Ярость валькирии - Ирина Мельникова

Дожидаясь заказа, она с наслаждением вытянула ноги под столом и огляделась по сторонам. Ресторан был почти полон, но знакомых лиц она не обнаружила, кроме одного.

Бизнесмен Игорь Денисов в одиночестве сидел за столиком, грустно посматривал в окно и так же грустно поедал фаршированную рыбу. Перед ним стоял початый графинчик с водкой. Поймав на себе Юлин взгляд, Денисов вроде как опешил, вытер губы салфеткой и несколько раз торопливо кивнул.

Юля кивнула в ответ и отвернулась. Официант принес заказ — солянку по-грузински. Она медленно развернула салфетку, предвкушая вкусный обед, и в ту же секунду услышала над собой голос:

— Приятного аппетита!

Она подняла взгляд. Денисов стоял напротив.

— Не возражаешь, если я пересяду за твой стол?

Лицо его посерело и осунулось, а глаза смотрели печально и виновато одновременно.

— Конечно! Со всем удовольствием! — сказала Юля вполне искренне.

Денисов махнул рукой официанту, и тот мигом перенес приборы и графин с водкой.

— Выпьешь? — спросил Денисов.

— За рулем, а то бы выпила! — ответила Юля и придвинула солянку. Она оказалась невероятно густой, острой, запашистой, словом, чистое объедение. После пары ложек Юля окончательно согрелась и подумала, что надо бы побаловать мужа, измордованного вниманием правоохранительных органов, и приготовить на ужин что-нибудь из разряда «пальчики оближешь!».

— У Валеры неприятности после смерти Сотниковой? — неожиданно спросил Денисов.

— Разве это неприятности? — отмахнулась Юля. — Менты ерундой занимаются, а настоящий убийца до сих пор по городу бродит. Ох, прости! — Она смутилась. — Я не хотела…

— Да-да! — кивнул Игорь. — Я понял! Но ты особо не переживай! Бизнес на вашей стороне! Сотникова была дрянной и заносчивой бабой, хотя и нельзя вроде плохо говорить о покойной. А Гаврилова и вовсе мразь редкостная! Осенью денег просила на выставку своего благоверного.

— Она у всех просит! — усмехнулась Юля. — Мало кто дает!

— Я тоже не дал, и тогда она в отместку натравила на меня экологов. Все обошлось, но гадкий осадок остался. Надеюсь, ты поставила ее на место?

Юля неопределенно пожала плечами:

— Скажем так: морально прихлопнула. Только от грязи уже тошнит! Противно, спасу нет! Как будто жабу проглотила.

— Я понимаю, — тихо произнес Игорь. — Мне тоже несладко! Зачем Шмелев написал, что мы с Тамарой были любовниками? На мертвой потоптался? Это подло, не находишь?

— Согласна! Не стоило об этом писать! — Юля вдруг со стыдом подумала, что сама сообщила Никите о погибшей любовнице Денисова, а сейчас как ни в чем не бывало сидит напротив, доедает солянку и лицемерно сочувствует человеку, которого сама же и подставила!

На душе стало еще противнее. И чтобы как-то избавиться от неприятного осадка, она погладила Денисова по руке и виновато улыбнулась.

— Не сердись на Никиту! Я ведь сама берегов не знала, пока из профессии не ушла. А теперь понимаю, изуродовать и даже убить можно не только ножом, но и словом. Даже негодяй прежде всего человек! У него семья есть. Мать, жена, дети…

— Да не в семьях дело! — отмахнулся Игорь. — Я с женой давно не живу, и у Томы был полный раздрай. Муж ее — тюфяк, рохля! Пьет не просыхая! Его в проектный институт Тома затолкала. Больше нигде не брали на работу!

Игорь наполнил рюмку водкой, залпом ее осушил и кисло улыбнулся.

— Меня вызывали к следователю по поводу Тамары. Мол, чего смылся, когда узнал, что любовницу убили? А что было делать? У меня инвесторы из Москвы в гостинице сидели на рюкзаках! Я эту рыбалку месяц назад организовал и оплатил. Ждали, когда лед окрепнет, чтобы на аэросанях до места добраться. Там же сто километров по водохранилищу в самые горы. Был у нас с собой спутниковой телефон для экстренной связи. Но и он в метель практически не работал.

— Тоже заподозрили в убийстве? — спросила Юля.

— Может, и заподозрили! — вздохнул Денисов. — Но больше опера из УБЭП вопросы задавали. Дескать, неизвестно ли мне происхождение денег, которые обнаружили в Тамарином сейфе. Так я им и сказал, если б даже было известно. Но я в ее дела не лез, в служебный сейф не заглядывал. Говорят, что взятки брала по-крупному, но и мелочью не гнушалась. Со мной по этому поводу не делилась. Она семью из бедности вытащила, а что взамен получила? Ревность и пьянство мужика, да дочь — непутевую деваху, что замужем побывала, а ума не нажила.

