Зона зла - Александр Щелоков

Судьбы разведчиков нередко решаются на самом высоком правительственном уровне.

Новое задание, которое выдал Азизу Омару доктор Исмаил Убаиди, утверждал лично Саддам Хусейн.

Шеф зарубежной разведки, пригласив офицера к себе, поздравил его с присвоением звания майора и тут же сообщил, что он назначен командиром особого диверсионного отряда "Евфрат", которому поручено сложное задание.

Азиз Омар вышел от шефа окрыленный.

Он так и не узнал, что все переданное ему Исмаилом Убаиди исходило от Саддама Хусейна, а решение об этом принималось на заседании Совета революционного командования Ирака.

Поначалу заседание протекало по обычным канонам. Но вот пришла очередь Исмаила Убаиди доложить президенту сведения о быстром сосредоточении американских войск в Саудовской Аравии и о создании мощной эскадры в Персидском заливе.

Шеф разведки сообщал такого рода факты в нейтральной форме, всячески избегая какихлибо выводов и даже намеков на них.

Подобные доклады для Исмаила Убаиди всегда походили на игру с огнем. При этом бензином поливал себя сам разведчик, а сидевший во главе стола Саддам Хусейн слушал и поигрывал золоченой зажигалкой. Никто никогда не мог угадать, высечет ли президент огонь и бросит его в сторону докладчика или проглотит плохие новости и спрячет зажигалку, в очередной раз помиловав начальника разведки с его погаными новостями.

В зале заседаний стояла гробовая тишина.

Никто не смел произнести хоть какое-то слово. Лица у всех посуровели, с них исчезли угодливые улыбки, только что придававшие членам Совета революционного командования подобие живых людей. Все были готовы одобрить и поддержать любое решение, которое примет их президент.

Исмаил Убаиди смотрел в бумагу, которую держал перед собой, не смея поднять глаза на диктатора.

Саддам Хусейн сидел, чуть сгорбившись, как сидят степные орлы над терзаемой добычей, и пристально всматривался в лица членов совета. О чем думают эти люди? Кого винят во всем, что произошло и происходит? Какие планы вызревают в их головах?

- Так, - голос Саддама Хусейна звучал с замогильной мрачностью, - что нам предлагает разведка? Вы ведь у нас самые знающие, самые умные...

Никто не мог угадать, были ли эти слова раскатами далекого грома, которые предвещали приближение страшной бури или, наоборот, свидетельствовали о том, что ураган прошел стороной.

- Сейид раис, - Исмаил Убаиди говорил скорбно и в то же время покаянно, - я целиком отношу ваш упрек на свой счет. В той борьбе, которую ведет Ирак под вашим руководством, нам противостоят объединенные силы империализма и сионизма. Борьба неравная, но ваше мудрое руководство позволяет нам давать отпор опасному врагу...

Саддам Хусейн лениво шевельнул рукой.

- Скажи, что предлагаешь.

- Если последует ваш приказ, мы могли бы заслать в Саудовскую Аравию опытных диверсантов. Американцы крайне чувствительны к потерям в личном составе. Несколько эффективных акций позволят сбить с них спесь.

Саддам Хусейн молчал. Снова в зале заседаний повисла напряженная тишина.

- Хорошо. - Саддам Хусейн принял решение. - У вас есть надежные люди?

- Да, сейид раис. Они собраны в специальнукэтгруппу "Евфрат".

- Командир?

- Капитан Азиз Омар.

- Ему можно верить? Не дрогнет?

- Нет, сейид раис. Он из племени аль-тикрити. Это верный и отважный боец...

Комплимент предназначался президенту, и он его проглотил.

- Майор.

Исмаил Убаиди не понял шефа.

- Какой майор?

- Майор Азиз Омар. - Морщины на челе президента разгладились. Он любил, когда хорошо отзывались о его соплеменниках и родне. - Отправляйте отряд.

Группа "Евфрат" в составе семи человек тремя колоннами на семи вьючных верблюдах двигалась параллельными курсами. Первое звено из трех человек шло в середине, еще два звена по два бойца прикрывали ядро с боков.

Диверсанты шли быстро, стараясь за каждый переход преодолеть как можно большее расстояние. Сильные, хорошо тренированные верблюды шагали ходко, размеренно покачивались, как лодки на встречных волнах. Первое время Азиз Омар испытывал неприятное чувство тошноты - симптом морской болезни. Однако тренированный организм быстро приспособился к ритмической качке, и майор стал даже подремывать.

Ночь была тихой и светлой. Поскрипывал под широкими ступнями верблюдов песок.

Тонко свистел в шарах колючих кустов ветер пустыни.

