Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед - Жюль Верн

Глава XXXVI

ЛОНДОНСКИЙ ПОЕЗД

С дамбы порта, уходящей на целую милю в море, залив Форта открывается в новом, неожиданном, но своеобразном интересном ракурсе. Дорога идет вдоль пирса до Ньюхейвена, болтливость рыбачек которого вошла в поговорку. Там начинается улица, по которой Жак и Жонатан когда-то прогуливались в обществе мисс Амелии и ее родителей. Это уважаемое семейство покинуло коттедж на Инверлайт-роу, оставив на попечение слуг чемоданы, сложенные в вестибюле. Жонатан, боявшийся, что не сможет забрать багаж из запертого дома, успокоился. Он договорился, что зайдет за вещами к вечеру, перед тем как ехать на вокзал. Теперь, когда план дальнейших действий был ясен, друзьям оставалось узнать на вокзале расписание поездов на Лондон. Так что туристы вернулись на Дженерал-Рейлвей-стейшн, куда приходили поезда Северной Британской железной дороги. С огромным трудом им удалось выяснить, что поезд отправлялся в восемь часов вечера. Наскоро пообедав на Хай-стрит, где Жаку непременно хотелось попробовать mock-turtle (суп из черепахи), в котором почтенная представительница панцирного царства была заменена головой теленка, плавающей в щедро сдобренном специями бульоне, молодые люди распрощались с очаровавшими их местами, которые им предстояло покинуть через несколько часов.

С тяжелым сердцем друзья спустились по старой Кэнонгейт, попрощались с дворцом Холируд, прошли по Северному мосту, купили у хорошенькой торговки несколько вещиц из тартана: брошь, кошелек, подушечку для булавок и саше для марок, различавшихся по цветам известных кланов, таких как Мак-Грегор, Мак-Дональд, Мак-Лин, Стюарт и Колкхэм, и вернулись на стоянку экипажей на Принс-стрит. Час спустя путешественники уже подъезжали с багажом к вокзалу, и взволнованный Жак бросал последние взгляды на Эдинбургский замок.

На вокзале Северной Британской железной дороги приятелей сразу же подхватил водоворот огромной толпы. Кассы, осаждаемые в прямом смысле этого слова, не могли удовлетворить всех желающих получить билеты. В зале стоял невнятный гул, перекрываемый время от времени какими-то отдельными выкриками. Жонатану стоило неимоверных усилий пробиться к окошку кассы. Он спросил два билета на Лондон и заплатил за них, так никогда и не осознав истинную величину стоимости.

Предполагая взять чемоданы с собой в купе, как прежде в Ливерпуле, он, бросив взгляд в угол, куда их положил носильщик, ничего там не обнаружил.

— Жак, что ты сделал с багажом? Ты что, не следил за ним, пока я брал билеты?

Жак не знал, что ответить. Пока его взгляд блуждал под темными сводами, он видел краем глаза, как чемоданы исчезли в каком-то отверстии, в черной бездне, о глубине которой ничего нельзя было сказать.

— Похоже, что здесь положено сдавать багаж. Не волнуйся.

Но на просьбу выдать багажную квитанцию, видимо, очень нескромную, служащие ответили категорическим, чтобы не сказать негодующим, отказом.

— Если мы когда-нибудь увидим наши чемоданы, — мрачно произнес Жонатан, — значит, нам повезло. И зачем я положил паспорт на дно своего?

Однако времени на пустые рассуждения не оставалось. Толпа заполняла каменную лестницу, ведущую на перрон. Казалось, пенистый поток нес великое множество разнообразных голов.

— Это каскад Инверснайд, только еще более шумный, чем водопады в горах, дружище Жонатан, но в сторону шутки — ведь мы лишь две капли в этом потоке.

