Альманах «Российский колокол» №2 2020 - Альманах Российский колокол

Наш небольшой саманный домик стоял на улице Черноморской около Морской школы, за которой тянулся пустырь до аэродрома с грунтовой взлетной полосой. Частные домики утопали в зелени фруктовых садов. Только на центральной улице Пушкина возвышались двухэтажные каменные дома, а вдоль морского побережья стояли красивые здания санаториев.

Дороги в центре были асфальтовыми, на Черноморской улице была булыжная мостовая, а остальные дороги оставались грунтовыми. Под южным солнцем пыль на улицах нагревалась, и ходить по ним босиком доставляло удовольствие.

Общественный транспорт по городу не ходил: в нем не было необходимости – любой уголок города был в пределах пешеходной доступности.

Довоенные годы были самыми счастливыми в моей жизни. Окончив первый класс школы, мы с друзьями целые дни проводили на море: купались, рыбачили, ловили крабов и креветок.

Началась война. Отец ушел на фронт, мы – мама, бабушка и трое детей – оказались на оккупированной территории. Я, как старший из детей, взял часть мужской работы на себя.

С первых дней войны немцы по ночам бомбили город, разрушая общественные здания и жилые дома. Когда в 1942 году в Анапу вошли немецкие войска, начался незабываемый, самый тяжелый период моего детства. Из памяти не стираются облавы, расстрелы, угон трудоспособных жителей в Германию. Через год, отступая, фашисты взорвали все каменные дома. Они не щадили жителей: за полчаса люди должны были собраться и покинуть свои жилища. Подрывали дома на перекрестках улиц, чтобы затруднить продвижение нашей технике. На перекрестке Черноморской и Гоголя сохранился только наш дом, поскольку он был саманным и находился глубоко в саду.

Через несколько дней после изгнания фашистов из города мы с ребятами отправились на рыбалку. На центральной улице имени Пушкина не осталось ни одного уцелевшего здания. Нам пришлось преодолевать улицу, перебираясь через развалины зданий, – такой мне запомнилась послевоенная Анапа.

Спустя семьдесят лет я летел в город своего детства. Самолет, сделав разворот, пошел на посадку. Меня охватило волнение. Прижавшись к стеклу иллюминатора, хотел увидеть знакомую местность, но самолет приземлился в новом аэропорту, построенном далеко от города. Раньше это была окраина города, за которой до поселка Витязево тянулись кубанские степи. Сейчас вокруг стоят современные здания. На такси доехал до автовокзала. Мне захотелось пройтись пешком и заново познакомиться с городом. В моей памяти сохранились названия улиц, и я шел в нужном направлении – в сторону маяка на высоком мысу, около которого находился мой санаторий. На улице Пушкина стояли красивые здания, многие выше десяти этажей. До войны каменные здания выше двух этажей здесь не строили: эта местность с высокой сейсмичностью.

Мне не терпелось пойти в сквер, в котором я был при перезахоронении погибших партизан, и найти на обелиске фамилию отца моего друга Жени. Я хорошо помню: когда среди погибших назвали имя его отца, мой друг плакал и дрожал, у меня давно катились слезы.

И вот я в центральном сквере. На месте скромного обелиска воздвигнут памятник с Вечным огнем. На гранитных плитах высечены имена всех анапчан, погибших в Великую Отечественную войну. С тяжелым чувством на душе и с непокрытой головой уходил я из сквера.

На следующий день я решил разыскать дом, в котором жил в военные годы. Улица Черноморская преобразилась, словно помолодела. По обе стороны стояли новые частные и общественные здания. От прежней застройки остался только восстановленный винный завод. Пройдя через улицу Крепостную, остановился: передо мной простирался широкий парк. Здесь раньше проходил широкий Турецкий ров, разделявший Старый и Новый город. В пятидесятые годы прошлого века его засыпали.

За высоким забором стоял мой дом, сохранившийся в прежнем виде. Хозяев не оказалось. Постучал в ворота соседей. Меня встретила молодая женщина, оказавшаяся дочерью моего приятеля Гены Старжинского. За чашкой чая мы беседовали больше часа, вспоминая далекое прошлое, дорогое и милое нашим сердцам. Она не знала своего деда, так как родилась после войны. По возрасту его не призвали в армию. Немцы несколько раз предлагали дяде Косте стать полицаем, но он всегда отказывался, ссылаясь на трехлетнее образование. После очередной облавы его вместе с другими жителями Анапы увезли в Германию для работы на предприятиях.

В конце разговора она предложила:

– Хотите посмотреть свой дом?

– Конечно, хочу.

И вот я во дворе, взглянуть на который мечтал многие годы. Домик прежний, только вместо черепицы покрыт металлом. Сарай приспособлен под жилье для хозяев, а дом сдается отдыхающим. От большого сада не осталось ни одного дерева – на его месте строится дом.

На третий день я отправился с экскурсией по Крымскому мосту в Керчь. Дорога тянулась вдоль песчаной косы в сторону поселка Витязево. По обе стороны возвышались корпуса санаториев и домов отдыха, дальше дорога шла мимо полей и виноградников. Подъезжая к Крымскому мосту, я приготовил фотоаппарат, но сделать снимки моста не удалось: впереди была видна только дорога. Остановки у моста и на нем запрещены. У меня остались лучшие впечатления о мосте по снимкам с вертолета и моря, размещенным в интернете.

Проехав по улицам Керчи, автобус поднялся на гору Митридат. Название она получила в честь царя понтийского Митридата. Здесь располагался античный город Пантикапей – столица Босфорского царства. С вершины горы Крымский мост и вся Керчь как на ладони.

Купаясь на пляжах, гуляя по скверам и улицам Анапы под палящим южным солнцем, я видел чистый спокойный город без сутолоки и шума машин.

Я улетал из курортного города Анапы – города моего детства – с чувством выполненного долга, легкой грустью и надеждой побывать здесь еще.

Леонид Кац

Знаком я с этим человеком

Знаком я с этим человеком уже несколько лет. Мы встречались на собраниях правления Крымской общины, так как оба входим в его состав, где этот энергичный человек принимал самое активное участие. Я знал, что он ветеран Великой Отечественной войны, член Совета ветеранов Ашдода. Три года тому назад Крымская община отмечала в апреле годовщину освобождения Крыма от немецких захватчиков. В ресторане моей дочери мы чествовали уроженцев Крыма, ветеранов войны. В их числе и Бориса Ефимовича Фаерштейна.

Неожиданно трое человек, приехавших из Ашкелона, двое мужчин и одна женщина, попросили слово. Все они оказались бывшими учениками Бориса Ефимовича. Сколько теплых слов было сказано ими в его адрес и как о прекрасном педагоге по математике, и как о человеке добром и чутком! Он и сейчас учитель. Игре в шахматы обучает детей. Сейчас