Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова - Александр Антонович Петрушин

Сегодня многие дела того героического и трагического прошлого подняты из секретных архивов и пересмотрены.

Часть этих дел с позиции общечеловеческой нравственности признана преступной. Стали известны судьбы исторических деятелей, чьи имена красовались на бортах и колесных кружалах пароходов. Но уже никто не узнает, когда и в каких затонах закончились их речные маршруты.

Тайны улицы Ленина

Улица с таким названием есть в каждом городе бывшего Советского Союза.

«Живее всех живых...»

Как известно, Ленин запустил механизм увековечивания себя и себе подобных, еще будучи не вечно, а просто живым. Так, уже в 1918 году подмосковное село Царицыно (в прошлом Черная Грязь) получило название Ленино. В том же 1918-м был переименован в Ленинск город Талдом (правда, в 1929 году он опять стал Талдомом, да так им и остался). В 1919 году появился еще один Ленинск – на месте села Пришиб (Волгоградская область). В 1922-м село Кольчугино на юге Западной Сибири получило название Ленино (с 1925 года это город Ленинск–Кузнецкий).

Именем Ленина называли, как правило, главные городские улицы. Но в Тюмени считавшуюся таковой Царскую переименовали в улицу Республики 10 августа 1917 года после Февральской буржуазно-демократической революции. С этим новым названием она пережила власть Временного правительства Александра Керенского, Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, Временного Сибирского правительства Петра Вологодского, колчаковщину и «военный коммунизм» ревкомов.

Год 1920-й в Сибири начался не только с политических изменений второго, теперь уже окончательного установления советской власти, но и с создания скульптурно-языкового городского ландшафта, который принципиально не изменился до сих пор.

В соседнем Омске в результате широкомасштабной акции января–февраля 1920 года с топонимической карты города исчезли названия улиц в честь генерал–губернаторов, зато появились имена революционных вождей. Проспект Капцевича стал именоваться «Красный путь» – по нему двигались в ноябре 1919-го войска 5-й Красной армии под командованием будущего маршала Михаила Тухачевского. Улица Шпрингеровская вместе с Санниковской превратилась в Партизанскую, Любинский проспект и улица Казнаковская – в Ленина.

Дворцовая и Атаманская стали называться улицей Республики. Бутырская – Герцена, Гасфортовская – Карла Либкнехта, Александровская – Интернациональной. Несколько переименований выдержала улица Думская (Троцкого, 10-летия Октября).

Волна переименований улиц докатилась до Тюмени к ноябрю 1922 года. Когда в честь пятой годовщины Октябрьского переворота (так до 1927-го официально называли события Октября 1917-го в Петрограде) изменили названия сорока одной улицы, то «Республику» не тронули. Имя Ленина получила другая старейшая улица города – Спасская.

Первому массовому переименованию тюменских улиц предшествовало такое же повсеместное ограбление православных храмов, католического) костела, иудейской синагоги, мусульманских мечетей, единоверческих молелен. Еженедельные сводки Тюменского губотдела ГПУ о результатах этой «операции», утвержденной Лениным, похожи на военные донесения.

«...К изъятию ценностей в г. Тюмени приступлено 8 апреля 1922 года... Взято серебра 52 фунта. Изъятие прошло без эксцессов. Синагога изъявила желание сдать ценности добровольно. Изъятие ценностей из всех 11-ти церквей г. Тюмени предполагается закончить 12 апреля. В отношении к данному вопросу различных слоев и групп населения остается по-прежнему самым разнообразным, в большинстве неприязненным...».

Откровенный грабеж церквей объяснялся официальной пропагандой как необходимость, как вынужденное и единственное средство спасения голодающего населения России.

Но осведомители губотдела ГПУ сообщали: «...Верующие в большинстве настроены против изъятия. Люди рассуждают, что ценности пойдут на роскошь коммунистов и их женам, будут израсходованы на содержание Красной армии, на приобретение пушек и пулеметов...».

Местное духовенство пребывало в смятении: «...Между архиепископом Николаем (Тобольским) и епископом Иринархом (Тюмень) по вопросу изъятия ценностей замечается резкое расхождение, не переходящее до сих пор в открытый антагонизм...

Епископ Тюмени Иринарх сохраняет открытую оппозицию власти... Среди части жителей Тюмени распространяются слухи, что Ирииарх воззвание по изъятию ценностей не подписывал...»[12].

Арест епископа Иринарха совпал с окончанием «операции» по изъятию церковных ценностей: «...По состоянию на 5 мая 1922 года изъято всего в Тюмени из восьми церквей... серебра 52 пуда 30 фунтов, золота пять фунтов и ценных камней 1609, из них бриллиантов – 195...».

Тогда же началось последнее испытание Ленина на прочность. Официально считается, что, хотя кратковременные головокружения и даже отключения сознания случались с ним и раньше, его таинственная болезнь впервые проявилась явственно в Горках 25 мая 1922 г.

В этот день после ужина Ленин почувствовал изжогу, а перед сном слабость в правой руке: утром разразилась сильнейшая головная боль, была рвота. Он пробовал писать, но сумел вывести только букву «м» – ослабели правая рука и нога. Как отметил в своих записках невропатолог профессор Крамер, «мимолетный паралич конечностей, наблюдавшийся у Владимира Ильича в мае 22-го года, как и нарушения в речи, становились день ото дня глубже и продолжительней и привели б марта 1923 года, без видимых к тому причин, к двухчасовому припадку, выразившемуся полной потерей речи и полным параличом правых конечностей...».

Благостную официальную картину последних дней Ленина в Горках, в которой живописуется, как он учился заново говорить и писать, как стремился следить за политическими событиями, как устраивал деревенским детям новогоднюю елку и заботился об обслуживающем персонале, полностью перечеркивает письмо, хранившееся в архивной папке с грифом «Особой важности».

«Товарищу Сталину Москва, Кремль.

Строго конфиденциально.

Уважаемый Иосиф Виссарионович!

За последние несколько дней здоровье нашего пациента заставляет проявлять серьезное беспокойство, и речь идет не об осложнении общих терапевтических особенностях, а о более тревожном, о полном расстройстве психики пациента...

Пациент стал излишне чудашлив. Это выражается в громком, продолжающемся смехе, который переходит в кашель и рвоту. Причем причины, которые могли бы вызвать этот смех, самые нелепые – кошка, сторож за окном, уборка снега, разговор с