Argumentum ad hominem - Вероника Евгеньевна Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В каждой черточке этого недоразумения легко прочитывалось простое и печальное: он уже умер. Может, давным-давно, может, только сегодня утром – разница невелика. Умер. Отпет. Похоронен. Надгробный камень, запылившиеся желобки выбитых букв, жухлый стриженый газончик.
И хотя я вроде никогда не замечала в себе склонности к некрофилии, что-то внутри вдруг недовольно цыкнуло зубом и начало засучивать рукава. Потому что Дарли, расхитительница гробниц, решила взяться за работу и докопаться. Сначала хотя бы до тела, которое пребывало в весьма паршивом состоянии.
Он позволил. Даже чуть потянулся навстречу, что давало надежду на плодотворное сотрудничество. Зато потом началось форменное безобразие.
Я бы даже решила, что меня обманули насчет «песика» и «натасканности», если бы воочию не видела, что он вытворяет на этой импровизированной арене. Проблема состояла в том, что точно так же, как от своих противников, он уклонялся и от меня. Довольно ловко, надо признать. Можно сказать, впервые в моей практике.
Теоретически такие случаи описаны были, и неоднократно. В силу отдельных психологических травм или установок, бла-бла-бла, объекты влияния могут бессознательно блокировать попытки воздействия. Ага, черта с два! Этот гаденыш все делал абсолютно осознанно. Я чуть ли не кожей ощущала эти его отказы. На каждый мой шаг в ответ прилетало неизменное: «Пожалуйста, не надо».
Наверное, стоило остановиться. В конце концов, каждый человек волен распоряжаться собой, как ему вздумается, и если этот конкретный кретин…
Он просто меня взбесил, уж не знаю, чем. Наверное, своей бесстрастностью. Потому что неправильно быть таким, и не живым, и не мертвым. Не по-человечески. А поскольку тетушка Дарли категорически против смертей в свою смену, выход напрашивался только один: попробовать расколоть эту ледышку, без оглядки на последствия. И я…
Расколола. Только не его, а свою собственную реальность.
Надо отдать ему должное, ждал до последнего. И наверное, мог бы терпеть мои выходки чуть ли не вечно, но то ли сам устал от бессмысленного танца, то ли… О да, и это я тоже ощутила совершенно ясно: просто и даже чуть снисходительно уступил моему желанию. Типа, ну если вы так просите… Наверное, мне стоило бы обидеться, оборвать песню, в отместку, и посмотреть, как он будет расхлебывать свою ситуацию сам, без чьей-либо помощи. Но в тот же самый момент мир, действительно, раскололся.
Я словно оказалась на краю пропасти, дно которой пряталось в клочьях тумана, и нужно было либо начать отчаянно цепляться за острые грани камней, чтобы остановиться, либо – падать, без надежды на спасение, без веры в будущее, без…
Его взгляд пообещал: вам будет хорошо. И я поверила, искренне и безоговорочно, наверное, единственный раз за всю свою взрослую жизнь. Поверила и сделала шаг вперед.
А потом случился полет. Случились крылья, распростершиеся над миром, поднявшие меня к горним вершинам, обнявшие меня и обнявшие мной.
Я знаю, что этого не могло происходить на самом деле. Но я видела. Не глазами, нет. Чем-то другим, более глубоким, чем зрение, более точным. Может быть, единственно правильным.
Я видела, как он обрастает сталью доспехов. Я видела, как он опускает забрало своего шлема, пряча свинцовый взгляд – последнее, что оставалось на тот момент от до смерти измученного парня. А дальше все, действительно, стало хорошо. Для меня уж точно.
Было невероятно странно сознавать, что я, со своей песней, и есть эти сияющие доспехи. Доспехи, которые не защищают, не отгораживают, а наоборот, словно растворяют его в окружающем пространстве, и он становится миром, и весь мир становится его ладонью, которая может либо сжаться в кулак, либо…
Я тоже была этой силой. Я дышала этим могуществом. Я упивалась этой властью.
И я не смогла бы остановиться. А он – смог. С такой легкостью, как будто занимался этим каждый божий день всю свою жизнь. По крайней мере, так показалось, потому что мне в тот момент было почти невыносимо больно.
Пройти в райские врата, увидеть божественный свет, согреться в его лучах и быть выдворенной вон? О, с этим решительно невозможно было смириться!
Я хотела попасть обратно. Я стучалась, билась, царапалась, наверное, даже кусалась, но все впустую. Потому что этот долбанный рыцарь снова надел доспехи, только теперь уже свои собственные. Грязные, уродливые, с виду хлипкие, как консервная банка, но во мне не нашлось силы, чтобы их пробить. Пришлось довольствоваться тем, что меня не прогнали прочь, а разрешили быть рядом. И мой внутренний дракон согласился, погружаясь в дрему на истинном сокровище этого мира. Может быть, единственном из того, что вообще заслуживает такого названия.
Моя прелессссть…
– Мэм?
Ой, не надо было начинать снова и запускать пальцы ему под худи. Теперь точно знает, что я проснулась. А ведь могла бы ещё наслаждаться и наслаждаться.
– Как вы себя чувствуете?
Охренительно. И это мягко сказано. Очень-очень мягко.
– Вам лучше?
Мне хорошо, как никогда. Даже физически, если принимать в расчет эту сторону бытия. Но то, что касается более возвышенных сфер, оно… Воспарило куда-то далеко за пределы небес.
– Мэм?
– Не тереби воздух. Когда тетушка Дарли будет расположена к разговору, она поговорит.
Наверное, с моей стороны было не особенно вежливо, даже отчасти гадко так себя вести, но этот парень, похоже, понимал происходящее ещё хуже меня, стало быть… Тем более, как ни крути, я все равно старше. А старших положено слушаться. И судя по поведению, дрессировка в его жизни явно присутствовала, потому что послушно замолчал. И когда я, собрав всю волю в кулак, оторвалась от его груди и села, не пошевелился. Только осторожно и как-то виновато взглянул: мол, в самом деле, все нормально? Не обманываете?
Соблазнитель-недоучка. Хотя, заманчиво было бы чуточку притвориться, заохать и заахать, обвинить его во всех смертных грехах и заставить-таки…
Интересно, попался бы он на такую приманку?
Нет, пожалуй, не стану пробовать. При всей заманчивости обманчивость тоже никуда не девается: хорошо, если поведется, а если нет? Залезет ведь в свою жестяную банку ещё глубже. Казалось бы, что глубже уже некуда, но с его способностями можно ожидать всякого. И хотелось бы заранее ознакомиться со всем списком, да только где ж его взять? У парня спрашивать бесполезно: понятно только, что происходящее вряд ли доставляет ему удовольствие. Как называла Санни ту белиберду? А, восхождение.
Много пафоса, мало смысла. Впрочем, если вспомнить полет… Нет-нет-нет, летала я
