Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед - Жюль Верн

Жак внимательно изучил все пропорции собора, отказываясь в них верить. Поэтому, несмотря на нехватку времени, усталость и скептицизм спутника, он решил подняться на купол так высоко, как только сможет. Собор Святого Павла, подобно многим другим церквам Англии, был окружен небольшим кладбищем, на котором еще совсем недавно хоронили усопших. Но вот уже несколько лет, как были организованы финансовые компании по созданию кладбищ в Лондоне: одна из них, «Кенсил-грин-семитри-компани», произвела ряд великолепных операций, и ее акции, безусловно, будут высоко котироваться на Лондонской бирже.

Жак и Жонатан вошли внутрь собора. Они были поражены его холодным светом и грандиозной пустотой. Никакой росписи, лишь несколько несерьезных памятников да малоценных статуй великих людей. Жак мельком бросил взгляд на это внутреннее кладбище и подошел к дверце, скрывающей лестницу, ведущую наверх. Попросив разрешения подняться в верхнюю башенку, он получил его за один шиллинг и шесть пенсов. После бесконечного вращения вокруг столба по винтовой лестнице с деревянными ступенями двое восходителей достигли внутренней галереи у основания барабана. Ее называют галереей шепота, и маленький человечек, состарившийся на этой достойной службе, прошел в самый конец галереи, чтобы там вздохнуть. Его вздох достиг ушей изумленных туристов, подобно шуму урагана. Вскоре в окне показался свет, и друзья вышли на галерею антаблемента.

Вид, открывающийся сверху, простирался бы на многие километры, если бы вечные туманы не скрывали горизонт. В обычный день можно проследить течение Темзы от доков до Вестминстерского дворца, причем башни последнего скорее угадываются, чем просматриваются в туманной дымке. У подножия Святого Павла взгляду предстает очаровательный ансамбль зданий, пронизанный бесчисленными шпилями трех сотен церквей. Создается впечатление, что все пространство, насколько хватает глаз, как гигантская шахматная доска уставлено пешками. Собор Святого Павла на этой доске — король, а башня Парламента — королева.

Жак, полюбовавшись несколько мгновений окрестностями, освещенными английским солнцем, чей свет льется на город, словно через матовое стекло, вновь увлек Жонатана на узкую спираль лестницы. Друзья добрались до галереи башенки. Там, оставив шляпы у «высших», как их назвал композитор, служащих, они устремились по еще одной лестнице или, скорее, ее подобию к самому шару. Здесь пришлось уже поработать и руками и ногами, цепляясь за выбоины и неровности бронзы. Музыкант отстал, а его отважный спутник добрался до внутренней полости шара, имеющего два метра в диаметре, в которой с трудом могли поместиться восемь человек.

Оседлав железную перекладину, являющуюся осью шара, он повел следующую речь, обращаясь к подошедшему Жонатану:

— Друг мой, я думаю, что настал момент сейчас или никогда сообщить тебе габариты некоторых знаменитых памятников, согласно Стендалю[218]. Святой Петр в Риме достигает в высоту четырехсот одиннадцати футов, Страсбургский собор — четырехсот двадцати шести, большая пирамида — четырехсот тридцати восьми, шпиль Дома инвалидов в Париже — трехсот двадцати четырех, а шар, в котором я сижу, как на насесте, в данный момент на триста девятнадцать футов возвышается над лондонской мостовой. Ну, теперь можем спускаться.

Обратный путь был довольно легок, и вскоре друзья уже были на берегу Темзы у Лондонского моста. Каменные лестницы привели туристов к причалу пароходиков. И набережные и причалы были заполнены группками полуголых детей, просящих милостыню, продающих спички или химический трут. Приятели, заплатив пенни, заняли места в одном из быстроходных катеров, курсирующих от Лондонского моста до Вестминстерского. Суда эти быстро заполняются пассажирами, и поразительна оперативность, с которой запускаются их мощные вибрирующие машины. «Ситизн», что в переводе означает «Горожанин», отчалил от берега, встретив «Сан», или «Солнце», спускающееся по реке. Хозяин корабля, стоя на кожухе, подает открытой или сжатой в кулак рукой все команды, которые передаются механику звонким, пронзительным голосом ребенка. Раздалось «Полный вперед!», и пароход двинулся вверх но течению.