Наконец после долгих усилий друзья, сильно помятые в толпе, пробились к длинному составу. Почти все купе были уже переполнены. Жак побежал в одну сторону, Жонатан — в другую. Тщетно они заглядывали во все двери, нигде не находя свободных мест. Вагоны были уже набиты до отказа, и поезд вот-вот должен был тронуться. Досаду туристов усиливала невозможность забрать свои чемоданы. И вот в тот самый момент, когда паровоз пронзительно засвистел, Жак приметил два свободных места в вагоне третьего класса. Он бросился туда, не обращая внимания на негодование пассажиров. Жонатан не отставал ни на шаг. Пришлось даже объясниться на языке кулаков, понятном во всех частях света, чтобы пробиться к вожделенной свободной скамье. Но вот состав тронулся, увозя эту огромную толпу в столицу Англии.

Чудовищный, шумный, бесконечный поезд был, увы, туристским. Он возвращал в Лондон толпу английских зевак. Жак с ужасом думал о предстоящей перспективе: провести пятнадцать часов в подобном обществе. Кошмар!

Весь вагон представлял собой один отсек, сорок человек были втиснуты, как сельди в бочку. Деревянные скамьи со спинками, по мягкости сравнимыми с дубом, были испытанием для усталых членов, высокие узкие окна не позволяли воздуху свободно циркулировать согласно требованиям элементарной гигиены. Но эти недостатки были ничто по сравнению со сборищем шумных кокни, достойных сыновей Джона Булля, грузных, беззастенчивых субъектов. Толстые мужчины с огромными животами, какие можно найти только в Англии, с массивными бычьими головами, раскрасневшимися одутловатыми лицами, с претенциозно сардоническим выражением и грубой веселостью, черпаемой в потоках виски и джина; крупные нескладные женщины с угловатыми фигурами, в одеждах, таких же тусклых и бесцветных, как они сами; дети всех возрастов, от грудного до разумного, кричащие, плачущие, ноющие, — таков состав общества туристского поезда в Англии. Здесь были целые семьи, состоящие из ворчливых супругов, молодых мисс с голубыми, наивными, как у кукол, глазами и наследников семейства с признаками явной умственной недостаточности. Все это ело, спало, кричало, нисколько не заботясь о соседях, с апломбом и бесцеремонностью людей, везде чувствующих себя как дома. Это был Ноев ковчег[204] с полным собранием всех разновидностей двуногих, но гора Арарат была еще так далеко!

— Если это и есть лорды хлопка и князья торговли, — заметил Жак, — мне не с чем поздравить Старую Англию. Если выпало несчастье очутиться в такой компании, лучшее, что можно сделать, — это попытаться уснуть. Давай спать.

Глава XXXVII

В УГОЛЬНОМ КОРОЛЕВСТВЕ

Трудно уснуть, когда тело не имеет другой точки опоры, кроме жесткой скамьи, и если вздрагиваешь оттого, что твоя голова коснется вызывающего омерзение плеча. Все же Жак сумел, отрешившись от всего окружающего, задремать, пристроив голову на шляпной коробке. Время от времени он просыпался — затекала спина или ноги. Он отталкивал соседа, наваливавшегося всей чудовищной массой, и снова засыпал. Жак ощущал, как состав, не делая ни одной остановки на всем пути следования от Эдинбурга до Лондона, с бешеной скоростью уносит его в ночь. Железная дорога вышла к побережью и пересекла шотландскую границу в городе Берик-он-Туид. Поезд ехал по территории графства Нортумберленд. В Ньюкасле Жонатан, который так и не заснул, в приоткрытое окно смог увидеть краешек этой равнины, выглядящей довольно жутко в темной ночи. Глазам предстало царство каменного угля, пылавшего в буквальном смысле слова. Огненные султаны развевались на высоких заводских трубах. Это — «деревья» Нортумберленда, грязной, черной равнины, образующие в совокупности огромный мрачный «лес», освещающий окрестности темно-красными всполохами. Непрерывный гул исходит от изрытой шахтами земли. В недрах угольных бассейнов непрерывно, днем и ночью, идет подземная работа, и латеральные шахты расходятся во всех направлениях на мили и мили, проникая даже под морское дно и бросая вызов бессильным волнам. Порт Ньюкасл, город угля, способен обеспечить топливом весь мир, используя свои торговые суда водоизмещением двести тонн.