Николай II - Элизабет Хереш

Поэтому генерал Мольтке вовсе не заинтересован, чтобы посреднические усилия других европейских правительств, например, английского, задерживали развитие событий, и в соответствующем духе ведет переписку со своим австрийским коллегой генералом Конрадом фон Гетцендорфом. Австрийский военный атташе в Берлине майор фон Бинерт телеграфирует 30 июля в Вену: «Отклоните новые миротворческие предложения английского правительства. Европейская война означает для Австро-Венгрии последний шанс: поддержка Германии нам абсолютно гарантирована».

Единственным, кто до сих пор не верит, что Австрия действует, опираясь на Германию, остается русский царь Николай. Он придерживается мнения, что Вильгельм, опасаясь Англии, воздержится от вступления в войну. Поэтому Николай реагирует спокойнее, чем члены его окружения, когда обстрел Белграда вызывает в России негодование и ужас. Перед французским послом Палеологом Николай в эти дни рассуждает:

«Я не верю, что Германия позволит Австрии дойти в сербской авантюре до крайностей, потому что она, конечно же, не хочет ввязаться в мировую войну ради прекрасных глаз Габсбургов. И не могу поверить, что Вильгельм хочет войны. Если бы вы знали, сколько шарлатанства скрывается в его сущности! Кроме того, он не осмелится нападать на Россию, связанную союзом с Францией, потому что знает, что Англия немедленно выступит на их стороне».

Когда германский кайзер возвращается с парусной регаты в Потсдам, между ним и царем Николаем с 27 июля по 1 августа происходит оживленный обмен телеграммами, и в эти дни обнажается истинная сущность отношений между ними, когда решается вопрос войны или мира.

27 июля 1914 года. Телеграмма Николая Вильгельму:

«Я рад, что ты вернулся. В этот серьезный час прошу у тебя поддержки. Постыдная война навязана слабой стране. В России кипит возмущение, которое я полностью разделяю; я предвижу, что скоро буду увлечен оказываемым на меня давлением и буду принужден принять самые жесткие меры, которые могут привести к войне. Чтобы избежать такого несчастья, взываю к нашей старой дружбе и прошу тебя сдержать твоих союзников, пока не стало слишком поздно».

28 июля 1914 года. Ответ Вильгельма Николаю:

«Я сознаю затруднительное положение твоего правительства, которое испытывает давление общественного мнения. Учитывая сердечную дружбу, узы которой нас связывают с давних времен, я употреблю все свое влияние на Австро-Венгрию, чтобы добиться честного, приемлемого для России соглашения».

29 июля 1914 года. Немецкий посол Пурталес передает угрозу Вильгельма осуществить мобилизацию против России, если та не прекратит военные приготовления (против Австрии).

Ответ русского министра иностранных дел:

«Если Австрия в понимании того, что ее конфликт с ербией принимает характер европейской войны, устранит из своего ультиматума пункты, которые означают ущемление суверенитета Сербии, Россия обязуется отменить свои военные приготовления».

18 часов 30 минут. Телеграмма Вильгельма Николаю:

«Прямое соглашение между твоим правительством и Веной возможно и желательно, и мое правительство прилагает все усилия для его достижения. Однако принятые Россией меры рассматриваются Австро-Венгрией как угроза и могут вызвать катастрофу, которой мы оба хотим избежать, и делают невозможной мою посредническую миссию, которую я после твоего призыва к нашей дружбе и моей помощи охотно исполняю».

23 часа. Николай ставит в известность военного министра и министра иностранных дел, что последняя телеграмма кайзера Вильгельма побуждает его к отсрочке мобилизации.

В тот же день адъютант Вильгельма при русском царе генерал Хелиус в телеграмме из Петербурга в Берлин сообщает о настроениях царя и его приближенных:

«Телеграмма Вашего Императорского Величества очень успокоила нас, потому что мы не хотим войны; и император Николай тоже ее не хочет… Надеемся, ваш государь повлияет на своего австрийского союзника, чтобы тот не перегибал палку, не испытывал добрую волю Сербии и привлек великие державы или Гаагский международный суд к решению спорных вопросов».

Читая эту телеграмму, Вильгельм рассержено подчеркивает слова «Гаагский международный суд» и неразборчиво надписывает: «Это же все фразы! Что за глупость!».

В тот же вечер министерство иностранных дел в Берлине шлет инструкции послу в Петербурге, чтобы он не позволил России выступить с инициативой созыва Гаагской конференции. Уже при учреждении Международного суда Николаем II в 1899 году Вильгельм однозначно высказал свою точку зрения на разрешение политических конфликтов: «В своей практике я полагаюсь только на Бога и свой добрый меч!». В телеграмме в Петербург говорится:

«Просим в беседе с господином Сазоновым разъяснить видимое противоречие между вашими словами и телеграммой Его Величества. Всякая мысль о Гаагской конференции в данном случае, естественно, исключена».

Николай все еще не раскусил двойную игру — или делает хорошую мину при плохой игре, чтобы спасти положение.

30 июля 1914 года. Телеграмма Николая Вильгельму:

«Благодарю за твою примирительную и дружественную телеграмму. В противоположность ей официальная депеша, переданная сегодня твоим послом моему министру, выдержана совершенно в ином тоне. Прошу тебя объяснить это противоречие. Целесообразно представить австро-сербскую проблему на рассмотрение Гаагской конференции. Верю в твою мудрость и дружбу.

В тот же день Вильгельм отклонил не только предложение о Гаагской конференции, но и предложение английского посла созвать конференцию четырех великих держав. Итак, центральные державы не принимают посредничества Петербурга, Лондона и Парижа.

В конце дня Вильгельм телеграфирует Николаю:

«Австро-Венгрия мобилизовала часть своей армии против Сербии. Если Россия, как видно, мобилизуется против Австро-Венгрии, то посредничество, которое ты мне предложил столь дружественным образом и па которое и согласился по твоему настоятельному желанию, становится затруднительным, если не вовсе невозможным».

13 часов 20 минут. Николай отвечает Вильгельму:

«Ныне осуществляемые военные приготовления носят сугубо оборонительный характер прочив приготовлений со стороны Австро-Венгрии. От всего сердца надеюсь, что эти меры не окажут влияния на твою посредническую миссию, которая для меня в высшей степени важна».