Печать тернового венца - Антон Леонтьев

Антонио в те дни я видел редко. Он каждый день принимал участие в генеральных конгрегациях, где прибывшие со всего света в Италию кардиналы обсуждали насущные проблемы (которых было более чем достаточно), занимались подготовкой похорон Адриана и предстоящего конклава и пытались договориться о том, кто же станет следующим наместником святого Петра.

...В тот день с утра я посетил институт, где работал профессор Маурисио Пелегрино. После телефонного звонка моего брата-кардинала он любезно согласился принять провинциального священника.

Первое, что бросилось мне в глаза, был страх, явно читавшийся на лице медика.

Профессор принял меня в большом светлом кабинете, стены которого были украшены абстрактными рисунками. Пелегрино сразу же сообщил мне:

– Падре, я не могу уделить вам много времени, через полчаса начинается операция, которой я руковожу.

Но он не столько спешил, сколько боялся. Профессор старался не смотреть на меня, а на висках у него выступили капли пота, и я не верил, что это последствие небывалой жары – в кабинете работали кондиционеры и царила приятная прохлада.

– Профессор, как вы относитесь к слухам о том, что папа Адриан умер не своей смертью? – спросил я, решив, что лучше всего атаковать его прямым вопросом.

Пелегрино вздрогнул и яростно ответил: – Папарацци в погоне за дешевыми сенсациями не останавливаются ни перед чем. Даже перед смертью святого отца!

– Это не ответ на мой вопрос, а скорее, общие слова, – настаивал я на своем. – Меня интересует смерть папы Адриана. От чего она последовала?

– Перечитайте официальный бюллетень, – заявил профессор. – Там все очень подробно освещено.

– И все же, не могли бы вы повторить для меня? – сказал я. – Говорят, что вы написали бюллетень под диктовку статс-секретаря и камерленго.

– Что за чушь! – возмутился профессор, и я тут же понял, что попал в точку. – Оба кардинала не имеют отношения к составлению бюллетеня. Я бы никому не позволил оказывать на себя давление! Вы хотите знать, что произошло той ночью? Извольте! После выхода из комы ослабленный организм его святейшества пережил подлинный шок, что и привело к коллапсу спустя несколько часов. Его сердце отказалось работать, и сделать было ничего нельзя.

– А из-за чего остановилось его сердце? – упрямо спросил я, подумав про себя, что профессор, похоже, хорошо знаком с тактикой софистов.

– Падре, вы не мой коллега по цеху, чтобы я излагал вам сугубо медицинские детали кончины одного из моих пациентов, – заявил профессор с нервной усмешкой. – Для дилетантов наподобие вас вполне достаточно того, что я уже назвал.

– Значит, вы исключаете, что папа был отравлен или умерщвлен каким-либо иным образом?

Маурисио Пелегрино моргнул, и в тот момент я окончательно уверился в том, что Адриана убили.

– Конечно же, я исключаю! – прогрохотал профессор и в раздражении хлопнул ладонью по полированной поверхности стола. – Или вы сомневаетесь в моей компетенции, падре? В смерти святого отца нет ничего таинственного. И конечно же, он не был убит!

– А отчего он впал в кому? – спросил я. – Правда ли, что удар по голове...

– Неправда! – произнес, вставая, профессор. – Конечно же, неправда! Вы начитались глупых статеек в дурных газетенках, падре. Одиннадцатого декабря у святого отца был сердечный приступ, который привел к остановке сердца и клинической смерти. Его удалось вернуть к жизни, но папа Адриан впал в кому. Пять предыдущих пап также умерли от сердечной недостаточности, так что здесь нет ничего удивительного. Надеюсь, у вас более нет ко мне вопросов!

– Нет, как же, – произнес я, – профессор, я хотел бы бросить взгляд на историю болезни папы Адриана, если вы не возражаете.

– Возражаю! – заявил, подходя к двери и распахивая ее, бывший лейб-медик. – Только ордер, подписанный судьей, принудит меня сделать это. Я обязан соблюдать врачебную тайну даже по отношению к моим покойным пациентам. А теперь прошу вас удалиться!

Мне не оставалось ничего иного, как ретироваться. Оглянувшись, я обнаружил на этаже туалет и, зайдя в него, заперся в одной из кабинок. Нестандартная ситуация требовала нестандартных мер. Я знал, что все мои прегрешения Господь мне простит: ведь я, в отличие от профессора, действовал во благо церкви.

Я быстро стянул черную сутану и остался в джинсах и майке. Из портфеля я извлек тонкий белый халат и надел его. Быстрым движением приклеил на верхнюю губу роскошные усы, а на нос водрузил очки в роговой оправе, затем надел седой парик.

