Империя. На последнем краю - Владимир Викторович Бабкин

нужны серьезные капиталовложения? Или вы предпочитаете, чтобы мы вложились в экономику Аргентины и Бразилии, как это сделали наши коллеги, которые вывели капиталы из Франции?

Широкая улыбка.

– Помнится, кто-то говорил, что деньги не пахнут. Но это не так. Деньги пахнут золотом. Тысячью тонн золота, которое непостижимым образом исчезло из охваченной смутой Франции. Уверен, что французское правительство весьма ищет тех, кто виновен в этом мошенничестве.

Новый обмен улыбками.

– Людям свойственно искать таинственные клады, ваше величество. И верить в разные сказки.

– Конечно, баронесса. Люди любят сказки.

– А мне, ваше величество больше нравятся другие сказки.

– Вот как? Какие же?

– Например, про Али-Бабу и сорок разбойников. Прекрасная история про то, как некий благородный человек несколько раз натыкался во Франции на покинутый якобы караван, который был полон золота. И конечно же сказка гласит, что этот благородный человек поспешил отдать все найденное золото местному султану.

Улыбка-улыбка.

– Такое тоже случалось в истории, баронесса.

– Конечно, ваше величество. Хотя и далеко не всегда. Равно как и не всегда парусники с владельцами сокровищ возвращались из увеселительного путешествия.

Вздох.

– Море – очень опасная стихия, баронесса. Иногда, по воле случая, там тонут не только яхты, но и даже линкоры.

Кивок.

– Да. Особенно если знать, где их искать.

Согласие.

– Знания стоят денег. Больших денег и больших интересов.

Нижайший кивок.

– Это истинная правда, ваше величество. Не зря говорят, что корона дарует мудрость ее носящим. Многие знания отнюдь не всегда многие печали.

– И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь. Царь Соломон и его мудрости.

Баронесса Эфрусси де Ротшильд улыбнулась.

– Среди евреев попадаются отнюдь не глупые люди.

Император кивнул.

– Бывает и такое.

– К тому же, ваше величество, насколько я помню, выплачивая миллиард рублей золотом, Великий дом Ротшильдов получал гарантии того, что тема французского золота останется лишь уделом досужих домыслов и светских сплетен.

Усмешка.

– Изображать императора банальным шантажистом это, я вам скажу, совсем не комильфо. Я могу и оскорбиться.

– Отнюдь, ваше величество. Никаких намеков. Ровным счетом ничего такого, что могло бы бросить даже малейшую тень на ваше императорское величество. Я лишь обращаю внимание на договоренности между нашими домами.

Император помолчал. Судя по всему, эти словесные кружева этикета ему уже порядком надоели, и он перевел разговор в более предметное русло:

– Когда я истребовал с вас миллиард, я действительно говорил о том, что не буду искать пропавшее золото Банка Франции. В конце концов, это не мое дело, а дело моего царственного французского собрата. Но позволю себе напомнить, что миллиард – это сумма, которую выплатили Императорскому дому Романовых в качестве компенсации за гибель членов дома, включая мою августейшую мать. И я с вами разговариваю только потому, что приказы о покушениях отдавал не глава Дома Ротшильдов, а покойный Джейкоб Шифф. Но Дом Ротшильдов знал об этом.

Напряженная улыбка.

– Дом Ротшильдов с сожалением лишился нескольких своих членов, погибших, насколько вы должны помнить, в различных прискорбных случайных происшествиях. Остальные, имевшие отношение к делу, по вашему требованию, покинули Европу.

Кивок.

– Да, я помню о прискорбных случайных смертях членов вашего дома. Как и о смертях членов моего дома перед этим. Но мы отвлеклись. Итак, почему я должен открыть вам двери?

Очаровательная улыбка.

– Деньги. Деньги, ваше величество. Деньги, как вы метко выразились, пахнут золотом.

Глоток чая. Промокнул салфеткой бледные губы.

– Некоторые деньги, баронесса, пахнут проблемами. Зачем они мне?

– Речь идет о больших деньгах, ваше величество.

Кивок.

– Я понимаю, баронесса. Иначе зачем бы вы приехали в Москву, верно?

Склонение головы.

– Конечно, ваше императорское величество. О гораздо больших деньгах, чем мы вкладываем в Россию и Ромею сейчас.

Задумчивый взгляд.

– Большие деньги пахнут значительно большими проблемами. Ваш дом действительно много вкладывает средств в экономику России и Ромеи. И мы действительно ограничиваем вашу возможность делать еще большие вложения. Не скрою, деньги нам нужны. Но одно дело иностранные инвестиции, а другое – действия одного дома на территории другого. Это, знаете ли, чревато проблемами и войной за территорию. Зачем мне это? Мы же не итальянские мафиози и не гангстеры Америки.

Светская улыбка.

– Великие дома действуют во многих странах Европы и мира и не имеют претензий друг к другу.

С сомнением поднятые брови.

– Разве? Что-то я не припомню деятельности дома Ротшильдов в Римской империи, равно как и деятельности итальянских Старых семей во Франции, Германии или Австро-Венгрии.

– Но в той же Америке все прекрасно уживаются.

Усмешка.

– В Америке живут дикие люди и те, кому нечего было терять. Гангстеры опять же. Мы ведь не будем на них равняться? Мы, как-никак, цивилизованные европейцы, не так ли?

Изящный кивок.

– Безусловно, ваше величество. Мы – цивилизованные люди.

– Позвольте вам долить чаю.

– Это честь для меня, ваше императорское величество!

Пауза. Чайник занял свое место на столе. Царь сел в кресло и промокнул лоб от капель пота.

– Итак, баронесса, время идет, а мы ходим вокруг да около. Скажу прямо – Единству очень нужны деньги для развития. Но я не могу допустить того, чтобы венские Ротшильды взяли под контроль основные отрасли экономики Единства.

Поднятая бровь.

– Смею заметить, ваше величество, что это будут уже не венские Ротшильды, а московские или, если угодно вашему величеству, константинопольские Ротшильды. Мы понимаем, что это территория вашего дома, и готовы согласовать рамки и правила игры.

Поднятая бровь.

– С чего бы такая покладистость?

Улыбка.

– Увы, для венских Ротшильдов наступают не лучшие дни. Отрицать это невозможно, тем более что мы не на публике. Мы играем в открытую, ваше величество. Австро-Венгрии явно предстоит распад и долгая кровавая гражданская война. Мы, разумеется, постараемся сохранить там все возможные активы, но перспектива этого выглядит весьма и весьма сомнительно. Если, а точнее уже когда, случится распад, Австрия неизбежно попадет в сферу влияния Германии и почти наверняка войдет в ее состав. На наши активы сейчас нацелились все основные финансовые и промышленные игроки Германии, и нет никаких сомнений в том, что им в этом деле будет активно помогать правительство в Берлине. Трезвая оценка ситуации говорит нам о том, что Вена и в целом Австро-Венгрия больше не может рассматриваться нами в качестве, так сказать, Отечества…

Усмешка.

– Мне очень нравится ваша фраза про «так сказать Отечество».

Улыбка.

– Финансы не имеют Родины, ваше величество. Мы здесь не на публике, а потому можем