дыхание. Залезаю в бар-холодильник, набитый самым разнообразным спиртным и прикидываю гостиничную наценку. Бормочу: «Пейте сами за такие деньги» и захлопываю холодильник. Ожидание затягивается на час с лишним. За это время я успеваю подремать в кресле, выкурить две сигареты и, наплевав на экономию, все-таки выпить бутылку «Хейнекена». Наконец в динамике раздается шум, приглушенно хлопает дверь и звучит низкий уверенный голос:
— Вы делаете ошибку за ошибкой! С этой минуты вы будете выполнять только мои указания!
Говорят по-русски с довольно сильным акцентом — это англичанин или, скорее, американец. У того, кто ему отвечает, отчетливый немецкий акцент. Поскольку языком общения выбран русский, совершенно очевидно, этот второй — тот самый помощник Гутманиса Отто Хелле, бывший сотрудник восточногерманской службы безопасности «Штази».
Он оправдывается:
— Я не могу уследить за всем! Гутманис не заботится о безопасности так, как положено.
— Что произошло у вас в офисе?
После короткой паузы Хелле неохотно объясняет:
— Кто-то проник в кабинет Гутманиса. Использовались дубликаты ключей — следов взлома или отмычек нет. Был вскрыт и затем заперт сейф. Охранника — он привел в офис ночью свою девку — ударили так, что он лежат без сознания минут пятнадцать.
После паузы Ковальски говорит:
— Работа квалифицированная со всех точек зрения. Кто это мог быть, по вашему мнению?
Хелле даже не требуется времени для размышлений:
— Скорее всего, Соловьев. Вы же сами справедливо сказали — работал профессионал высокого класса.
Если бы это был не Хелле, мне было бы приятно слышать такую оценку. Между тем, Ковальски интересуется:
— Где он взял ключи, этот ваш профессионал?
— Скорее всего, снял отпечатки с комплекта Гутманиса. Не сам, конечно, по его заказу это сделали двое уличных воров.
Звуки шагов, звяканье стекла. Судя по всему, эти двое в номере Ковальски решили выпить. Через некоторое время Ковальски несколько бодрее прежнего интересуется:
— И что вы намерены делать?
— Надо принять меры в отношении Соловьева. Он нам мешает.
Ковальски резко возражает:
— Даже не думайте об этом! Достаточно того, что вы ликвидировали двоих. В нашей профессии существуют определенные правила: мы не убиваем друг друга! Без крайней необходимости. Мои люди уже занимаются им. Пока Соловьев будет разбираться в сути происходящего, мы завершим операцию против «Гермеса». Для русских это будет катастрофой.
Интересно, что это значит: «Мои люди уже занимаются им»? Каким образом они мной занимаются? Кажется, я что-то прозевал. Между тем Ковальски продолжает:
— Гутманис ни о чем не догадывается? Я боюсь, он поломает нам всю игру.
Хелле неторопливо отвечает:
— Он опытный бизнесмен, и у него есть интуиция. Конечно, кое-какие вопросы возникли. Но его интересуют прежде всего деньги и возможность заняться легальным и престижным бизнесом. А это вы ему гарантировали.
— Учтите, в решающей стадии операции вам надо будет позаботиться о нашем любителе пингвинов. Он — ключевая фигура. Подождите минуту, я закажу нам кофе.
Мне кажется, я ослышался. Что он сказал? В этот момент звякал стакан и было плохо слышно. Я еще размышляю над этим вопросом, а руки уже сами торопливо забирают со стола диктофон, подхватывают сумку. В динамике телефона слышно, как Ковальски берет трубку.
Слышится удивленное:
— Телефон не работает.
И после паузы не слишком естественное и явно предназначенное для моих ушей:
— Наверное, что-то на линии. Ничего страшного, потом позвоним.
Ковальски потребуется минуты две-три, чтобы выяснить, с каким номером связан их телефон. Этого мне вполне достаточно, чтобы без особой суеты, но и без промедления, убраться из гостиницы.
* * *
Ковальски и Хелле стояли в пустом номере «Гранд-отеля», снятом Соловьевым. Пожилой коридорный, только что открывший дверь, услужливо топтался рядом, заглядывая время от времени им в лица. На журнальном столике стояла пустая бутылка из-под пива и стакан со следами высохшей пены, в пепельнице — два аккуратно загашенных окурка. Двое из присутствующих были профессионалами, и объяснять суть произошедшего не было никакой необходимости.
Однако Ковальски не смог удержаться:
— Вот, дорогой мой Хелле, результаты ваших промахов. Вам все ясно? Объяснить, кто здесь только что был и слушал наши разговоры? Соловьев подобрался вплотную уже не только к Гутманису, но и ко мне!
Не понимавший ни слова из их разговора коридорный на всякий случай подобострастно