У Темзы нет набережных, что придает ей странный вид. Большие магазины, заводы, газгольдеры[219], фабрики, пакгаузы[220] выстроились вдоль берегов, и воды реки подступают прямо к подвалам, где и осуществляется погрузка или разгрузка товаров. Многие из складов украшены высокими башенками, на которых большими буквами всех форм указано назначение здания. На правом берегу преобладают заводы. «Ситизн», приспустив на треть складную трубу, прошел под гигантскими чугунными арками Саутуорк-бридж и Блэкфрайерз-бридж, проследовал вдоль свежих и опрятных садов Темпла[221] с саксонскими памятниками, мимо большого дворца Сомерсет-хаус[222], где расположены Департаменты почтовых марок, королевской печати и другие. С реки туристы смогли любоваться красивыми линиями венецианской архитектуры дворца. Отсюда он смотрелся очень импозантно и монументально. Время и влажность изъели арки внутренних сводов и наложили на них отпечаток искусственной древности. Мост Ватерлоо[223], чей правый настил покоится на девяти изумительных арках, развернул великолепные линии протяженностью в двести футов. Мост одет корнуэльским гранитом и производит впечатление нерушимого творения. Еще выше очень элегантный подвесной мост смело пересекает Темзу, паря над водой. Наконец, на излучине реки показался старый Вестминстерский мост, половина которого в ходе реставрации была изготовлена из металла. В дальнейшем, после ремонта, мост обещал быть великолепным. «Ситизн» прибыл в конечный пункт. Пароход остановился, и туристы устремились на набережную, чтобы полюбоваться фасадом нового дворца Парламента[224].

Глава XL

ПАРЛАМЕНТ, ВЕСТМИНСТЕР, УАЙТХОЛЛ, ТРАФАЛЬГАРСКВЕР

— Сколько чудесных элементов! — воскликнул Жак, разглядывая искрящийся стиль парламентского дворца. — Взгляни только, какая расточительная щедрость на украшения, какое множество гербов, увенчанных коронами, какое обилие резных орнаментов, какие кружева на фризах[225], архитравах[226], карнизах! Какое цветение флоры Ренессанса! Можно подумать, на огромное здание наброшена вуалетка из английских кружев. Это стиль саксонских миллионеров!

Новый дворец Парламента, открытие которого состоялось лишь в 1847 году, действительно являет собой фантастическое зрелище. Множество башен и башенок возвышаются над крышей: на одной из них, с острым верхом — огромные часы. Четыре гигантских циферблата, обращенные на четыре стороны света, видны из всех кварталов города. Другая башня — Виктория-Тауэр, такая же высокая, как купол Святого Павла, поражает толщиной и мощью. При этом она снизу доверху украшена тончайшей ювелирной резьбой и покрыта гербами и геральдическими[227] надписями с девизами, и все это необычайной красоты. Фасад дворца, выходящий на площадь, имеет неправильную форму. Отдельные части постройки здесь и там выступают вперед, разворачивая пламенеющие богатства готических[228] окон. С реки вид архитектурной линии длиной в 1000 футов в высшей степени величествен. Возможно, излишество деталей и украшений несколько снижают художественную ценность великолепного дворца, но смотреть на него равнодушно невозможно. Взгляд и воображение поражены этой тропической растительностью, пышно расцветшей под туманным небом Англии. Трудно оторваться от изумительного зрелища. Многие критики осуждали нагромождение скульптуры и резьбы, но и сами не могли сохранять бесстрастность при виде такого великолепия. Это, если угодно, роскошный ковчежец или монументальная рака средневековья, это феерический сон, запечатленный в камнях, каждый из которых — бесценное произведение искусства, созданное самым индустриальным народом в мире. С чудесами Ренессанса резко контрастирует Вестминстерское аббатство, обдавая зрителей холодом. Церковь жуткого темного цвета построена по образцу поздней эпохи готики и внутри представляет собой обширное кладбище со множеством надгробий, отличающихся полным отсутствием стиля, вкуса, и аллегорическими фигурами, вызывающими улыбку. Можно лишь пожимать плечами, глядя на все восхваляющие барельефы, которые за золото может воздвигнуть в Вестминстерском аббатстве любое частное лицо. Это не святые первых времен христианства, почитаемые в протестантских храмах, но просто добрые малые, которых богатство привело к бессмертию. Наиболее интересная часть некрополя — уголок поэтов, где среди статуй и бюстов Мильтона[229], Аддисона[230], Драйдена[231], Грея[232], Голдсмита[233], Батлера[234], Спенсера[235], Гаррика[236] возвышается памятник Шекспиру. Лицо великого человека красиво и вдохновенно. В часовнях, окружающих хоры, находятся гробницы знаменитых мужей и королей и королев Англии. Там покоятся двое детей Эдуарда[237], Мария Стюарт и Елизавета[238] объединились в примиряющем сне. Близость этих двух могил заставляет биться сердце даже самого бесстрастного посетителя. Красивейшая из капелл построена Генрихом VII[239]. Чудо скульптуры, с которым ничто не может сравниться, — драгоценное украшение, созданное гением Бенвенуто Челлини[240]. Это высшая степень совершенства, доступная Ренессансу.