Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2019 - Коллектив авторов

как каракатица

закрывая солнца шрам

расползется темным облаком

всеобъемлющая мгла

и на велике раздолбанном

едешь за цветами зла

«конца не видно и не вспомнить края…»

конца не видно и не вспомнить края

за дальним поворотом прячет лес

игрушки для зверей в зверей играя

и радуга летит наперерез

промозглый день терзаемый огнями

настырных фар и места в мире нет

жучку прилипшему к оконной раме

одной из подвернувшихся планет

о чем мы ехали с тобой спешили

проглатывая страны города

захлебывались вседорожной пылью

и возвратились все равно сюда

где лес и лес и небо безвозвратно

залив молчит в преддверии зимы

и воздух неприкаянный и мятный

и ничего чего б не знали мы

«и ты…»

и ты,

одинокий путник

черным ноябрьским утром

на автобусную остановку спешащий,

когда о солнце еще не слышно

и не разглядеть в темноте твоего

синего с красными катафотами портфеля,

куда мама положила бутерброды, —

верь, об этом портфеле

уже ходят слухи,

и тебя с почтением великим встречают

сначала Жулька, потом Дружок,

и даже Барсик летит на всех усах-парусах

в столь неподобающий

для бодрствования час, – и ты,

одинокий путник, не чувствуя себя более

таким одиноким,

достаешь бутерброды, один с российским,

другой с докторской,

и наделяешь каждого из страждущих,

не оставляя себе ничего,

и чувствуешь себя счастливым,

и больше не думаешь о том,

что ждет тебя сегодня

в ненавистной школе

«попадешь туда и уже не новость…»

попадешь туда и уже не новость

энного года ленинградская область

стук колес на стыке всевращенья будней

что там дальше – а любви не будет

по дороге разбитой вдоль садов-огородов

где холмы застроили под корнеплоды

помнишь: прудик удочка в банке кузнечик

от себя не избавишься раз человечек

в небо врежется рожь говори – не слышит

мы тогда не знали как отсюда выжить

и сгорали просто за пределом тела

кто ты есть теперь что на свет глядела?

«зашиваю дырку на колготках…»

зашиваю дырку на колготках

дочки, – ничего, еще походит в них.

псина черная большая кротко

смотрит, и любовь в глазах ее родных.

в маленькой квартирке места много, —

ничего, что мы остались, он ушел.

серебрится инеем дорога.

я накрою для него сейчас на стол.

будет и селедка, и салатик,

и шампанское, и торт наполеон.

новый год ведь, и не надо в садик,

завтра-завтра снежным утром будет сон

до того, как солнце не проснется

и не заберется мне под бок,

самое единственное солнце, —

ничего, что он понять это не смог

Птичье

в самое сердце весны угодили

воздухом теплым напоены дни допьяна

ветки становятся листьями или

прорастает наружу внутренняя страна

зеленью своей пышнотелой дышит

кружит уводит в дебри потерянный взгляд

все что смогло за зиму эту выжить

все что мы видели каждую жизнь подряд

где эта улица и дом наш еще как прежде

где эти люди которые жили однажды в нем

ходишь по ветром всклокоченным веткам в надежде

не понимая что сам становишься сном

внутренней жизнью которой сейчас даруют

видимость полноты бытия

дудочку из тростника ледяную

лубяную избушку для еще не воскресшего я

«в этом мире жить почти возможно…»

в этом мире жить почти возможно

то что было остается с нами

выговаривай себя пока несложно

проявляй прожитое словами

если время есть —

его не видно

если есть любовь – она на ощупь

за руном езжай в свою Колхиду

с видом

на Исаакиевскую площадь

уличая памятник прохожий

в перемене мест слагаемых

ацтеков

для чего нам флагов столько, боже,

в зооморфной млечности парсека?

светофор моргнет циклопьим глазом

сгинут в снежном мареве драккары

в пустоте кайфует спутник наса

спи, мой зайчик, —

шлет сигналы мара

«ласточки покружили и спрятались…»

ласточки покружили и спрятались

мышки летучие почудили и сгинули

темнота держит бархатом за запястье

набухает молнией неба линия

удержаться бы когда не удерживают

не дойти до точки когда поставлена точка

лижет сука незнакомые руки вежливо

так хотели тогда завести щеночка

тише едешь дальше фонарей клочья

значок восклицательный телебашни

обрывается горизонт и видишь воочию

сегодняшний становясь вчерашним

замирает на полуслове ночи

«заходит вечер не спросив…»

заходит вечер не спросив

в расстегнутые окна

и ты так ангельски красив

из наваждений соткан

на волоске мерцает дождь

срывается в потемки

на клоунов взирает вождь

в джимджармушской дубленке

какие ели на дворе

какие карусели

а там глядишь и в декабре

приспичит новоселье

о чем бы ты не говорил

в затяг еще сильнее

и белый мальчик азраил

как бунин на аллее

«прости мне беды те что предстоят…»

прости мне беды те что предстоят

до нас они однажды доберутся

хвостом виляет этот вечер куцый

в кустах шиповника крадется леопард

мне черная спина его видна

и золотой зрачок и контур крыльев

нас на одном пространстве с ним закрыли

как будто мы одна величина

я за окном стою и наблюдаю

за тем как я стою и наблюдаю

как