На закат от Мангазеи - Сергей Че

пояс, связал оленю ноги куском веревки, и с трудом потащил тяжелую тушу вниз, к яме.

Все стояли на вершине холма и молча наблюдали, как самоед сперва долго, надрываясь, спускал оленя по склону, потом, когда до ямы оставалось несколько шагов, стал осторожно подталкивать тушу к краю. Наконец, олень с шорохом рухнул вниз, увлекая за собой комья мокрой земли, исчез, оставив после себя только длинный темный след на зелени холма. Хадри отпрыгнул от ямы, и Макарину показалось, что там, откуда упал олень, яма стала шире.

Когда самоед поднялся обратно, то долго о чем-то говорил Шубину, хмурясь и с опаской поглядывая на расстилающееся внизу болото.

- О чем он говорит, Шубин? – спросил воевода.

Поморец обернулся.

- Говорит, что подземные духи приняли жертву… Вроде бы.

Кокарев хмыкнул.

- То есть можно ехать дальше?

- Да. Только единственная дорога через топи как раз перекрыта ямой. И ее не объедешь, затянет. Тут как раз с краю самое гиблое место. Придется в обход, вдоль края болота. Дальше будет еще тропа, а там и до излучины Пура недалеко. К ночи должны успеть.

- Так чего ждем? – сказал воевода. – Давайте уже покинем побыстрее эту яму. Меня от одного ее вида трясет.

Все спешно разбежались по нартам, Хадри огрел ведущего оленя шестом, и упряжки набирая скорость, ринулись с холма вниз, забирая вдоль болота направо.

- Что там было? - спросила Иринья.

- Ничего особенного, - ответил Макарин. – Дыра в земле. В обход поехали.

Яма не выходила у него из головы. Он смотрел в ее сторону, даже когда они спустились с холма в низину, и про яму стал напоминать только висящий над болотом слоистый пар. Провал навряд ли был входом в преисподнюю, но что-то потустороннее все же чудилось в этом идеально круглом отверстии.

Словно в ответ на эти мысли, снизу, из-под земли вдруг послышался глухой рокот. Из оставшейся позади ямы вырвались клубы сизого дыма. Землю тряхнуло, и вместе с землей, казалось, тряхнуло все вокруг, холмы, болото, воздух. Олени заверещали, вздыбились, рванули вперед, грозя разорвать упряжь. Сквозь нарастающий со всех сторон грохот послышался крик воеводы «Вперед! Быстрее!», а сзади, все ближе и ближе подбиралось белесое вонючее облако, сквозь которое обернувшийся назад Макарин видел, как медленно сползает вниз склон только что покинутого ими холма. Яма расширялась. Уже стали видны языки новых провалов. Земля сползала в дыру целыми пластами, один за другим. Макарин не услышал команды, но увидел, как казаки в панике спрыгивают с нарт и бегут вперед. Да, подумал он будто в ступоре, нарты тяжелые, нужно облегчить, тогда может успеем уйти. Он перевалился через борт, упал в мягкий ягель. Почва под руками ходила ходуном и была горячей. Краем глаза он увидел, что кусок покрытой лишайником земли исчез совсем рядом, в нескольких шагах от него. Он оступился, едва не упав в разверзшуюся перед ним пропасть. Дым валил не переставая, мешая видеть, забивая вонючей взвесью нос и глотку. Задыхаясь, он налетел вытянутой рукой на что-то мягкое, и не сразу понял, что это бок стоящего оленя. Затем из тухлого облака на него налетел Шубин, сбил с ног, заорал:

- Зачем ты ее бросил, дьяк! Живо за мной, веревку ищи!

И пролетел мимо, назад, туда где расползались во все стороны языки провала.

Макарин с трудом поднялся, и только сейчас до него дошло, что уже не слышно рокота снизу, не слышно шороха осыпающейся земли, а олени, хрипя, дергают вперед нарты, но не могут сдвинуться с места.

- Твои нарты сорвались, дьяк! - крикнул Шубин. – Там Иринья, веревку давай!

Натянутые как струна постромки тянулись от бортов шубинских нарт вниз, в темноту затянутого дымом провала. Оттуда торчала голова оленя с выпученными глазами. Олень бил края ямы копытами, пытаясь выкарабкаться.

Шубин кинул конец веревки.

- Держи. Я попробую до нее добраться.

Он обмотался другим концом, опустился на колени и осторожно пополз к провалу.

- Э! Вы что, все с ума посходили?! – набежал с боку воевода. – А ну быстро режьте упряжь!

- Там девка, - сказал ему Макарин.

Кокарев умолк в замешательстве, но быстро среагировал:

- Ну и что? Вы хотите, чтобы всех оленей туда утащило? Они еле держатся! Плевать на девку!

Он вытащил нож и шагнул к упряжке.

- Стой, воевода! – вставая, зарычал Шубин, подскочил ближе и оттолкнул его. Подбежавшие казаки взревели и вытащили сабли.

Кокарев побагровел.

- А ну, казачки, а зарубите-ка мужика за неповиновение!

Шубин отступил к провалу.

Макарин шагнул вперед.

- Воевода, девка мне нужна. Ее надо вытащить.

Кокарев сплюнул.

- Добренький ты слишком, дьяк. Такие долго не живут. А ты, поморец, у меня еще попляшешь.

Макарин обвязался веревкой, как мог, затянул узел, сказал Шубину:

- Отойди дальше, я сам попробую. Ты тяжелый, и впрямь всех на дно утащишь.

Шубин кивнул.

- Надо сделать противовес, - сказал Макарин. – Когда я полезу вниз, станет раза в полтора тяжелее, и олени действительно могут не выдержать. Воевода, думаю надо усадить всех обратно по нартам. Тогда может получиться.

Кокарев недовольно махнул рукой и отвернулся. Казаки, гомоня, разошлись по упряжкам. Подбежал Хадри, что-то залопотал по-своему, Шубин отмахнулся.

- Сядешь в нарты, - тихо сказал ему Макарин, - привяжись к ним покрепче. Один ты меня с ней не вытянешь. А помогать тебе, кроме самоеда, точно никто не будет. Как крикну, пусть бьет оленей своей палкой так, чтобы они и не думали стоять на месте. Тогда неважно будет, что там хочет воевода с его казаками.

- Тебя-то они навряд ли бросят, - возразил Плехан.

Макарин, не ответив, пожал плечами и опустился на землю. Подходить к зияющей дыре не хотелось.

Он полз к ней, стараясь ни о чем не думать. Натянутые постромки