СТРУНА ИСТОРИИ - ГУМИЛЕВ Николаевич

А иногда люди сами изолируются от Земли, и тогда поступает нуль излучения. Вот как мы по асфальту ходим и землю не чувствуем. Я старый ленинградец, даже петербуржец,[164] помню, как я ходил по булыжнику — совсем другое ощущение: ходить неудобно, а здоровье лучше. Такое слово, как гипертония, никто и не слыхал тогда.

И вот третий вид энергии — это, пожалуй, самый важный, потому что всем ясно, что ни фотосинтез, ни радиооблучение этноса породить не могут.[165] Сделаем перерыв, и я расскажу подробнее.

(Перерыв.)

Мы видим, что хтонические воздействия,[166] радиораспад — ни в коей степени не могут способствовать возникновению пассионарности, так как при них внутренняя структура людей упрощается, и они становятся очень милыми и совершенно беззащитными, весьма приспособленными к обстановке, но не стремящимися к развитию, к ним можно испытывать симпатию, но они даже не ставят себе никаких целей, не то что не собираются рисковать ради них своей единственной, милой жизнью. И, кроме того, есть мощное возражение против геологической концепции пассионарности — ведь мы знаем: там, где имеются большие залежи урановой руды и где идет радиораспад, там этносы не возникают. И наоборот, если бы они возникали именно там, где это есть, или там, где этого наверняка нет, то были бы постоянные очаги этногенезов — образования народов. А этого — нет. Ибо этнос — это есть продукт этногенеза, а этногенез — это процесс инициирования пассионарности.

Но… этносы возникают то там, то тут, где попало. (См. карту пассионарных толчков. — Прим. Ред.). И очаги их возникновения явно не связаны с какими-то отдельными точками на Земле. И поэтому нам придется обратиться к третьему источнику энергии, которую получает наша биосфера и которая была описана Вернадским.

Это отдельные пучки энергии, приходящие к нам из межгалактических пространств или, во всяком случае, из межзвездных пространств нашей Галактики. Они попадают на Землю иногда, в зависимости от каких-то неизвестных нам космических ситуаций, и, по-видимому, именно они вызывают те микромутации, когда возникает пассионарность как новый феномен.

В пользу этой последней точки зрения говорит географическое ландшафтоведение и исследование начал пассионарности — зон пассионарных толчков. Но это особая тема, требующая карт и требующая специального внимания, которую я позволю себе отложить на одну из последующих лекций.

А сейчас мы вернемся к описанию пассионарности и связанных с нею моментов, которые помогают этносу в течение одного тысячелетия или полутора тысячелетия удержаться как целостной единой системе.

Если мы воспринимаем пассионарность как возникающий и создающий этнос импульс, то можно спросить — куда же он девается? — Его энергия усвояется совершенно естественным образом. Но пока она существует, люди этого единого настроя объединяются по принципу комплиментарности. Complementum — это латинское слово «дополнение» или французское compliment — «привет». Это неосознанная симпатия одних людей к другим и антипатия — к третьим, то есть положительная и отрицательная комплиментарность. Когда создается первоначальный этнос, то этих активных ребят, сподвижников, о которых я говорил в прошлый раз, подбирают себе просто по принципу симпатии: «Иди к нам, ты нам подходишь». Так отбирали викинги для своих походов: они не брали тех, кого считали ненадежными, неподходящими, со сварливым характером, не годным для того, чтобы взять его в ладью, где на каждого человека была максимальная нагрузка и ответственность за собственную жизнь и жизни своих товарищей. Также Ромул и Рем собирали своих ребят, которые потом стали патрициями, превратились в специальную систему. А когда они организовывали бандитские шайки на семи холмах, то начали терроризировать окрестные народы.

Также поступали первые мусульмане:[167] они требовали от всех признания веры в единого Бога, но в свои ряды — мухаджйров[168] и ансаров[169] (наиболее верных и надежных) они старались зачислить людей, которые подходили друг другу.