Караван, преодолев тягучий подъем, приближался к гребню каменистой гряды, когда за спиной Азиза Омара раздался далекий звук, словно где-то за горизонтом ударили в большой барабан.

Азиз Омар придержал верблюда. Обернулся, прислушался. Все вокруг было тихо. Только скрипел песок, стекавший с крутой спины бархана к его подножию.

Азиз Омар собрался продолжать путь, когда на востоке у горизонта небо осветилось бледно-желтым сиянием.

Понять, что там происходило, было непросто. Впрочем, очень часто у моря полыхают зарницы молний. Ничего особенного.

И опять мир затянула ночная темень.

- Пошли! - Азиз Омар толкнул верблюда, понуждая его шагать вперед.

Отряд продолжил путь.

Позже, оглядываясь в прошлое, Азиз Омар не мог понять и объяснить себе, как он, солдат битый и меченный огнем, сразу не догадался, что в Ирак бумерангом вернулась война, которую Саддам Хусейн безрассудно начал против Кувейта.

Пойми Азиз Омар это сразу, он бы не совершил столько грубых ошибок, которые чуть было не стоили ему жизни и репутации опытного офицера спецназа. Может, затмение нашло из-за того, что баловням удачи, упоенным собственными успехами, рука судьбы затыкает ватой беспечности уши и притупляет слух? Гордецы, погрязнув в зыбучих песках самоуверенности, не слышат громких криков предупреждения и верят, что судьба победы не в воле Аллаха, а в их собственных руках. И провидение жестоко наказывает подобную безответственность.

Ко всему, в то время Азиз Омар стал раздражительным, импульсивным. Он утратил хладнокровие, которым раньше сам же гордился. И это подталкивало его к опрометчивым решениям.

Едва капрал Абдаллах доложил, что напоролся на стоянку неизвестных людей, Азиз Омар рассвирепел. Он понимал - люди, расположившиеся в таком месте, не могли быть бедуинами. Это либо кувейтцы, которые пытаются бежать в Саудию, либо разведка американцев, пытающаяся добраться до Кувейта.

Строгий наказ, который Азизу Омару дали его начальники, обязывал группу "Евфрат" избегать открытых стычек с противником. Диверсантам поручалось добраться до шоссе Трансарабского нефтепровода, затем, маскируясь под местных жителей (соответствующие документы имели все), выйти в места расположения американских войск и начать против них диверсии.

Поскольку командиру "Евфрата" предписали сохранять режим радиомолчания, вызвать подкрепление, которое взяло бы на себя нейтрализацию странной группы, у Азиза Омара права не было. И он принял решение атаковать чужих своими силами.

Трудно сказать, почему, но внезапности нападения не получилось. Едва арабы двинулись вперед, пытаясь окружить стоянку, оттуда прозвучали выстрелы.

По тому, как стреляли неизвестные, Азиз Омар легко угадал почерк спецназовцев. Эти люди не палили, стараясь выстрелами подбодрить себя и запугать противника. Очередь - три пули. Перерыв и снова три пули. Они били наверняка, когда знали, что могут поразить нападавших, или для того, чтобы прикрыть бросок товарища на новую позицию.

Эхо, которое в той же мере знакомо пустыне, как и горам, дробило очереди, многократно отражая треск автоматов от барханов.

Азиз Омар припал к прицелу. Мощная оптика приблизила чужое лицо. Несмотря на пятнистую куфию и щетку усов под носом, которые видел Азиз Омар, он не сомневался, что противник его - европеец.

Ветер сдувал песок с гребней барханов, и в воздухе курилась серая дымка. Прикинув поправку на ветер, Азиз Омар подвел марку прицела под подбородок противника. На спусковой крючок лег указательный палец. Преодолевая привычную упругость пружины, он стал выбирать холостой ход спуска.

В прицеле Азиз Омар видел, что противник не шевелится. Он будто застыл, наблюдая за тем, что происходило вокруг.

Внезапный сильный удар в грудь отшвырнул Азиза Омара с позиции, которую он так удачно выбрал. Палец по инерции рванул спусковой крючок. Грохнул выстрел. Над местом, где лежал ствол винтовки, взвилось облачко пыли.

Азиз Омар упал на бок, закрыл глаза и сжал зубы.

- Бисмилляхи р-рахмани-р-рахим! Аллаху акбар!

Как ни сильна боль, настоящий мужчина не должен выставлять ее напоказ. Мусульманин обязан уметь покоряться судьбе. Будь то угодно Аллаху, пуля миновала бы его верного раба.

Над командиром склонился сержант Али Бадри. Он исполнял в группе роль фельдшера и санитара. Рана оказалась сквозной: пуля прошила мякоть плеча, не задев кости.