Как художники придумали поп-музыку, а поп-музыка стала искусством - Майк Робертс

Линдси Кемпа». Впрочем, термина «пантомима» недостаточно, чтобы описать уникальные представления-перформансы, которые давала эта компания. Кемп часто ставил первую пластинку Боуи на танцевальных классах, которые проводил в Ковент-Гардене. Они познакомились в лето, когда была выпущена эта пластинка. «Это был потрясающий человек, и он сильно на меня повлиял, – вспоминает Боуи. – Его повседневная жизнь была театральнее всего, что я видел за всю свою жизнь. Это было воплощение всех моих представлений о богеме. Я присоединился к этой компании». Боуи просветили в искусстве выставления себя напоказ – «быть снаружи больше, чем самим собой», – и к концу года он играл роль Облака в проекте под названием «Пьеро в бирюзовом», исполняя собственные песни в лохматом парике, просвечивающей блузке и балетных туфлях. Став музыкальным рассказчиком в живых картинах с участием Трехгрошового Пьеро – «комического героя» Кемпа, он наконец нашел место для своих многообразных фокусов.

В течение 1968 года Боуи отказался от театральной деятельности, которая стала преобладать над музыкальной, и решил познакомить публику со своими песнями. Но, несмотря на выступление на разогреве у группы The Who в концертном зале The Roundhouse в составе трио Feathers, исполнявшего попурри из фолка, заранее записанных стихов и пантомимы, публика не заметила Боуи, и его карьера никак не желала развиваться. Когда видео «Love You Till Tuesday» также не помогло проникнуть в музыкальный бизнес, а в продлении контракта с лейблом Deram было отказано, Боуи, опустошенный, вернулся домой, в пригородный Бромли, откуда тем не менее скоро переехал к своей подруге в соседний Бекенхем. Однако вместо того, чтобы опять искать работу коммерческим художником ради заработка, вместе с друзьями он открыл единственную в Бекенхеме Лабораторию искусств.

Оригинальная Лаборатория искусств Джима Хейнса – экспериментальное театрально-галерейное пространство и контркультурный креативный центр, где Джон и Йоко устроили свою первую совместную выставку, – уже активно действовала в Ковент-Гардене, вдохновляя открывать новые галереи в других местах страны. «Мы создали свою лабораторию несколько месяцев назад с поэтами и художниками, которые пришли за компанию, – рассказал Боуи еженедельнику Melody Maker в 1969 году. – Она становится всё больше и больше, теперь у нас появилось свое световое шоу, скульптура и так далее. А еще я даже не подозревал, что в Бекенхеме столько людей умеет играть на ситаре». В августе того же года – в те же выходные, когда люди собирались в Вудсток, – эта лаборатория организовала сбор средств под знаменем фестиваля «Bekenham Free Festival» в парке отдыха Кройдон-Роуд. Один из тех, кто участвовал, местный фотограф Дэвид Бэббингтон, вспоминал о «довольно наркотической версии детского кукольного представления». Боуи увековечил это событие в песне «Memory of a Free Festival» из второго альбома, который тоже назывался «David Bowie» (1969). Альбом вскоре был переименован в «Space Oddity» – по названию песни, которая стала первым хитом Боуи. Philips, новый звукозаписывающий лейбл Боуи, ясно увидел коммерческий потенциал в неизбежной актуальности песни. «Space Oddity» была написана в год высадки человека на Луну и выпущена в июле как раз к этому событию. Тони Висконти назвал этот ход дешевым трюком. В песне было даже еще более цепляющее модное новшество – использование стилофона, необычного музыкального устройства, который на предыдущее Рождество был одним из самых популярных подарков.

Эта склонность к Новизне (с большой буквы) была не случайностью, а необходимой частью творческого мировоззрения Боуи. Оппозиционный экспериментатор в поисках смелых культурных инноваций – то есть «нового» – иногда чересчур ударяется в Новизну, но это один из рисков, которых не нужно избегать, поскольку бесстрашная готовность быть нелепым – необходимая часть процесса исследования и развития в авангардизме. Не стоит забывать, что The Velvet Underground, Фрэнк Заппа и даже продюсер «Sgt. Pepper» Джордж Мартин начинали с новаторских записей, и первый сингл Kraftwerk, «Autobahn», поначалу тоже воспринимался таковым.

На фотографии, которая украшала обложку следующего альбома Боуи – «The Man Who Sold The World» (1970), изображен сам певец, лежащий на кушетке в бархатном мужском платье в стиле ар-нуво авторства кутюрье Майкла Фиша. По словам Боуи, это была «пародия на Данте Габриэля Россетти», которая перекликалась с декором XIX века в Хэддон-Холле – его новом доме в Бекенхеме, где была сделана фотография. Этот просторный эдвардианский особняк – вместе с фальшивыми готическими зубцами и витражами – не только выглядел так, как подобает аутентичной богемной обители, он и служил ею. Энджи, американская жена Боуи, нашедшая этот дом, вспоминает, что в Хэддон-Холле было «полно народу <…>, чем-то похоже на коммуну». Именно в этом доме девятнадцатилетний дизайнер одежды Фредди Беретти репетировал роль уже почти готового персонажа Зигги Стардаста, чтобы выступить с группой The Arnold Corns, которую собрал Боуи. Задача Фредди была послужить рабочим прототипом – или провести испытание – перед тем, как Боуи набрался духа и сам примерил это одеяние. Примерно в это же время он написал песню «Andy Warhol» для певицы Даны Гиллеспи. Вместе с его идеей создать небольшое объединение пригородных суперзвезд (Гиллеспи была из Уокинга, Беретти – из Блетчли) песня стала данью уважения художнику, чью студию «Фабрика» Боуи теперь пытался повторить в своей штаб-квартире в районе биржевых маклеров. Но по-настоящему «Фабрика» привлекла внимание Боуи, когда он увидел ее в действии: в августе 1971 года экспериментальная внебродвейская пьеса «Свинина», спродюсированная Уорхолом, была показана в The Roundhouse.

«Свинина» была непристойным, бесстыдным и временами порнографическим развлечением, основанным на серии семейных телефонных разговоров, которые записала на пленку суперзвезда «Фабрики» Бриджид Полк. В представлении играли Уэйн Каунти, Черри Ванилла, Ли Блэк Чайлдерс и другие участники скандальной театральной гей-сцены Нью-Йорка.

Вдохновившись начесанными париками актеров «Свинины», Дэвид вскоре обрезал свои длинные хиппарские волосы, выкрасил их в красный цвет и взбил в пышную прическу «помпадур». Когда «The Man Who Sold The World» неожиданно хорошо приняли в Америке, прожженный менеджер Тони Дефриз почувствовал потенциал и оплатил менеджерскую компанию, чтобы продвинуть Боуи в Штатах. Ловко подойдя к экстравагантному пиару и продвижению андеграунда, Боуи немедленно нанял всю труппу «Свинины» в нью-йоркский офис. Ли Блэк Чайлдерс рассказывает, что однажды он похвалил новую песню, которую исполнял Боуи. «Правда же, хороша?» – ответил Боуи. Когда же ему указали, что он скопировал ее у Уэйна (позднее – Джейн) Каунти, Боуи ответил: «Всё, что у меня есть, я взял у других. Моя роль состоит в том, что я знаю, что нужно красть».

В следующей пластинке, «Hunky Dory» (1971), он продолжает осваивать все эти «украденные» веяния. На обратной стороне обложки, как до него делал Заппа и в какой-то мере The Beatles,