Небо над бездной - Полина Дашкова

– Ничего мелодраматического тут нет. А вы врете. У вас дворянское происхождение на лбу написано. И руки вовсе не мужицкие. Породу не спрячешь. Да кто бы подпустил вас к Старику так близко, будь вы сын прачки?

– Думаете, основатель первого в мире пролетарского государства такой же сноб, как вы?

– Не думаю. Знаю, – Радек оскалил прокуренные гнилые зубы. – Только это не снобизм, а здравый смысл. Наследственность, кровь предков, память крови – вот что формирует человека.

– Неужели? Ну, а как быть с великим прозрением Маркса, что человек – продукт социальной среды?

– Маркс был убежденным дарвинистом, считал человека продуктом естественного отбора, да и вообще все это не важно. Революция – великий евгенический акт, попытка улучшить стадо путем ускорения естественного отбора. Слабые должны исчезнуть, очистить пространство для новой, сильной, совершенной особи. Евгеника – вот что изменит лицо мира в двадцатом веке.

– Изменит. Превратит лицо в морду, – пробормотал Федор и закурил.

– Ого, да вы контрреволюционер, – Радек пьяно, громко захохотал, похлопал Федора по плечу, – хорошо живете, не научились еще держать язык за зубами.

– Вы тоже много лишнего болтаете, Карл Бернгардович.

– А я вас проверял, – Радек перестал смеяться, уставился на Федора воспаленными злыми глазами, – мне поручено вас проверить.

– Кем?

– Ха-ха! Так сразу и скажу! Надолго вы едете в Берлин?

– Зависит от разных обстоятельств.

– Отличный ответ. Если я попрошу уточнить, от каких именно обстоятельств, вы что-нибудь умное соврете. Так вот, не утруждайтесь. Мне известно, что посланы вы вовсе не за микстурами и клистирами, то есть не только за этим.

– Интересно, за чем же, по-вашему?

– Бросьте паясничать. Слушайте. Человек, с которым вы встретитесь, может передать вам кое-что важное, лично для Старика. Устная информация либо документ. Вы должны позвонить в Берлине по номеру, который я назову, попросить к телефону фрейлейн Марту, сказать, что материал у вас. Далее сделаете то, что прикажет вам фрейлейн.

Федор вздохнул, покачал головой.

– Карл Бернгардович, вы все-таки любите кинодрамы, любите страстно. Вымышленные романтические сюжеты туманят вам голову, вы путаете их с реальностью.

Официант принес чай. Радек принялся разжигать свою трубку. Когда официант отошел, а трубка задымилась, он произнес тихо, сквозь зубы:

– Если звонить не станете, попытаетесь ускользнуть, вас убьют. Газеты напишут об очередном злодеянии белоэмигрантов.

– Газеты напишут, – кивнул Федор, – но Старик не поверит. И Бокий не поверит. Я далек от политики. Кому нужен скромный лекарь?

– А вас убьют не по политическим мотивам. По личным. Господин Данилов специально пришлет своего человека в Берлин, это ему не сложно, он теперь генерал, один из лидеров тайной белогвардейской организации ЛП. «Ледовый поход». Он белый генерал, а вы, чекист Агапкин, сожительствуете с его женой.

Глава тринадцатая

Вуду-Шамбальск, 2007

Соню разбудил шум снегоуборочной машины. Вьюга утихла. Светало. На ночь она оставила окно открытым, спальня выстудилась, на подоконник намело плоский волнистый сугробик. Минут десять Соня лежала, натянув до подбородка пуховое одеяло, не решалась вылезти, плохо понимала, где находится и почему так холодно.

Над кроватью висела гигантская хрустальная люстра. Подвески таинственно сияли и позванивали то ли от ветра из окна, то ли оттого, что наверху кто-то ходил. Справа возвышалась фаянсовая ванна на львиных лапах, за ней зеркальный шкаф. Слева высокий трельяж в толстой золоченой раме. Зеркала были расположены по обеим сторонам комнаты таким образом, что отражались друг в друге, образуя бесконечный серебристый лабиринт.

Зазвонил телефон, словно кто-то специально ждал, когда она проснется. Кто-то оказался Димой.

– Спишь? – спросил он сипло.

– Уже нет. Доброе утро.

– Как тебе спалось?

– Отлично. А тебе?

– Я всегда сплю, как сурок. Через полчаса спускайся завтракать. Там, внизу, уже ждет машина.

Как только она залезла в кабинку под душ, опять зазвонил телефон и продолжал трезвонить минут пятнадцать, пока она мыла голову. Аппараты были расставлены по всему огромному номеру, в том числе в ванной комнате. Соня выключила воду, вытерлась, замотала мокрые волосы чалмой из полотенца, надела халат и только потом взяла трубку. Ее приветствовал сладкий голос администраторши.

– Доброе утречко, Софья Дмитриевна. Машиночка за вами приехала. Завтракать желаете в номере или спуститесь в ресторан?