— Вот никогда бы не подумала, — тихо проговорила Юля. — Тамара такой красавицей была. Умная, уверенная, жесткая.

— Ей просто хотелось жить! Нормально, по-человечески! — Денисов словно не расслышал, что произнесла Юля. В его голосе сквозила такая лютая тоска, что на мгновение ей стало за него страшно. — Чтобы любили, понимали, ценили, но не за деньги. Только ее, кроме меня, никто не любил. Помню, как она сказала: «Вот куплю во Франции замок или хоть в аренду сниму, пошью себе мантию из алого бархата, оторочу горностаем, а потом закажу портрет во весь рост со скипетром и державой. Тогда и умирать можно!» Знаешь, она и правда свой портрет недавно заказала. И даже несколько раз позировала художнику. Но в тот вечер была у меня. Я уговаривал, куда, мол, в такой мороз поедешь? Останься! Но она не послушала…

Денисов склонил голову и быстро провел ладонью по лицу, словно смахнул слезы.

— И что из того получилось? Ни замка, ни горностая, ни портрета.

Он шмыгнул носом и принялся быстро доедать рыбу, не заметив, как внезапно сузились глаза Юли.

— А кому Тамара заказала портрет?

— Понятия не имею, — пожал плечами Денисов. — Она мимоходом об этом сказала, а я не поинтересовался!

— Ясно! — кивнула Юля, постаравшись не выдать своего разочарования.

Она оглянулась и подняла руку, подзывая официанта.

Денисов вяло улыбнулся:

— Прости, разболтался, рассиропился, а у тебя и своих проблем навалом.

— При чем тут мои проблемы? Главное, ты выговорился!

— Спасибо тебе!

Денисов не глядя сунул в папку со счетом тысячу рублей и торопливо простился. Юля проводила его взглядом, затем достала из сумочки телефон и набрала номер Никиты.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — сообщил робот.

— Кто бы сомневался! — Она со злостью нажала на кнопку отмены вызова. — Легче до небес достучаться!

Информация о том, что Чупилова заказала портрет у неизвестного художника и даже несколько раз позировала ему, привела ее в невероятное возбуждение. Юля искренне жаждала обсудить с Никитой новые обстоятельства. Отсутствие верного товарища невероятно ее раздражало, хотя и знала прекрасно, что Шмелев готовил информационную бомбу. И либо, отключив сотовый, писал статью именно в тот момент, когда остальные журналисты только-только должны были получить вожделенную информацию, либо, что было вероятнее всего, приятно проводил время в обществе племянницы Миронова.

К несчастью, он абсолютно игнорировал намеки, что Женя — худший вариант из того сонма девиц, с которыми он встречался после того, как расстался с Юлей. И это бесило ее не меньше, чем инсинуации следствия в отношении Валерия.

В итоге она написала гневные сообщения на все аккаунты Шмелева в социальных сетях, но ответа не последовало. И тогда скрепя сердце она позвонила Миронову.

— Даже так? — произнес майор задумчиво. — Говоришь, Чупилова художнику позировала? А Сотникова встречалась с Кречинским в воскресенье? И даже гонорар заранее заплатила? Триста тысяч? Ничего себе! Что там за портрет интересно? Во всю стену?

— Понятия не имею! — огрызнулась Юля. — Нет у меня возможности на портреты любоваться. Но тебе стоило бы наведаться к Кречинскому в мастерскую и посмотреть, что за шедевры он там малюет, а после мне снимки на телефон скинуть.

— Зачем они тебе? — тут же заподозрил неладное Миронов. — Опять суешь свой нос, куда не следует?

— Невозможный ты человек, Кирилл! — парировала Юля. — Тебе что сосной об сову, что совой об сосну! Лезешь с нравоучениями, подозреваешь в дурных намерениях! Нет чтобы поблагодарить за ценную информацию!

— Благодарю! — строго сказал Миронов и добавил совсем уж официально: — Вы нам очень помогли, Юлия Владимировна! — и мигом отключился.

— Свинья! — прошипела Юля и, подхватив сумку, поспешила к машине. До пресс-конференции оставалось совсем немного.

Глава 28

Незадолго до обеденного перерыва Веру неожиданно вызвали к главному редактору. Петр Петрович, который поутру радостно потирал ладони и называл Веру «голуба моя», с порога встретил ее гневными воплями и угрозами выгнать к чертовой матери с волчьим билетом. Вера кое-как пробилась сквозь поток нецензурной ругани и выяснила, что Быстрова отозвала платежи за рекламу, и теперь он должен их или компенсировать из своей зарплаты, или уволить Веру немедленно. По закону она должна, конечно, отработать две недели, но только в отделе информации.