Завершив внешнюю метаморфозу, я вытащил из портфеля наушники, прикрепленные к небольшому приборчику, и принялся слушать разговор в кабинете профессора Пелегрино. Я ведь прикрепил к столешнице крошечный, похожий на скрепку, передатчик, который позволял мне слышать все, что говорили в кабинете профессора, самому находясь на удалении до ста пятидесяти метров. Покидать институт я пока не собирался, ведь профессор, если он не лгал, собирался вскоре отправиться на операцию.

– Он только что ушел, – услышал я встревоженный голос Пелегрино.

Итак, мой план удался: я вывел его из равновесия и дал понять, что откровенно подозреваю его во лжи. Профессор, конечно же, позвонил своим сообщникам, беседу с которыми я и хотел услышать. Опустившись на крышку унитаза, я внимал каждому его слову. Увы, фразы собеседника доктора до меня не доносились, но и того, что сказал лейб-медик папы Адриана, было вполне достаточно.

– Этот Ортега – настырный тип, из разряда засранцев, с радостью сующих свой длинный нос в чужие дела, – продолжал профессор, а я скромно улыбнулся: мне льстило признание моих заслуг из его уст. – Но не такой он и умный, как про него говорят. Думал, что если как бульдозер проедется по мне, то я расскажу ему всю правду...

Пауза. Профессор ошибался – я и не надеялся получить от него информацию, а хотел спровоцировать на разговор с сообщником, что и произошло.

– Не беспокойся, я ничего ему не сказал, – заявил Пелегрино. – Держался официальной версии. Он, судя по постной роже, не поверил, ну да черт с ним. Ах, извини, Умберто, у меня случайно вырвалось!

Умберто? Похоже, я знаю, с кем так мило чирикает профессор Пелегрино – с кардиналом Умберто Мальдини, статс-секретарем Святого престола. Собственно, открытием для меня это не стало. Я подозревал, что Мальдини имеет самое непосредственное отношение к замалчиванию причин смерти папы Адриана. В Кастель Гандольфо в ночь, когда умер святой отец, были вызваны лейб-медик, камерленго и великий пенитенциарий. Двое последних, не исключено, не посвящены в тайну гибели папы, а вот кардинал Мальдини...

– Да, да, я понял, – вещал после очередной паузы профессор. – Советую проследить, чтобы он не контактировал с Формицетти. Они многое знают!

Братья Формицетти! И как же я мог упустить их из виду? Я мысленно поблагодарил профессора за то, что он навел меня на отличную идею. Братья Формицетти бальзамировали трех последних пап. Они действительно многое знают.

– Хорошо, Умберто. Да, на меня можешь положиться. А вот кардинал делла Кьянца, брат Ортеги, ведет себя слишком вызывающе. Какие у него шансы получить тиару, Умберто?

Я очень сожалел, что не мог услышать ответа статс-секретаря.

– Так, так. Как бы там ни было, Умберто, даже если он и станет папой, мне на его вопли плевать, при нем я в лейб-медиках не останусь. А пост свой сохраню только в том случае, если понтификом станешь ты.

Ого! Не хватало еще, чтобы фарисей Мальдини стал моим новым владыкой! Недаром говорят: кто заходит на конклав папой, покидает его кардиналом. Нет, у итальянцев нет решительно никаких шансов снова занять папский трон.

– Все ясно, Умберто. Да, тело Адриана потому и вздулось. И еще эта адская жара... Хороните его быстрее, и дело с концом. Про голландца только и можно сказать: жил грешно и умер смешно. Ну, у меня сейчас операция, так что закругляюсь. И не забудь – если станешь папой, возьми меня в доктора!

Профессор противно засмеялся, и я подумал, что кому-кому, но кардиналу Мальдини точно не светит сменить Адриана VII на престоле. Вот каков лейб-медик его святейшества! С врачами надо быть осторожнее – лечивший Пия XII профессор тайно сделал фотографии агонизирующего папы и продал их желтым изданиям. А Пелегрино, кажется, пошел еще дальше!

В туалет кто-то зашел, я спустил воду из бачка и закашлял. До меня донесся стук закрываемой двери, и я понял: профессор Пелегрино отправился на операцию. Выждав для верности около пятнадцати минут (вдруг он вернется?), я покинул туалет и направился к его кабинету.

Каюсь: вскрывать закрытые кабинеты и квартиры я научился, путешествуя с бродячим цирком. Но греховные навыки пригодились мне, когда я начал выполнять тайные задания во славу Господа.

Убедившись, что в коридоре никого нет, я вставил проволочки в замок, и через несколько секунд он щелкнул. Я проскользнул в кабинет и осторожно прикрыл дверь.