Опасная любовь командора - Ульяна Муратова

и принялась ласкать так, как точно не подобало воспитанной аристократке. А когда глаза Кеммера потемнели от страсти, я принялась за указательный палец, с вызовом глядя в неимоверно широкие зрачки.

Кеммер несколько минут тяжело дышал, наслаждаясь лаской, а когда я наконец выпустила его пальцы из плена, впился в мои губы, подхватил на руки и резко поднялся. Запер дверь в медблок, не разрывая пьянящего, алчного поцелуя.

Он поставил меня на пол и слегка прикусил мою нижнюю губу, и это на секунду отрезвило. Я откинула голову назад и посмотрела на его лицо. Он казался хищником, что наконец дорвался до добычи и мечтает вонзить в неё клыки, а потом растерзать.

Сердце болезненно-сладко сжалось в груди, а я внезапно осознала, что всё происходит неправильно.

Слишком жарко.

Слишком быстро.

Слишком по-настоящему.

Попыталась поймать руки Кеммера, чтобы придержать их, но он уже стягивал с меня рубашку. Ткань с треском разошлась на груди, оголяя её. Горячий рот накрыл ореолу, и я забыла все слова возражений, подалась навстречу этой ласке и позволила унести себя в крошечную спальню.

— Подожди, — выдохнула я, цепляясь за последнюю осознанную мысль: мы оба сошли с ума.

Всё не так.

Всё неверно.

Всё неправильно.

Я не могу так себя вести.

Я не должна так себя вести.

Я же никогда так себя не вела!

Внезапная догадка вспыхнула в затуманенном мозгу, и все странности вдруг сложились в логичную и понятную картину. Я широко распахнула глаза и шокированно посмотрела на озверевшего от страсти мужчину перед собой.

— Остановись! — прохрипела я, чувствуя, как он срывает с меня бельё. — Кеммер, остановись!

— Когда играешь в жестокие игры, выигрываешь жестокие призы, — прорычал он и завладел моими губами, не давая сказать ни слова в ответ.

— Какие игры, о чём ты? — прошептала я, когда его губы спустились к шее.

— А что ты хотела получить? Надеялась, что я буду умолять тебя о близости и взамен предлагать остаться на должности? Не буду. Думала, позволю вертеть собой, как мальчишкой? Не позволю. Чего ты от меня ожидала?

— Что ты будешь нежным, — прошептала я, совершенно потерявшись в словах и ощущениях.

— У тебя есть ровно три секунды, чтобы уйти, Адель. После этого я не остановлюсь, потому что это выше моих сил. Но ты должна понимать, что ни при каких раскладах решения я не изменю.

Он наклонился ближе ко мне и пристально посмотрел в глаза:

— Раз… два… три…

Тридцатое эбреля. Утро

Кеммер

Кеммер проснулся от ощущения, что правая рука онемела, а плечо затекло. Начал переворачиваться на спину и чуть не свалился с узкой постели — наполовину повис в воздухе и если бы не упёрся ногой в пол, больно стукнувшись пяткой, то точно грохнулся бы.

Страх пробудил мгновенно, сердце заколотилось под рёбрами, а мышцы свело от напряжения. Так, полегче! Он сморщился и приоткрыл глаза. Помещение поначалу не узнал, а из распахнутой двери лился яркий дневной свет.

Какой идиот не занавешивает окна и не закрывает дверь в спальню перед сном?

Собственно, вопрос риторический, потому что идиот тут был только один — он.

Кеммер посмотрел на лежащую к нему спиной обнажённую девушку и мысленно обложил себя ругательствами так, что даже дед смутился бы, услышь он эту тираду. Взгляд скользнул от плеча к потрясающе тонкой талии и идеально округлым ягодицам. Воспоминания о прошлой ночи вспыхнули в мозгу.

Сердце забилось ещё чаще.

Какой же он идиот! Как он мог поддаться и позволить втянуть себя в такую паршивую и простую, как кирзовые сапоги, схему?

И что теперь?

Самое гадкое, что он всё ещё хотел Адель. Даже сейчас. Смотрел — и не мог оторвать взгляда. Едва удержался от того, чтобы не притянуть её ближе к себе и не продолжить ласкать восхитительно идеальное тело. А затем усадить сверху и насладиться видом едва проснувшейся Адели в дневном свете.

Его затопило желанием и одновременно вязкой, тягучей ненавистью к себе. Как он мог? Как он мог НАСТОЛЬКО сильно облажаться?

Идиот! Придурок! Клинический дебил!

Кеммер не знал, что делать дальше — уходить, пока Адель не проснулась, или ждать её пробуждения? Первое — трусливо, второе — невыносимо. Кровь стучала в ушах и висках, а от осознания глубины западни, в которую он угодил, даже замутило.

А ведь схема-то даже не особенно сложная! Он же сам ржал над теми, кто попадался в подобные сети. И не раз!

Итак, по порядку. Вчера Адель впервые попыталась с ним флиртовать. Не сказать, что очень умело, скорее немного скованно и неловко. Хотя… Да как он вообще теперь мог судить? Сработало же. Возможно, это всё была игра — от и до. Умело расставленные силки, в которые он влетел на полном ходу, мня себя при этом прозорливым умником.

Во рту стало горько, захотелось сплюнуть. Кеммер не пошевелился, опасаясь разбудить коварную искусительницу, столь умело скрывавшуюся за невинной внешностью хрупкой целительницы.

Ладно, опустим. Сначала нужно проанализировать ситуацию. Когда Адель вчера попыталась с ним флиртовать, он хотел отшить её как можно мягче и сразу сказать, что это не сработает.

Но… не срослось. Она его поцеловала. Опять же, не особо умело, но может, в том и секрет того, что его настолько разобрало? Или дело всё же в зелье?

Знакомый вкус приворотного зелья он почувствовал не сразу, успел настолько увлечься, что едва вообще не упустил его из внимания.

Они с братьями пробовали все эти зелья как раз на такие случаи. Десар раздобыл несколько образцов на службе и заставил их с Ирвеном перепробовать все, чтобы знать вкус и запах и не попасться в расставленные непорядочными девицами ловушки. Когда зелье попадает в организм, есть буквально несколько минут, прежде чем оно начнёт действовать и отключит мозги.

У Кеммера в кабинете даже хранилась парочка флаконов с антидотом. Опаивать его пытались не раз, но до сих пор — не очень успешно и не на службе.

Надо отдать должное Боллар — у неё получилось.

Когда Кеммер ощутил вкус зелья при поцелуе, ему стало очень любопытно. Что она задумала? К чему это приведёт? Он решил подыграть, сделать вид, что поддаётся, потому что посчитал: количества, оставшегося у неё во рту, не хватит, чтобы лишить его самообладания. Но, видимо, это была какая-то особо забористая дрянь. Или дело в том, что Адель привлекала его и до этого?