Империя. На последнем краю - Владимир Викторович Бабкин

Все эти достижения неминуемо вели русских женщин к торжеству сегодняшнего дня. Как ты знаешь, здесь на «veebory v Dumu» идут две женские партии: «равноправки» Шабановой – Шагинян – Холодной и «трудовички» Ворошиловой – Плевицкой – Рейслер. У многих из них хорошие шансы победить на округах. Шагинян очень популярна в России как автор, Плевицкая здесь популярнейшая певица, а Холодная – киноактриса, за многими из кандидаток большой опыт легальной и подпольной борьбы. Пройдут ли эти партии и по спискам в Думу, сказать трудно. Ведь и другие партии выдвинули немало женщин, как и просил перед выборами император Михаил (Нам бы такого президента-суфражиста! Шучу. Наш президент не столь властен, но не менее отважен[21]. В проправительственном списке «Всеимперское движения Освобождения и Служения» более трети женщины. И их шансы очень велики. Некоторые лидеры «левых» партий решили было оттереть своих однопартиек в конец списков, но те не растерялись и создали уже упомянутый «Союз трудящихся женщин». Если учесть, что во многих округах борются по 3–4 женщины, то в этой небогатой стране у «трудовичек» шансов даже больше, чем у либеральных «равноправок», но отберут они их у скруджей, засевших в руководстве отторгнувших женщин левых партий. Хотя пятая Государственная дума России в целом, думаю, будет мужская и левая.

Здешние кандидаты и активисты неопытны в выборных процедурах, но глядя на многие акции, я понимаю, что и известный тебе Бруклинский клуб демократов[22] мог бы поучиться, как нужно искусно (и при этом, в отличие от наших «ослов»[23], чисто!) манипулировать избирателями! Я познакомилась со здешними стратегистками[24]. В основном это журналистки, успевшие поработать в газетах на фронте или в «Sloozheniee». Я просто удивляюсь, как за один год господин Суворин смог усвоить электоральную науку лучше, чем за полвека люди Маклафлина и МакКуи[25] в Нью-Йорке.

В общем, несмотря на ограничения из-за эпидемии китайского гриппа, которые здесь сексистски зовут «инфлюенцией американской женщины», выборы идут полным ходом. И я убеждена, что десятки женщин станут депутатами российского парламента. Уверена, что это поможет и в нашей борьбе за «Билль об избирательных правах женщин»[26], и мой следующий срок в Палате представителей не будет столь одиноким.

Твоя, Жаннет Рэнкин[27].

* * *

Империя Единства. Россия. Москва. Воробьевы горы. Шуховская башня. 5 октября 1918 года

– Государь, вы крайне бледны. Возможно, вам следовало бы отдохнуть.

Кошусь на генерала Духонина.

– Что, сильно бледен?

– Да простит меня ваше величество, но сильно. Даже слегка с синевой. Отдых вам просто необходим.

Криво усмехаюсь.

– Да, Николай Николаевич, отдохнуть бы мне не помешало. Но вот Борис Алексеевич настоятельно рекомендовал поприсутствовать на спасательной операции.

Суворин кивнул.

– Это весьма полезно, ваше величество. Произведет хорошее впечатление на подданных.

– Вот, Николай Николаевич. Так что придется мне пока тут постоять. Подышу свежим воздухом, а то все кабинет-кабинет.

Про «кабинет» они уже слышали не раз, и даже позволили себе легкие понимающие улыбки.

Что хорошо в моем окружении, так это то, что они уже усвоили – мне можно говорить правду-матку, не размениваясь на политесы. Меня действительно слегка знобило, но я относил это скорее к нервному состоянию организма.

Ну а как мне не нервничать? Вокруг тысячи людей, камеры, хроникеры всякие. Вверху вокруг башни два дирижабля – ближе к нам, раскрашенный в оранжево-синие «фирменные» цвета местных эмчеэсников ИСС «Сокол-2», а над башней парит ярко-красная туша «Империи» со Звездой Богородицы на борту.

А там, на башне, Ольга.

Промакиваю лоб платком. Не хватало еще тут пота на лице императора. Меня же сейчас снимает минимум несколько камер. Хотя Суворин повернет в плюс и это. Мол, так переживает за подданных царь-батюшка, что кушать не может. Все о России думает.

Но знобило меня весьма конкретно. Холодает. Вечером будет уже совсем холодно.

– Что там с прогнозом погоды, Николай Николаевич?

Тот хмуро ответил:

– С востока идет мощный снежный фронт, государь. У нас есть несколько часов. Ночью начнется метель.

И как тут не нервничать? Подавив нервный кашель, поднимаю к глазам бинокль.

Тем временем с «Сокола» полетели вниз канаты. Причальная команда бросилась «принимать концы». Возникла некоторая путаница с канатами, но, в конце концов, вроде разобрались и потащили их в разные стороны. Еще несколько минут, и все четыре троса были надежно закреплены к вбитым в землю с четырех сторон от башни толстым бревнам.

На дирижабле при помощи лебедок начали выбирать слабину, натягивая канаты и стабилизируя положение небесной машины в воздухе. Теперь у командира дирижабля появилась возможность регулировать движение не только при помощи винтов, но и почти с ювелирной точностью двигать корпус вперед-назад при помощи лебедок.

Отняв от глаз бинокль, Суворин заметил:

– Уверен, что у нашего оператора там будут просто потрясающие кадры. К завтрашней премьере они будут очень кстати в Доме кино.

Духонин хмуро буркнул.

– Не сглазьте, Борис Алексеевич. Еще ничего не закончилось.

Тот усмехнулся.

– Да хоть чем бы это не закончилось. Это все равно будет прекрасно…

Но перехватив мой мрачный взгляд, он предпочел не продолжать развивать свой цинизм.

* * *

Империя Единства. Россия. Москва. Воробьевы горы. Шуховская башня. 5 октября 1918 года

Нос «Сокола» застыл практически неподвижно. Поручик Вишневский, отдавая короткие приказы стоящим у лебедок, сумел стабилизировать положение небесной машины.

– Михалыч, тебе слово.

Боцман Егоров крякнул.

– Сделаем, вашбродь. В лучшем виде сделаем, не извольте сумлеваться…

Провозившись некоторое время с винтами высоты, боцман произвел выстрел из установки Шермули, послав ракету к башне.

– Выбирай!

Затрещала лебедка, выбирая слабину, и через некоторое время закрепленный на конце снаряда якорь зацепился за металлические фермы башни. Получив пятую точку опоры, дирижабль встал буквально намертво.

Егоров с чувством перекрестился в сторону видневшихся вдали куполов церквей и доложился:

– Усё готово, вашбродь. В лучшем виде, как и было сказано.

Вишневский стукнул кулаком в ладонь и воскликнул:

– Молодец, Егоров! С первого раза попал!!! Благодарю за службу!

Покосившись на снимающего их оператора, боцман вытянулся и четко по-уставному ответствовал:

– Честь в Служении на