Академия Слов - Сенни Роверро

на причинение вреда кому-либо, когда считаю это оправданным, то это явно не моя вина! – прорычала я и тут же сникла, зарывшись пальцами в волосы и ссутулившись. Чувство было, словно из меня выпили все силы. Ощущение собственного бессилия вызывало желание плакать, но слёз не было. – Простите, я не должна срываться на вас. Я просто переживаю за неё и бешусь от собственного бессилия.

Взгляд Эдгара Викторовича смягчился.

– Я понимаю, – мягко произнёс он. – Прости, мне не следовало на тебя давить. Ты тёмная и, насколько я помню досье на тебя, вдобавок ко всему ещё и аутист, тебе положено не понимать многих вещей, которые очевидны для нормального человека. И на самом деле большая часть вины за состояние бедной девочки лежит не на тебе, просто тебе следовало идти с ним разбираться не прямо у неё на глазах, а хотя бы, когда она уснёт.

– Я думала, что её, наоборот, успокоит понимание, что сейчас с её обидчиком разберутся и больше он ничего ей не сделает, – потерянно призналась я. – Что ей станет легче от понимания, что я готова её защитить от дальнейших его поползновений, что могу оплатить ему за её страдания.

– Просто учитывай в следующий раз, что то, что ты считаешь правильным, для неё — неприемлемо даже в формате мысли. Даже если учесть, что она не совсем стандартная светлая, – вздохнул Эдгар. – Ты молодец, что догадалась позвать меня, я скорее всего смогу вернуть её в нормальное состояние. Но тебе лучше выйти, ты для неё сейчас лишний стресс.

Я нехотя, но подчинилась. Минут через пятнадцать, наполненных для меня самобичеванием и тремором рук, меня позвали обратно.

– Ты его убила? – глухо спросила Эльвира, стоило мне сесть за стол.

Один лишь вопрос, и вот я уже чувствую себя каким-то чудовищем, хоть и не считаю свой поступок неправильным.

– Подозреваю, его участь страшнее, – нервно усмехнулся Эдгар.

– Я не убивала его, – твёрдо произнесла я, с немым укором посмотрев на него. Вот интересно, что он сделал бы, окажись в своё время на месте Виры, например, моя мать, а на моём – он сам? Наверняка ведь тоже подключил бы фантазию и обеспечил бы её обидчику очень "весёлую" жизнь. – Просто через несколько дней он окончательно сойдёт с ума и начнёт бояться даже собственной тени. Позаимствовала идею из "Мастера и Маргариты".

– Не стоило, – потерянно покачала головой Эльвира.

– Стоило, – упрямо ответила я. – Поверь, ты не первая, кого он домогался, и, подозреваю, не всем удавалось вырваться.

Во взгляде Виры вспыхнуло негодование, и я окончательно успокоилась. Всё, она точно пришла в себя. Зная её, после этих моих слов она уже не считает соседа человеком, достойным жить, даже будучи светлой, и больше не осуждает меня.

Глава 12. Опять призраки!

Какое-то время мы жили относительно спокойно. Ежедневные разборки с нечистью не в счёт, это в какой-то степени было даже весело. Город затих, очевидно, набираясь сил для ещё одной легенды, нечисть бушевала уже не так азартно и даже Соколов уже не заводил со мной разговоров об опасности Кирова, хотя пару раз пытался. То ли мне удалось убедить его в бредовости его подозрений, то ли он понял, что бесполезно.

Единственным минусом во всём этом было то, что Вира стала интересоваться моим прошлым. Точнее не так, она и раньше им интересовалась, но получив непрозрачный намёк на то, что лучше не лезть, отступилась. А теперь её интерес возобновился и стал куда более настойчивым.

***

– У тебя есть гитара, но я ни разу не видела, чтобы ты на ней играла, – как бы вскользь отмечала она.

Я молчала. Играть на гитаре я умела, но та, что висела на кухне на стене, была отцовской и потому священной для меня. Я лишь раз в месяц проверяла настройку и чистила её. Дядя говорил, что папа очень её любил.

***

– Эти цветы. У тебя вся квартира в комнатных цветах. Ты ведь не слишком любишь растения, я замечала, но за этими ухаживаешь донельзя тщательно. Почему?

Я отмахивались, отвечая что-то неопределённое. Цветы были мамиными любимцами. Пока я жила в приюте, за ними ухаживал дядя, теперь это было моей обязанностью, пусть на меня её никто и не возлагал.

***

– Столько фотографий твоих родителей по всему дому, но ты на них если и есть, то тебе едва ли больше года. Они рано умерли, да?

Эльвира знала, что я сирота, и что я дочь героев из академических сплетен, но в каком возрасте я лишилась родителей ей было неизвестно. Я вновь отмалчивалась, искусно делая вид, что не слышу или что слишком занята.

***

И таких вопросов и замечаний, сказанных как бы вскользь, невзначай, но с неизменно сопровождающим их пытливым взглядом, было слишком много. Сначала это утомляло и слегка надоедало, потом начало раздражать и даже злить. Я подавляла это в себе, понимая, что эти чувства неправильны, но в какой-то момент не сдержалась и сквозь зубы, стараясь не пустить злость в голос произнесла:

– Ты хочешь знать то, что не должно тебя волновать.

– Я всего лишь хочу знать о тебе хоть что-то кроме тех сплетен, которые о тебе ходят в Академии, – удивилась Эльвира холоду в моём голосе.

Я понимала её удивление. До этого я никогда не разговаривала с ней таким тоном. С кем угодно, но не со своей светлой. Я знала, видела, что моя светлая пусть и старается быть сильной, но на самом деле она изломана, избита жизнью. И старалась вести себя с ней как можно бережнее, постепенно приручая к рукам. Но сейчас это её удивление лишь подстегнуло мою злость. Она действительно не понимает, как достала?!

– Да с чего ты вообще решила, что имеешь права лезть туда, куда тебя не просили?! – сорвалась я, повысив голос.

Эльвира дёрнулась так, словно я её ударила. В тёмной синеве глаз подруги мелькнуло почти детская недоумённая обида пополам со взрослым болезненным непониманием. А потом вина и смятение.

– Да, прости. Я забылась, – тихо, почти шёпотом пробормотала она, отводя взгляд.

Я почти кожей почувствовала, как она "закрывается". Отведённый взгляд, чуть повёрнутая от меня голова, слегка поджатые губы... Она всегда так делала, когда я нечаянно делала что-то не так. Не обвиняла, ничего не