Ночной гость - Хизер Гуденкауф

поступать. – Она схватила его за руку. – Не можешь вот так бросать нас.

Отец обернулся и сердито зыркнул на нее сверху вниз. Она отпустила его руку, но продолжала смотреть с вызовом.

Удар последовал без всякого предупреждения. Он угодил в солнечное сплетение, выбив весь воздух из маминых легких. Ноги у нее подогнулись, и она упала на колени, хватая ртом воздух. Девочка бросилась к маме, но остановилась, когда отец предупреждающе поднял палец.

– Сядь туда, – приказал он, показывая на стул.

Девочка села возле стола. Мама все еще стояла на коленях и пыталась вдохнуть. Отец вынул две тарелки из шкафчика и столовые приборы из ящика. Снял крышки с контейнеров и стал накладывать пищу сначала девочке на тарелку, потом себе: хрустящие кусочки жареной курицы, горки пюре, кукурузу, густую коричневую подливку.

– Ешь, – велел он, сев на стул напротив дочери.

Девочка украдкой взглянула на мать, скрючившуюся на полу.

– Не смотри на нее, – бросил отец невнятно, поскольку рот у него был набит до отказа. – Ешь.

Девочка взяла кусочек курицы и откусила немного. Еда была холодная, но все равно безумно вкусная. Она чувствовала себя ужасно, набивая себе желудок перед лежащей на полу матерью, но не могла остановиться. Напротив нее отец отправил ложку в рот и причмокнул с преувеличенным удовольствием.

– Как вкусно, – пробормотал он с набитым пюре ртом. Обглодав мясо с косточек, он со стуком бросал их на пол возле матери.

Девочка ненавидела его, но все равно ела. Пища быстро исчезла с тарелки, даже капуста, показавшаяся горьковатой. Желудок у девочки растянулся и заполнился до отказа, но она не могла остановиться. Она съела одно печенье, потом второе и не возразила, когда отец положил ей на тарелку добавку.

Когда отец не смотрел, она припрятывала кусочки еды у себя на коленях под столом.

Наконец девочка отложила вилку, и в горле образовался горячий и едкий ком стыда. Пальцы стали жирными и скользкими, а к рубашке спереди прилипли крошки. Отец рассмеялся.

– Правда хорошо?

Девочка чувствовала себя ужасно, набив желудок. Мать съежилась на полу, голодная и напуганная, а она съела все угощение без нее. Она чувствовала себя подлой предательницей.

Отец отвалился от стола, встал и начал убирать почти пустые контейнеры. Но вместо того, чтобы положить остатки в маленький холодильник, он демонстративно выбрасывал их в мусорное ведро.

– Что надо сказать, кроха? – спросил он девочку.

– Спасибо, – тихо пролепетала она.

Отец наклонился над матерью, глядя на нее с отвращением. Та сжалась в ожидании нового удара. Девочка не решалась двинуться, чтобы спрятанные куски пищи не упали на пол.

– Бла-го-дар-ность, – произнес он, растягивая слово по слогам. – Совсем немного благодарности иногда бы не помешало.

Отец ждал, но мать молчала, скрючившись на полу. Отец занес ногу, словно собирался ударить, и девочка взвизгнула. Но он только ткнул мать кончиком ботинка.

– Что нужно сказать? – снова спросил он, словно разговаривал с ребенком.

– Спасибо, – ответила мать, но в голосе ее не слышалось благодарности. В этом слове прозвучало что-то новое. Стальные нотки, которых раньше не было.

– Пожалуйста, – ответил отец, перешагивая через нее. Девочка слушала его дыхание, пока он пересекал комнату и поднимался по ступенькам к двери.

Она подождала еще пару секунд, потом сгребла с коленей припрятанную снедь и положила на стол. И подбежала к матери.

– Прости, – прошептала она ей в ухо. – Мне не следовало есть без тебя.

Мама улыбнулась ей в ответ.

– Все нормально. Я рада, что ты больше не голодная.

– Я припрятала немного для тебя, – сказала девочка. – Принести сюда?

Мама покачала головой, обхватив руками живот.

– Лучше я просто полежу здесь еще пару минут, – сказала она напряженным от боли голосом. Девочка подошла к кровати, взяла с нее подушку и положила маме под голову.

