СТРУНА ИСТОРИИ - ГУМИЛЕВ Николаевич

Отсюда и происходит постоянная перекачка пассионарности из одного социального слоя в другой. И поэтому считать пассионарность достоянием тех или иных семей, тех или иных фамилий совершенно бессмысленно. Вы знаете, честно вам скажу, еще в молодости, когда я был в школе, я сильно интересовался, а кто такой Аттила — вождь гуннов, замечательный строитель пирамид Рамзес? Аттила сумел Рим обуздать, походы совершил. Зачем, почему? — Ни школьные учителя, ни преподаватели, ни мои коллеги на историческом факультете на этот вопрос ответить не могли. (А между прочим научно-технический прогресс и развитие производительных сил были и там, понятно.)

Когда этнос, этническая система теряет свою пассионарность и уровень пассионарности становится ниже какого-то необходимого минимума, система перестает себя защищать, она теряет свои внутренние связи и после этого она становится жертвой всех. Или тихо-спокойно переходит в гомеостаз, что тоже всегда бывает малоприятно.

Но к чему относится наш феномен. Давайте сделаем полный разворот и посмотрим, на что это похоже. Материальный ли это момент? Или социальный? Или биологический? Физиология — это похоже близко, но что же по существу? Забегая вперед, скажу, что пассионарность — энергетический момент. Толчком размышлениям на эту тему послужило то, что я оказался в тюремной одиночке. Сидеть там, надо сказать, скучно. И чтобы не сойти с ума, я напряженно думал об истории. Времени у меня было очень много. Я понял, что у людей существует особое качество. Я не знал еще, что это такое, и назвал его «пассионарностью» — стремлением к иллюзорным целям. Она как бы — антиинстинкт. Тогда, а это был 39-й год, я еще не мог понять, что это такое. В 50-м г., когда я снова сидел в одиночке в Лефортове, мне из тюремной библиотеки выдали книгу Тимирязева «Жизнь растений». Там была изложена тимирязевская теория фотосинтеза. Гуманитарии таких книг обычно не читают, но в тех условиях я прочел ее всю. … Из окна камеры — редкий случай! — на каменный пол падал узкий луч солнечного света. Я понял: то, что я нашел и описал для себя в истории, есть проявление флуктуации энергии. Излишняя энергия выходит через деятельность.

Итак, я давно знаю, что такое пассионарность, и что в исторических категориях возможно применять работающие пассионарные подходы, и что решаются исторические проблемы с помощью моей концепции с такой же легкостью, как человек, знающий алгебру, решает арифметические задачи.

Первую докторскую диссертацию я защитил в 1961 г. на тему «Древние тюрки VI–VII веков». Но я не выступал с этой концепцией, потому что я не знал, какая же это форма энергии. Ясно, что не механическая форма, хотя она проявляется в механических передвижениях — миграциях, походах, строительстве зданий. Но это — проявление, сама по себе она не механическая энергия. И ясно, что это не электрическая энергия, электричество ведет себя совершенно иначе, и его можно было бы засечь приборами. Совершенно ясно, что и не тепловая — у пассионария не обязательно должна быть температура 48 градусов.

Какая же это энергия?

И тут у нас вышла замечательная книга. Это посмертная работа Вернадского «Химическое строение биосферы Земли и ее окружения», где эта нужная мне форма энергии была описана (М., 1965. — Прим. ред.). Вернадский назвал ее геобиохимической энергией живого вещества биосферы. Это та самая энергия, которая получена растениями путем фотосинтеза и затем усвоена животными через пищу. Она заставляет всё живое расширяться путем размножения до возможного предела.

Один лепесток ряски, размножаясь в большом озере, может закрыть при благоприятных условиях все озеро и остановится только там, где есть берега. Одно семечко одуванчика, если не уничтожать его потомства, покроет всю Землю. Медленнее всех размножаются слоны. Вернадский в своей книге подсчитал, какое количество времени потребуется для того, чтобы слоны, при нормальном темпе размножения, заняли всю сушу Земли. Оказалось — 735 лет. Совсем немного.

Земля существует только за счет того, что эта энергия разнонаправлена и одна система живет за счет другой, одна погашает другую.

