Там, где живет истина (ЛП) - Шеридан Миа

И она чувствовала свою сестру. Частичка Мэди тоже осталась. И хотя эти руины говорили об ужасе и боли, это была и освященная земля.

— Ты сможешь, Лиза, — сказала Мэди. — Иди и посмотри на это. Ты больше не живешь здесь.

— На самом деле тебя здесь нет, Мэди, — пробормотала она. — Но мне бы хотелось, чтобы ты была.

— О, но я здесь. — И Лиза могла поклясться, что слышала смех сестры, звук, который существовал за пределами темных уголков ее сознания.

Хотя она знала, что это всего лишь ветер, который налетает на утрамбованную землю и вихрится в зарослях деревьев у нее за спиной, именно воспоминание о смехе Мэди позволило Лизе вдохнуть полной грудью, заставив ноги двигаться вперед.

Дорога сюда заняла всего сорок минут, но ей казалось, что она находится в другом мире. Лиза никогда не возвращалась сюда раньше и не знала, что заставило ее сделать это в то утро, кроме того, что она выписалась из отеля, но еще не была готова вернуться в свою квартиру. С другой стороны, возможно, она и знала. Может быть, это слова Рида, повторяющиеся в ее голове: «Не отрицай свое прошлое, Лиза. Тебе нечего стыдиться. Оплачь его, а потом используй, чтобы укрепить других».

Она хотела это сделать. Очень хотела. Но как? Она тысячу раз ставила себе диагноз. И прекрасно понимала, к чему привело ее травматическое прошлое. Но вот как двигаться дальше — не знала.

«Монстры не имеют права последнего слова».

Но разве не так? Разве так бывает не всегда?

Ее взгляд скользнул по кирпичной трубе, которая все еще стояла, несмотря на пожар, практически сравнявший с землей остальную часть дома. Окинула взглядом заросли кустарника, практически не уступающего по высоте деревьям на каждом углу участка.

И не удивилась, что участок так и остался пустым. В этом районе мало что привлекало покупателей. Некогда процветающий городок в «Ржавом поясе»8 был разрушен деиндустриализацией, а оставшуюся жизнь быстро убила опиоидная эпидемия.

Горе и разруха витали в воздухе, даже не беря в расчет то, что произошло на земле Ноланов пятнадцать лет назад.

«Ты сделала это, Лиза. Ты здесь, и я понятия не имею как, но ты здесь. Это та история, которую я действительно хочу услышать. Может быть, когда-нибудь ты расскажешь ее мне...»

На одном из деревьев за домом защебетала птица, и нарушенная тишина подтолкнула Лизу вперед, ко входной двери, где она когда-то стояла, прижав руку к горлу, пока под пальцами стекала кровь, а между ней и единственным человеком, которого она когда-либо по-настоящему любила, бушевал пылающий ад.

Она положила руку на почерневшую раму и опустила голову, когда боль сжала ее сердце, казалось, проникая до самых костей. Ей было больно. Боже, как же ей было больно.

— О, Мэди, — выдохнула она. — Пожалуйста, прости меня.

Лиза на мгновение замерла, прислушиваясь к шуму ветра. Он ласково коснулся ее щеки, и она открыла глаза, ощутив глубокое чувство необъяснимого покоя. Она чувствовала это. Мэди была рядом. Но не в сгоревшей скорлупе, которая когда-то послужила ей гробом. Нет. Она была везде, повсюду вокруг. Свободная. Теперь она была совершенна. Больше не скованная обстоятельствами своего рождения и жестокой болезнью.

Глубоко вздохнув, Лиза оттолкнулась от почерневшего куска дерева и медленно пошла вдоль фундамента, заросшего сорняками и лианами, к яме в земле, которая когда-то служила ей личным адом. Она выбралась из нее той ночью, но в каком-то смысле все еще оставалась там. Возможно, часть ее всегда будет там.

«Ты не впустила монстров. И не ушла в себя. Ты сосредоточилась на Мэди. Обратила свой разум к ней, там, в темноте, не так ли? Ты сосредоточилась на своей любви к ней».

Так ли это? Она никогда не думала об этом, но... возможно.

Когда завернула за угол, ее внимание привлек блеск металла среди деревьев, и Лиза подняла глаза, нахмурившись, когда увидела маленький серебристый трейлер, расположенный между двумя высокими буками, скрытый спереди деревьями и частями дома, которые еще стояли.

Пока она в замешательстве смотрела на него, дверь распахнулась, и появился мужчина.

Нет, нет, этого не может быть.

Из ее горла вырвался стон.

Не делай мне больно.