– Спасибо, я спущусь.

Коридоры наполняла неживая, какая-то недоброжелательная тишина. Казалось, в этом шикарном отеле кроме Сони и Димы нет ни одного постояльца. Соня пошла пешком вниз. На площадке между вторым и третьим этажами стояла стремянка. Монтер в синем комбинезоне, забравшись на верхнюю ступеньку, возился с открытым электрическим щитком. Соня поздоровалась, хотела пройти мимо, но задержалась. Было странно, что он не ответил, даже не повернулся, словно не услышал.

– Доброе утро, – повторила Соня.

Опять никакой реакции. Что-то в его маленькой, почти детской фигуре показалось ей знакомым. Лица она не видела, только затылок, украшенный узлом пестрой косынки-банданы.

– Проблемы с электричеством? – громко спросила Соня, подошла ближе, заметила, что он возится с оголенными проводами без перчаток.

– Проблема нет, госпожа, проблема нет, – пропел он высоким фальцетом.

Раздался сухой треск, щиток заискрил. Человечек не отдернул рук, тело его задрожало, быстро и мелко, как натянутая струна. Стремянка пошатнулась, звякнула, но не упала. Человечек перестал дрожать, застыл на мгновение, дернулся, словно что-то переключилось у него внутри, и спокойно продолжил свою работу.

– Как вы себя чувствуете? Вас током ударило, очень сильно. Тут высокое напряжение.

– Благодарю, госпожа, чувствую o’k, госпожа.

Он повернул голову. Стал виден плосконосый профиль, высокая смуглая скула, угол узкого глаза.

– Чан? – шепотом спросила Соня.

– Госпожа, звонит телефон в сумке.

Мобильный правда звонил уже несколько минут.

– Да, я слышу. Ты не ответил, Чан. Хозяин твой тоже здесь?

– Госпожа ждут завтракать. После завтрака госпожа делай свою работу. Приятного аппетита, удачного дня, больших творческих успехов! – все это он пропел фальцетом евнуха, почти попадая в такт мелодии, звучавшей из Сониной сумки.

– Ты изменился, Чан, стал смелей и разговорчивей, – спокойно заметила Соня и вытащила мобильник.

– Ты где застряла? – спросил Дима. – С тобой все в порядке?

У входа Соню встретила администраторша.

– Там электрик работает, между третьим и вторым этажами, – сказала Соня в ответ на теплое приветствие, – только что его сильно ударило током. Мне кажется, ему нужен врач.

– Не волнуйтесь, Софья Дмитриевна, у нас отличное медицинское обслуживание, наш персонал проходит обязательную диспансеризацию дважды в году. Лекарства и процедуры бесплатно, – произнесла дама и рекламно улыбнулась.

– Вы меня не поняли. Только что человека сильно ударило током.

Дама продолжала улыбаться и смотрела на Соню ярко-голубыми бессмысленными глазами.

– Электротравма. Нужен врач, – медленно, по слогам, повторила Соня.

Администраторша бережно взяла ее под руку. Высокие каблуки зацокали по зеркальному паркету. От дамы пахло приторными цветочными духами. Рука, сжимающая Сонин локоть, была металлически твердой и холодной.

– Пройдемте к столу, Софья Дмитриевна, завтрак стынет. Кофе какой желаете? Эспрессо? Капучино? По-восточному?

– Двойной эспрессо, пожалуйста.

Дама отпустила Соню и зацокала прочь. Просторный ресторанный зал по-прежнему был пуст. В глубине, за единственным накрытым столом сидел Дима и ел яйцо всмятку. Соня опустилась на стул, залпом выпила стакан воды.

– Хороша тетка? – спросил Дима, кивнув на администраторшу, которая маячила вдали, возле бара. – У нас в школе была завуч по воспитательной работе, похожа на эту ведьму, как родная сестра.

– Я видела Чана, – сказала Соня, и зубы ее стукнули о край стакана, – помнишь, кто это?

– Не помню.

– Слуга. Ты слегка побил его, когда вытаскивал меня с яхты.

– А, маленький, в парике? Вьетнамец или малаец?

– Он кохоб.

– Кохоб? Что за народность такая? Впервые слышу. Где они обитают?

– Это не народность, это диагноз. Результат специальной психической обработки. Нечто среднее между человеком и домашним животным. Так объяснил мне господин Хот.

– Соня, ты бы съела что-нибудь, – Дима пододвинул ей тарелку с разными сырами, украшенными виноградом и ломтиками груши. – Вот этот, с плесенью, очень вкусный.

– Да, спасибо, – Соня налила воды и выпила еще стакан залпом. – Чан стоял на стремянке и чинил проводку. Его сильно ударило током, он затрясся. Нормальный человек от такого удара потерял бы сознание, а он спокойно продолжил свою работу. Голые провода, руки без перчаток, стремянка металлическая.