Убивая и воскрешая,

Набухать вселенской душой -

В этом воля Земли святая,

Непонятная ей самой.[176]

Теперь название этой вселенской души мы знаем — это биогеохимическая энергия живого вещества биосферы. Название длинное. Для наших целей будем называть ее короче — пассионарность, но будем иметь в виду, что пассионарность — это только эффект, который помогает нам эту энергию обнаружить.

А если так, то эта энергия должна вести себя согласно всем энергетическим законам. Прежде всего, она должна отвечать энергетическому эквиваленту, то есть переходить в другие формы энергии, скажем, в механическую и тепловую. — Переходит. В электрическую? — Вероятно, тоже переходит, это надо исследовать.

Где эта энергия содержится, в каких органах человеческого тела? На это, пожалуй, могут ответить физиологи, которые работают с энцефалографами. Они меряют биотоки. Насколько я знаю, энцефалограф не совершенен только в одном: он берет слишком большое количество биотоков, и ненужные биотоки пока не удается отсортировать. Он несовершенен. А если он дает всё нужное, что нам требуется, то мы сможем измерить ту самую энергию, которая порождает пассионарность. Но для этого нужны знания, которых у меня нет.

Индукцией эта энергия обладает, как я вам уже рассказал. Например, можно физиологически наэлектризовать солдат, возбудить их. Каждый из нас это знает, каждый из вас электризовался. Когда вы идете в Филармонию слушать какого-нибудь хорошего музыканта и когда вы его же слушаете по телевизору, вы чувствуете, что разница большая, хотя звук тот же и он играет на том же фортепиано. Но там он воздействует на вас непосредственно, а через телевизор опосредованно. Так чем же он (пассионарий. — Ред.) на вас действует? — Очевидно, он воздействует полем той самой биохимической энергии, которая не только содержится в нем, не только заставляет его совершать работу, но и имеет еще направленность.

Поле это самое я привык (по школьным своим знаниям, которые весьма устарели) трактовать в виде кругов вокруг какого-то определенного предмета. Но дело не в этом. Я не хочу сейчас рисовать. Я хочу только сказать, что поле состоит из таких силовых линий, которые не стоят спокойно. У нас ничто в мире не стоит спокойно, а находится в движении — это можно сказать без ошибки. Но какого рода движение здесь имеет место? Мы знаем три вида движения: поступательное, вращательное и колебательное. Так вот здесь мы видим у этносов вот это самое поле, которое есть вокруг каждого предмета: вокруг этой указки, вокруг этого дома, вокруг всей нашей Земли, вокруг каждого из нас. И это поле можно измерять, можно фиксировать и уже сейчас есть такие приборы. Только нужно, чтобы кто-то из историков этим занялся.

А если так, то тогда мы можем сказать, в чем же различие этносов, в чем различие тех настроев, о которых я говорил в начале лекции. Очевидно, в частоте колебаний поля, то есть в особом характере ритмов различных этнических групп. И когда мы чувствуем своего — это значит, что его ритм попадает с нами в унисон, а когда ритмы в унисон не попадают, нам кажется, что он — чужой для нас. Мы это ощущаем, но это не сам феномен, а его проявление. Вот почему этнос есть явление природы. Он есть! Он существует! Это не просто ответ, но факт. Это та реальная форма жизни, при которой только и в состоянии существовать вид Homo sapiens. Вне этого он превратится в эндемика,[177] то есть займет какую-нибудь одну котловину на всей Земле, и там только и будет находиться и добывать себе скромную пищу. А благодаря тому, что этносы способны адаптироваться в разных ландшафтах, способны приспосабливать к себе окружающую среду (иногда ломая ее, а иногда, наоборот, находясь с ней в контактах, при которых можно взаимно существовать) — вот это и есть качество той энергии живого вещества биосферы, которое проявляется в эффекте пассионарности.

Эта энергия дает нам сопричастность всей природе Земли. Мы уже не являемся оторванными от нее, как какой-нибудь росток, мы уже чувствуем, что не имеем права бороться с природой, а должны в ней жить и быть к ней сопричастны.

Вопрос об охране природы, которым я закончу сегодняшнюю лекцию (я уже много сказал), стоит сейчас очень остро. Потому что совсем недавно существовал способ уничтожения природы, подкрепленный своей теорией. Теория очень простая: в мире есть полезные и вредные живые существа.