Лиза отступила назад, едва не споткнувшись о собственные ноги. Ее отец, это был ее отец. Она подняла лежавшую на земле палку и начала пятиться.

Мужчина поднял руки, его глаза, казалось, были такими же широкими от тревоги, как и ее собственные.

— Подожди, остановись, я не причиню тебе вреда, Лиза. Не уходи.

Джулиан?

О, боже, это был ее брат. От неожиданности девушка замерла.

Он приближался к ней, теперь был всего в нескольких футах, и она увидела, что, хотя мужчина, которым стал Джулиан, был похож на их отца, это был явно не он. Но это не означало, что этот человек не опасен.

Лиза взмахнула палкой, прикидывая свои шансы добежать до машины и успеть забраться внутрь, если он пустится в погоню.

— Не подходи ближе.

Джулиан остановился, засунув руки в карманы. Он был жилистым и высоким, как и их отец, но, похоже, не обладал той силой, которая была у него. Под белой футболкой виднелись ребра, а скулы резко выделялись, отчего он казался гораздо старше своих тридцати двух лет. Брат опустил голову и поднял на нее глаза.

— Я не причиню тебе вреда, — повторил он.

— Ты вломился в мой дом, — сказала она, потому что теперь знала, что это был он. Сомнений не было.

Он еще глубже засунул руки в карманы.

— Не думал, что ты согласишься встретиться со мной. Я просто... — Он поднял голову и, прищурившись, посмотрел на небо. — Я чувствую ее здесь. А ты? — Он посмотрел на нее. — Мэди.

Гнев захлестнул ее, и Лиза выпрямилась.

— Не смей произносить ее имя, — прошипела она и указала палкой на то, что раньше было их домом позади них. — Ты оставил ее там гореть заживо! — Последнее слово вырвалось с придыханием.

Джулиан покачал головой.

— Сначала я ее задушил. Подушкой. Она была уже мертва, когда я поджег дом.

Лиза покачала головой, сведя брови.

— Что? Нет, ты не говорил этого на суде.

Джулиан пожал плечами.

— Это не имело значения.

Лиза внимательно посмотрела на него. Он казался маленьким. Сломанным. Осунувшимся. В его глазах было то выражение, которое она иногда видела у своих пациентов. Джулиан явно был не в себе.

Он сказал, что это не имело значения. Может, и не имело. Но он убил Мэди, несмотря ни на что. Забрал жизнь невинного ребенка, единственного человека, которого Лиза любила. И оставил саму Лизу умирать.

Она не хотела этого, но гнев начал улетучиваться, а вместе с ним и страх. Тем не менее, девушка держалась на расстоянии, не опуская своего оружия.

— Почему ты оставил мне розу, Джулиан? В моем доме? Ты напугал меня до смерти.

Он облизал потрескавшиеся губы и на секунду прикусил их.

— Я не хотел тебя пугать. Просто хотел увидеть тебя. Знать, что ты... выжила.

Ее рот слегка приоткрылся. Она даже не знала, что сказать.

— Я оставил тебе ту розу, потому что хотел извиниться.

— Ты сожалеешь?

Джулиан снова опустил взгляд.

— Да. Я не должен был так поступать... в ту ночь. Это было неправильно. Теперь я это понимаю.

— Почему ты это сделал? — прошептала она. — Просто скажи мне это.

Он наклонил голову, и между его глазами пролегла морщинка. Глаза были так похожи на глаза их отца, и в то же время другие. Глаза отца были наполнены злобой, а глаза Джулиана были пустыми. Потерянными. Он тоже отбывал срок в этой дыре в земле и поддался монстрам. Позволил им увести себя.

— Чтобы освободить тебя, — сказал он. — Я хотел освободить тебя.

Лиза смотрела на него как завороженная, едва дыша.

— Я слышал, что он делал с тобой, — сказал он. — Видел твою кровь. Так много крови.

У Лизы свело живот. Да, у нее было кровотечение, особенно в тот первый раз. Отец избил ее на следующий день и заставил вытирать кровь. После этого у нее тоже иногда шла кровь, но только когда он был особенно зол. Особенно жесток. Ее сердце словно сжалось. Боже, воспоминания были отвратительными. Жестокими и страшными. То, что она пережила, было просто невыразимо. Кое-что она рассказывала Риду, но большей частью не поделится ни с одной живой душой. Ведь некоторые поступки, которые она совершала, чтобы выжить, были настолько отвратительными и личными, что это никогда не слетит с ее уст. У нее даже не нашлось бы слов. Это было своего рода одиночество, которое она будет носить в себе все свои дни. Лиза не была уверена во многом, но в этом была уверена.