Желудок болтало и крутило. Девочку тошнило, но она терпела, сдерживая рвотные позывы. Она больше никогда не хотела чувствовать голод. Подойдя к мусорному ведру, девочка вынула из него измятые контейнеры с остатками еды и ложкой выскребла из них на тарелку все до последней крошки.

Когда она закончила, на тарелке лежало скудное количество курицы, печенья, картошки и капустного салата. Девочка отнесла тарелку маме и села возле нее на пол.

– Вот, мама, тебе надо поесть.

Мама покачала головой.

– Нет, лучше ты.

– Я сыта, – возразила девочка. – Это для тебя. Пожалуйста, съешь.

Корчась от боли, мать поднялась с бетонного пола и села, скрестив ноги и прислонившись спиной к холодной стене. Девочка вложила ей в ладони тарелку.

– Хотя бы кусочек, – настаивала она.

Мама взяла вилку и поднесла ко рту. Она ела, а по щекам у нее текли слезы.

Глава тридцатая

Август 2000 года

В четыре часа пополудни агент Сантос въехала на парковку возле церкви Святой Марии. Много необычных мест использовались за годы ее службы в качестве командных центров, но церковь выбрали на ее памяти впервые.

Камила вошла через главные двери внутрь, и ее встретил знакомый с детства церковный запах: древесно-смолистый аромат ладана и мирровой смолы, пропитавший красную дорожку и стены.

Вместо того чтобы пройти в главный неф, Сантос спустилась по ступенькам в цоколь. Всего за несколько часов Рэндольфу удалось соорудить тут весьма впечатляющий командный пункт, куда привезли компьютеры, принтеры, радио и карты местности.

Шериф Батлер с помощниками сидел за столом на складных стульях перед доской для маркеров. Агент Рэндольф стоял рядом с маркером в руках и аккуратным почерком делал заметки.

– Что мы имеем? – спросила Сантос, подвигая стул. – Что с тем обнаруженным грузовиком в Небраске?

– Ложная зацепка, – покачал головой Рэндольф. – Двое подростков. Паренек взял пикап родителей, чтобы свозить свою девчонку на денек в Линкольн. Запаниковал, увидев полицейского, и дал деру. Больше похожих машин никто не видел.

– Ладно. Что еще у нас есть? – спросила Камила.

Заговорил помощник по фамилии Фостер:

– Данные, полученные по Марго и Кевину Алленам, чистые. Мать во время убийства была с младшими детьми. Отец сказал, что находился у себя дома с подружкой. Та подтвердила.

– Никаких споров об опеке при разводе? – спросил Рэндольф.

Фостер покачал головой.

– Оба родителя показались мне искренне потрясенными, – согласилась Сантос. – И проявляют полную готовность к сотрудничеству. Что еще?

– Мы получили перечень местных лиц, совершавших правонарушения сексуального характера. Двое полицейских его отрабатывают, – сказал ее напарник. – Еще несколько сотрудников обходят дома поблизости от Дойлов и опрашивают, кто из жителей видел или слышал что-нибудь.

– Что у вас, шериф? – спросила Сантос.

Батлер описал свой разговор с Джун Хенли и странное поведение ее сына.

– Думаю, ситуацию надо будет прояснить, но Джексон Хенли – обычный запойный пьяница. Не видел с его стороны проявлений насилия, да и конфликтов с Дойлами у него не случалось.

– Вернемся к двум пропавшим подросткам, – сказала Камила. – Что нам известно про Итана Дойла? Какие у него были отношения с родителями?

– Нас никогда не вызывали на их адрес, – доложил Батлер, – но Итана допрашивала полиция в связи с дракой, в которую он ввязался вместе с парой других подростков.

– И еще был звонок от Курта Тернера, что Итан Дойл преследует его дочь, – добавил Фостер.

– Да, точно, – подтвердил шериф. – Папаша ужасно злился, что Итан не хочет держаться подальше от его дочери. Паренек приходил к их дому, звонил. Полицейского отправили пообщаться с Итаном, чтобы соблюдал дистанцию. Никакие обвинения не предъявлялись.

Сантос рассказала о том, что обнаружила в спальне Бекки.

– Возможно,