Argumentum ad hominem - Вероника Евгеньевна Иванова

одна, а он… Не знаю. Не вижу. Не чувствую. Не пускает, злюка такая. Но почему, скажите на милость? В компании ведь всегда легче. Если прячется, значит, либо жадничает делиться вкусняшками, либо что-то там совсем не гладко, с этим процессом. Как минимум, неприятно, как максимум…

И прекратить, похоже, невозможно. Разве только попробовать отвлечь?

– Как тебя зовут-то?

Он дернул губами, собираясь отвечать, но почему-то запнулся и лишь спустя несколько секунд выдавил:

– Петер.

Да что ж ты будешь делать?! Впору начинать уже всерьез биться головой о стену и возносить благодарственные молитвы высшим силам. Я ведь заикалась о чуде? Его мне и ниспослали. Прямую дорогу в рай. А у кого в руках ключи от райских врат?

– Все-таки вам нехорошо.

Это он решил, услышав мой стон? Но я тоже хороша, могла бы и сдержаться, ради приличия. Да хотя бы ради парня, а то теперь видно, что совсем расстроился. Сел, скрестив ноги, и сутуло уперся локтями в колени.

– Простите, я был…

Безупречен. Пожалуй, это единственное слово, которое сейчас могу подобрать, хотя оно кажется огорчительно куцым и убогим в сравнении с реальностью.

Какие бы сказки ни рассказывали о рыцарях, одно уже совершенно ясно: это лучшие акторы, которых можно пожелать. Идеальные. Именно с такими и становится возможным то пресловутое, но недоступное чистое творчество. Когда тебе не нужно примешивать к песне заемные мысли и ощущения, стараясь помочь и направить. Когда ты можешь просто петь. Для себя и всего мира разом. А рыцарь… Рыцарь сам найдет в твоей песне, что ему нужно. Без неуклюжих и навязчивых подсказок, ради заучивания которых приходится проводить долгие часы, дни и месяцы за занятием, которое правильнее всего было бы называть слежкой. Как бы обидно ни было.

При всей своей схожести люди все-таки разные. Самое бесячее, когда эта разница даже не в полшага, а в толщину волоса, и то, что легко и эффективно срабатывало на одном, хоть бухай в другого со всей дури, ничего хорошего не получится. Снести к чертовой матери прохудившееся строение? Не вопрос. Великой силы не надо, а ума потребуется и того меньше. Вот чтобы укрепить, залатать, подновить – уже потребно искусство. А ещё много дурной собачьей работы по ловле чужих взглядов, вздохов и жестов в попытке понять: где же кнопка, черт её задери? Где рубильник, которым можно вернуть свет в комнату, заваленную всяким дерьмом? Потому что если переть наобум, самому ноги поломать недолго. А потом – долго и нудно лечить расстроенную нервную систему и не менее расстроенные чувства.

Конечно, так не со всеми случается. У кого шкура мехом внутрь, тому проще. Правда, высот тихим сапом в профессии не достигнешь, но сдались они, высоты эти… Иногда искренне хотелось перестать вникать и вживаться. Даже не иногда, а часто. Особенно в последнее время. Хотелось спокойствия и уверенности, тихого такого болотца, теплого и сумеречного, с ковром ряски и ленивым кваканьем по периметру. Хотелось зажить, в конце концов, своей собственной жизнью, а не переживать и пережевывать раз за разом чужие проблемы. Но каждый новый и следующий раз все начиналось сначала, и это было лучше, чем гулкая пустота остановок.

Потому что ничего «своего» я никогда не знала. Да, в моем распоряжении мириады картинок чужих жизней, разной степени счастливости, как говорится, только выбирай. Но какой смысл выбирать из того, что уже однажды пережил? Зачем это нужно? Я же не хомяк в колесе, право слово. И комплекция не та, и устремления.

Зато теперь только и остается, что перекатывать во рту послевкусие простодушно-циничного: за что боролась, на то и напоролась.

Я ведь нашла эту его кнопку. Наугад. На ощупь. Одними смутными ощущениями. И надавила со всей силы. А он… Оказал ответную любезность. Нашел такую же кнопку в глубинах меня. И это было вовсе не «туше», как сказали бы любители красивых и малопонятных слов. Это был удар наповал. Удар, вознесший меня в небеса, тогда как мог бы и…

Как у него это вообще могло получиться, если я сама себе призналась в своих желаниях буквально вчера? Да и то сильно сомневалась. До того самого момента, когда взлетела.

А ещё полет не был совсем уж свободным. Потому что сначала мне разрешили взлететь, а потом не позволили упасть: осторожно поймали и вернули на грешную землю. И это меня настолько взбесило, что…

– Я сильно тебя помяла?

На такой вопрос ведь можно ответить сотней разных способов, от забавных до тех, что едва удерживаются на грани приличий либо оскорблений, и, клянусь, я была бы искренне рада даже чему-то подобному, но мои представления о прекрасном разбились о суровую правду действительности.

Парень вскинул голову, словно обрадовался, что на него обратили внимание, наткнулся на мой взгляд, почему-то снова потух, внутренне вздохнул и бесхитростно ответил:

– Критических повреждений нет.

В нем вообще есть хоть что-нибудь человеческое? Простое, естественное, дурацкое, наконец?

– Тебя мама не учила, что с девушками иногда нужно просто немного пофлиртовать?

Отвел взгляд, чуть помолчал и ответил ещё бесцветнее:

– Нет.

Черт, черт, черт. Я явно что-то делаю не так. Или вообще все, с самого-самого начала. Потому что просто не знаю, как нужно, но что гораздо страшнее, не могу почувствовать.

Даже самый наглухо закрытый клиент всегда чем-то связан с внешним миром, и пусть на поиски лазейки иногда уходит тьма времени, ты все равно ощущаешь, пусть и где-то за границами сознания: она есть. Хотя бы тонюсенькая волосинка. А здесь… Добро бы, что-то было оборвано, разрушено, сожжено. Тогда бы я справилась. Отреставрировала бы в лучшем виде. Но на пустом месте строить можно только с нуля, и то, если местный лендлорд позволит, а он…

Ему это не нужно. Вот прямо сейчас совершенно точно нет. А если вдруг понадобится, то размениваться по мелочам не станет, уж это я ощутила сполна. Всем своим естеством, что называется. Значит, либо нужно отважиться на очередное полное погружение, либо поджать хвост и убраться восвояси? Так себе выбор, конечно. Но, без спора, честный, потому что с той стороны происходит ровно то же самое.

Решиться? Распахнуть себя снова?

Дверь ангара зашелестела и сдвинулась, пропуская внутрь полосу солнечного света и увесистую фигуру, которая направилась прямо в нашу сторону.

Судя по костюму и габаритам, кто-то из охранников или прочей местной шушеры. Может, просто взглянуть, есть ли кто живой, может, упокоить уцелевших. Ну, это не проблема, можно легко сбить ещё на подлете, если понадобится. А пока ведет себя