Надо сказать, что от этого принципа мусульмане довольно быстро отказались и стали брать всех. И за это заплатили очень дорого, потому что как только в состав мусульман попали лицемерные мусульмане, те, которые говорили: «Хай буде![170] Нам, в общем, абсолютно безразлично — один Бог или четыре, нам важны выгоды, доходы и деньги», то к власти они и пришли и стали Омейядами.[171] Их возглавил Моавия ибн Абу Суфьян[172] — сын врага Мухаммеда, взял власть в свои руки, сказал: «Вера ислама должна соблюдаться, а вино я пью у себя дома, и каждый желающий может выпить, я на это не буду обращать никакого внимания. И молиться, конечно, все обязаны, но если бы пропустил намаз,[173] то я тоже на это не буду обращать внимания. А если ты хапаешь (воруешь. — Ред.) государственную казну, но ты мне симпатичен, то я тоже не буду обращать на это внимания».

То есть как только принцип отбора по комплиментарности заменился принципом всеобщности, так система испытала страшный удар и деформировалась. При этом инстинкт комплиментарности явно относится к числу биологических, а не социальных, хотя бы потому, что он точно так же проявляется у животных. Каждый знает, что собака или даже кошка относится к вашим гостям избирательно — к одним хуже, к другим — лучше. То есть этот принцип отбора для более или менее тесного общения есть у животных. На этом принципе основано приручение животных, на этом принципе основаны семейные связи.

Но когда мы берем это в исторически больших масштабах, то эти связи вырастают в очень могучий фактор отношений в этнической популяции (в данном случае мы можем сказать — популяции, то есть населения данного региона) — собственно пассионарность.

Пассионарии, как я сказал, гибнут во время войн в большом количестве. Но как ни странно этот ущерб постоянно восполняется — не сразу, а примерно через поколение, потому что молодые пассионарии, прежде чем идти на войну, рассеивают генофонд по популяции.[174] Получается большое количество детей, которые, не зная своих отцов, тем не менее, имеют этногенетическое сходство с ними, в данном случае — признак пассионарности, который передается путем самой обычной половой наследственности. Поэтому после самых жестоких войн, которые приводят к разрушению культуры, губят массу людей, идет резкий процесс восстановления за счет нового поколения, родившегося от погибших отцов, которых дети даже не знали.

Вы сами понимаете, что поэтому связывать признак пассионарности с каким-то классом, сословием или другой социальной категорией — это нонсенс. Главный способ его переноса — это не законные, а именно незаконные (то есть внебрачные. — Ред.) связи. Они-то, собственно, и поддерживают систему на довольно высоком уровне пассионарности.

И, наоборот, в мирное время комплиментарность имеет другой знак. Если женщины во время войны ценят героев (а герои такие есть!), то в мирное время они ценят положительных основательных людей, которые способны обеспечить их и потомство. Вспомните хотя бы «Горе от ума». Достойный ее пассионарий Чацкий любит Софью, но она предпочитает субпассионарного Молчалина.[175] Почему? Она же ничего не видит. Она совершенно искренна. Она убеждена, что вот именно этот добросовестный чиновник, который бесспорно сделает себе вполне достойную карьеру, он даст ей спокойную жизнь и обеспечит ее потомство. Это пример очень характерный.

В результате в такое время никакого смешения, генетического переноса признака, и не надо ожидать. В мирное время будет увеличиваться количество гармоничных и слабо пассионарных личностей. А куда деваться пассионариям? Они будут стремиться найти, так сказать, любовь ответную среди доступных женщин, то есть в совершенно других слоях общества, среди каких-нибудь горничных, трактирщиц, крестьянок. Появятся бастарды. Фактически вот здесь (Л. Н. Гумилев показывает на графике «Изменение пассионарного напряжения этнической системы» на эпоху этнического надлома. — Прим. Ред.) появятся создатели государств, поэты, мыслители, которые, унаследовав энергию отцов, будут недовольны своим социальным положением и происхождением, и они будут его ломать.

Отсюда и происходит постоянная перекачка пассионарности из одного социального слоя в другой. И поэтому считать пассионарность достоянием тех или иных семей, тех или иных фамилий совершенно бессмысленно. Вы знаете, честно вам скажу, еще в молодости, когда я был в школе, я сильно интересовался, а кто такой Аттила — вождь гуннов, замечательный строитель пирамид Рамзес? Аттила сумел Рим обуздать, походы совершил. Зачем, почему? — Ни школьные учителя, ни преподаватели, ни мои коллеги на историческом факультете на этот вопрос ответить не могли. (А между прочим научно-технический прогресс и развитие производительных сил были и там, понятно.)