Развестись и попасть - это я умею. Путь львицы - Алиса Рудницкая

Запечатанное. От Лаурэанта.

Это показалось мне подозрительным. Я вскрыла конверт и увидела открытку с изображением оплетенного шипастыми лозами эльфа. С его обнаженного тела капала кровь. Жуткая открытка, откуда только бывший Аэлрии взял ее?

Обратная сторона была исписана мелко-мелко, прыгающими буковками. Не надо было и читать, чтобы понять, с каким гневом и досадой это писалось.

«Аэлрия,

Я долго молчал. Долго терпел. И, может быть, сделал ошибку, позволив тебе думать, что это слабость. Нет. Это было презрение. Я просто не считал нужным тратить слова на эльфийку, которая слышит только себя.

Ты постоянно страдаешь, рыдаешь, обвиняешь всех подряд – но в первую очередь того, кто оказался рядом. Меня. И не потому, что я что-то сделал. А потому, что тебе удобно страдать. Это твой стиль. Стиль вечной жертвы, которая орет на весь дом, как ее предали, напивается до рвоты, но тихонько сама тащит себе делает больно, лишь бы быть центром внимания.

Ты говоришь о любви? А я помню, как ты годами выжигала ее между нами до пепла. Любовь – это не скандалы в полночь. Не бесконечные сцены. Не твоя вечная пассивная агрессия, в которую ты заворачиваешь каждый взгляд, каждый вздох, каждый обед.

Ты думаешь, я подался в командировки потому, что меня звала дипломатия? Нет, Аэлрия. Я уезжал, потому что находиться рядом с тобой было пыткой. Потому что ты – ворота в мир демонов и чудовищ. Глупо, громко, невыносимо драматичная стерва. Каждый день с тобой – это как жить в одном доме с порождением мира моих ночных кошмаров.

Ты боишься быть как твоя мать. Знаешь что? Ты уже хуже. Потому что она хотя бы умеет молчать с достоинством. А ты даже в молчании – упрекаешь.

Я знал, на что иду. Если бы ты не нужна была мне, чтобы утвердится на посту дипломата – я бы ни за что не стал писать тебе всего псевдовлюбленного бреда. Я надеялся, что ты хотя бы будешь терпимой! Но ты – худшая из худших. И чем дальше, тем больше я тебя ненавижу.

Недавно… о силы земли, прошу, пощадите меня… я увидел одну танцовщицу на площади. Она была точь-в-точь ты, одно ненавистное лицо.

Как приятно было наконец спустить пар.

Я не отправлю никогда это письмо, потому что знаю: ты бы с удовольствием использовала его, чтобы очернить меня. Но это не я делаю тебя психопаткой, а ты сделала из меня маньяка.

Без сожалений,

Лаурэант»

– Бинго, – чувствуя какое-то мрачное удовлетворение, я кинула письмо на стол. – Вот почему он так настойчиво ищет скандала и говорит про ворованные ценные бумаги. Ох… стащила так стащила. Я ведь просто хотела взять письма на память, чтобы позлить его. Ну и так… из сентиментальных соображений. А там оказалось… такое.

Сэли забрал письмо, прочитал его. К концу лицо у него вытянулось, и он схватился задумчиво за подбородок.

– Если мы это обнародуем – его репутации в Тиар’Мелин конец, – сказал он. И правда, неудивительно, что он так дергается.

Собрав все письма в шкатулку, он положил нужное сверху. Потом посмотрел на меня решительно.

– Ты как, Аэлрия?

– Пойдет, – вздохнула я. – Я подозревала что-то подобное если честно. Приятно, что оказалась права, а не мне показалось.

На самом деле внутри у меня стало пусто. Связь, которую я ощущала между мной и Аэлрией из-за того, что мы обе были разведенными женами, неожиданно порвалась.

“Она… такая дура, – подумала я с удивлением. – У нее такая замечательная семья. Она жила в таком замечательном клане, пусть и слегка с придурью. В невероятно красивом месте. Но она, словно идиотка, все всегда портила. Потащилась за откровенным паршивым обманщиком. Единственное действительно хорошее дело, что она сделала – это спасла Истара. В остальном – дура!”

– Недра земные, – потерла я переносицу. – Я что, правда так себя вела? Проклятье, как же стыдно-то, а…

– А я немного скучаю, – неожиданно хмыкнул Сэли.

Я озадаченно подняла на него глаза.

– Сейчас ты будто подражаешь Илли, – сказал он. – Учишься быть хитрой, умной, расчетливой и педантичной. Ты сильно повзрослела, но это не значит, что тебе нужно меняться так кардинально.

Он с заботой, осторожно похлопал меня по плечу. Вроде легкое касание, но мне стало приятно и почти смешно. Сэли меня все еще побаивался и, видно, искренне опасался, что за это я ему руку откушу. Но все равно сделал первый шаг к сближению, сократив на пробу дистанцию.

– Я знал тебя девчонкой наподобие наших фрейлин, – сказал он. – Так что хочу помочь взглянуть тебе на себя с другого ракурса. Моими глазами. Ты была сорванцом и обзывала меня при каждой встрече, но с другой стороны ты, скажем так, была очень честной в своих чувствах. Преданной в отношении того, что считаешь верным. Жаль будет, если ты потеряешь свое благородство, пусть и приправленное толикой агрессивности.

Он выглянул в окно.

– Тебе надо начать снова фехтовать, – сказал он задумчиво. – Я понимаю, ты, скорее всего, не трогала шпагу пять лет и теперь боишься опозориться. Но ты быстро восстановишься, если начнешь.

– Думаешь? – хмыкнула я.

– Знаю, – кивнул он. – Ты со своей шпагой-иголкой не расставалась даже в постели. А без нее будто утратила стержень. А ведь ты была среди своих подруг лучшей из лучших. В чужом краю тебя заморозили, в конце концов, бог клана твоего бывшего мужа Эльна – бог зимы, льда и покоя, а наша богиня Мэлин – богиня весны, жара и любви. Ты была будоражуще-деятельной, как зверушка по весне, а сейчас, уж прости, будто неживая. Это не дело.

Он посмотрел на меня чуть покровительственно.

– Пофехтуй, – порекомендовал он. – Сходи в храм. Поучаствуй в скачках и охоте. Весна всегда наступает после зимы, но не все ростки просыпаются, вылезают из-под снега. Многие корни остаются в земле на радость червям.

У меня по спине отчего-то побежали мурашки. А Сэли со вздохом закончил.

– Не погибни под холодным одеялом. Не заставляй свою маму снова грустить.

– Спасибо, Сэли, – натянуто улыбнулась ему я. – Я прислушаюсь к твоему совету.

Глава 15. Два оленя в запертом саду

– Аэ, – Истар озадаченно смотрел на меня. – Ты в порядке?

Я вздохнула,