Как художники придумали поп-музыку, а поп-музыка стала искусством - Майк Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обложка альбома, которая обыгрывала образ условной звезды, была одновременно ироничной и иконографической: Боуи пришел на фотосессию, прихватив с собой пачку портретов Марлен Дитрих, и выбрал из них один, чтобы фотограф Брайан Уорд повторил его.
Получившееся растушеванное изображение одновременное отсылает и к шелкографии Уорхола с портретами кинозвезд, и к мейнстримному гламуру кинематографической фабрики популярности, по отношению к которой портреты Уорхола сами по себе были отсылкой в стилистике кэмпа. Боуи использовал постмодернистскую идею о том, что присвоение музыки или визуального образа для художника важнее, чем создание с нуля.
Существует довольно невыносимая видеозапись момента, когда Боуи наконец встретился с Уорхолом в конце 1971 года. Она во многом передает феномен, который я бы назвал тошнотворной атмосферой ревнивой жажды внимания. Однако Боуи, хоть и выглядит отчаянно неловким, стоит на своем и даже вынуждает оператора запечатлеть его небольшую пантомиму. Среди присутствующих был и Аллен Миджетт, суперзвезда «Фабрики», однажды воплощавший самого Уорхола с разрешения последнего. Миджетт попросил Боуи, самого последнего, «довольно одинокого» предмета «Кинопроб» Уорхола, определить себя. Длинноволосый англичанин в широкополой шляпе и широчайших брюках – «оксфордских мешках» – сообщил, что он «станет величайшей рок-н-ролльной дрэг-звездой в мире». Прежде чем уйти, Боуи дал Уорхолу пластинку «Hunky Dory». Это была отсылка к обмену между Кеном Питтом и Лу Ридом, состоявшемуся почти пятью годами ранее: «белый свет v. u., возвращаемый с благодарностью».
15. Блеск, Глэм и Them
Она просто ах в своих шелках и кружевах,
В пальто-сюртуке, в шляпе бип-боппи-бах:
О боже, а я почему в дураках…
Дэвид Боуи. Queen Bitch
Энди Уорхол вполне мог открыто признать, что это он околачивался вокруг своей свиты, а не наоборот. Популярный фолк-певец из Нижнего Ист-Сайда Дэйв Ван Ронк позднее рассказывал, как в середине 1960-х «Уорхол начал приходить, чтобы „коллекционировать“ нас». Бо́льшую часть его «человеческой коллекции» можно отнести к разделу кэмп/трэш/гламур/дрэг; эти люди попадали в «Фабрику» из двух источников: из экспериментального кино Джека Смита и из Театра нелепостей (Theatre of the Ridiculous). Это были художественные воплощения гей-культуры, которые позднее повлияли в том числе и на вызывающую сценическую неконвенциональность «Свинины».
Как мы знаем, новаторский фильм Джека Смита «Зажигательные создания» (1963) регулярно показывали на андеграундных мероприятиях по обе стороны Атлантики. В этом фильме, который Смит описывал как «комедию, снятую в музыкальной студии с привидениями», представлены трансвеститы, дрэг-квин и переодетые друзья самого Джека, объединившиеся в ритуализированной пародии на кричащий, низкого пошиба гламур голливудских фильмов категории В 1930-х и 1940-х годов. Судя по всему, гуляя по улицам Манхэттена, Смит останавливался, чтобы выложить разного рода мусор, который ему встречался по дороге, в более приятные конфигурации. Он также был большим поклонником оригинальных «Арабских ночей» (1942) – фильма, в котором запоминались длинные ряды шатров. В «Зажигательных созданиях» мужчины и женщины в самодельных экзотических нарядах и усыпанном блестками макияже дергаются, позируют и оргиастически извиваются – иногда и без одежды – под аккомпанемент старых китчевых граммофонных экзотических записей и специфический саундтрек Тони Конрада.
Помимо того что в фильме в главных ролях играли некоторые персонажи Нижнего Ист-Сайда, с которыми мы уже встречались, – среди них Пьеро и Кейт Хелицер, – он представлял концепцию суперзвезд в понимании Уорхола. На самом деле это Джек Смит ввел в обращение термин и первым уговорил актерский состав, в котором были будущие суперзвезды Уорхола Марио Монтес и партнерша Ла Монте Янга Мэриэн Зазила, перед камерой «быть самими собой, только в большей степени» и тем самым создал жанр авангардного любительского кино, которое в значительной степени ассоциировалось с Уорхолом. В «Зажигательных созданиях» принимал участие также писатель Рональд Тэвел, работавший сценаристом для Уорхола, и актер Джон Ваккаро, друг Смита. Оба они понимали, что Уорхол разделял близкую Смиту эстетику голливудского трэша, когда побуждали Тэвела написать пару сценариев для «Фабрики», – очевидно, это был их единственный способ запустить сценарии в производство. Когда же сценарии отклонили, Тэвел и Ваккаро решили адаптировать их для театральной сцены.
Название «Театр (позднее – труппа, Play-House) нелепостей» было, как утверждал Тэвел, способом превзойти театр абсурда: «Мы вышли за пределы абсурда: мы нелепы в высшей степени». В пресс-релизе Ваккаро написал: «Наши актеры играют как свои роли, так и самих себя <…> реальный человек интереснее, чем сюжет». «Зажигательные создания», популярная постановка шедевральной пьесы Чарльза Ладлема «Покорение Вселенной» (1967) под руководством Ваккаро и такие фильмы Уорхола, как «Девушки из Челси» (1966), к которому сценарий писал Рональд Тэвел, имеют общую эстетику любительского, низкобюджетного гламура и захудалого декаданса. Но фильмы Уорхола – это не столько кэмповое, ироничное торжество гламура, сколько холодноватые, болезненные размышления о непростом положении тех, кто вовлечен в них. В этом смысле его фильмы становятся автопортретами своего создателя, поскольку, хотя Уорхол иногда называл их «анти-Голливудом», как и кино Джека Смита и Театр нелепостей Ваккаро, – и, осмелюсь сказать, творчество Дэвида Боуи тоже, – они прежде всего просто реконструкции поклонника знаменитостей.
Яркой частью «коллекции» Уорхола был молодой, профессиональный танцор Эрик Эмерсон, привлекший внимание художника эффектным исполнением прыжка гран жете через всю сцену в клубе Dom на одном из первых шоу «Взрывная пластиковая неизбежность». Став своим на «Фабрике», он получил приглашение сняться в новом фильме Уорхола «Девушки из Челси», а затем в «Одиноких ковбоях» (1968) и «Жаре» (1972). Во время продвижения «Девушек из Челси» в 1969 году в Лос-Анджелесе он познакомился с трио музыкантов, которые называли себя Magic Tramps. «Это было моментальное совпадение, – говорит ударник Сесу Колмэн. – Мы писали песни специально под его сценический стиль: короткие кожаные шорты, кожаная плетка и йодль». Трио играло «главным образом экспериментально-оригинально-первозданную музыку»: классически образованный музыкант Лари Чаплэн играл на электроскрипке, придавая музыке «барочное, мрачное, средневековое» звучание, Янг Блад бренчал на
