Персона - Максим Жирардо

контейнерами. Это случилось в 1942 году. Флик, сам родом из Арканзаса, всегда жил один и никак не решался его усыновить. В конце концов, он решил определить его в специализированное учреждение. Вероятно, боялся, что не сможет в одиночку воспитать сына. Но перед тем как оставить, нарек его Джоном Доу – там так называют неопознанные трупы. А потом каждый год его навещал, пока он не достиг совершеннолетия. Накануне восемнадцатилетия отец спросил его, почему он дал ему такое странное имя.

– Поразительно, – сказал Фрэнк, внимательно разглядывая собеседника.

Каль Доу направился к стоявшему напротив креслу. Он был крупный, наверняка занимался спортом и уж точно тщательно следил за внешностью. Костюм самого отменного качества смотрелся на нем идеально. Даже едва проглядывавшая щетина с проседью, и та казалась ухоженной до миллиметра. Он поднял свой отливающий синевой взгляд и посмотрел Фрэнку в глаза.

– Мари, – повысил он голос, – вы не могли бы принести мне фруктов, в первую очередь киви?

– Да, месье Доу, одну секунду.

– Итак, инспектор, чем могу помочь? Перед тем как мне придется с вами расстаться, у меня… – Он бросил взгляд на часы. – …Двадцать три минуты.

– Ну что же, тогда давайте не терять время зря. Вы знакомы с Филиппом Сильвой?

– Конечно знаком. И знаю, что с ним произошло.

– Как это?

– Я знаю, что с ним стряслась беда.

– Кто вам рассказал?

– Наш общий знакомый.

– Кто именно?

– Дайте мне секунду подумать… Я не запомнил его имени. Последние три дня мне пришлось провести в Северной Америке. Ах да, это было во время гала-приема в Нью-Йорке. Я обменялся парой фраз с вице-президентом европейского отделения «Фейсбука» и спросил, как поживает Филипп. Он и сообщил мне, что тот серьезно пострадал во время несчастного случая. Так что с ним стряслось?

– На него совершили нападение и причинили тяжкие увечья.

– Досадно. Значит, несчастный случай здесь ни при чем?

– Нет, на него было совершено жестокое нападение.

– Что же произошло?

Когда Каль услышал о нападении, на его лице не отразилось никаких эмоций.

– Из уважения к нему и его семье я не могу вам этого сообщить.

– Послушайте, а вы какой инспектор?

– Я комиссар уголовной полиции.

– Комиссар! Что же вы меня сразу не сказали, я бы не величал вас инспектором.

– Мне все равно, называйте хоть инспектором, хоть комиссаром, от меня не убудет.

– Э нет, комиссар, ведь это чрезвычайно важно. Я бы даже сказал, важнее всего в жизни. Это ваши медали, отражение ваших баталий и побед. Звание и должность говорят о вас даже больше, чем фамилия.

– В самом деле?

– Ну конечно. Теперь я знаю, что ваше расследование гораздо важнее, чем вы пытаетесь меня убедить.

Надо полагать, это не простое нападение. Единственное, я никак не могу понять, при чем здесь уголовная полиция? И тем более комиссар. Почему вам поручили расследовать какое-то там нападение?

Фрэнк никак не отреагировал на эту неуклюжую попытку взять под свой контроль допрос.

– Ну а если говорить о вас, какую должность занимаете вы?

– В этой компании я исполняю функции директора по маркетингу.

– Увы, но это не говорит мне ровным счетом ничего о том, что вы собой представляете.

– Не обманывайте себя, комиссар. Это говорит вам о том, что я – человек влиятельный, что в этих стенах, что за их пределами. Наша компания – одна из крупнейших в мире. Это империя, вполне сравнимая со страной, а я в ней – королевский министр.

Больше всего об индивидуальности собеседника Фрэнку сообщило не что-то другое, а его самодовольство. Еще он обратил внимание, что за все время их разговора тот ни разу не выразил ничего невербальным языком: ноги, лежащие на коленях руки, глаза, рот, лоб – все сохраняло полную неподвижность. Теперь Фрэнк знал, что Каль великолепно владеет собой.

– Когда вы в последний раз видели Филиппа?

– Прошу прощения, но мне показалось, что от разговора о званиях и должностях вам стало неловко?

Каль демонстрировал не только огромное самообладание, но и потребность контролировать других. Фрэнк решил сбавить темп:

– Нет, просто эта тема не представляет для меня интереса.

– А вы человек прямой.

– Совершенно верно, поэтому спрашиваю вас еще раз: когда в последний раз вы видели Филиппа?

– Вы считаете, что нападение на него совершил я?

– Понятия не имею.

– Но гипотезу такую не отвергаете?

– Нет, не отвергаю.

Каль несколько мгновений обдумывал ответ, затем встал, подошел к стоявшему на столе телефону и нажал кнопку.

– Мэри, вы можете сказать мне, когда проходили «Каннские львы»?

– Да, месье Доу, секундочку.

Каль в ожидании ответа повернулся и молча окинул Фрэнка холодным взглядом, сохраняя все ту же полную неподвижность.

– Вы были там третьего и четвертого мая.

– Ну вот, в последний раз я видел Филиппа третьего мая 2016 года, то есть больше полугода назад.

– По какому случаю?

– Мы вместе были на Всемирном фестивале рекламы в Канне.

– Виделись мельком?

– Нет, утром вместе ехали в такси из аэропорта во Дворец фестивалей. А вечером, во время гала-приема, пропустили по паре стаканчиков.

– И как он вам тогда показался?

– Нормально.

– Просто нормально, и все?

– Да, просто нормально, и все. Больше мне ничего не известно. Мы пересекались по работе, порой оказывали друг другу услуги, но не более того.

– О чем говорили в такси?

– Вы действительно думаете, что я помню, о чем говорил с человеком в такси полгода назад?

– Да, думаю.

Фрэнк не сводил взгляда с Каля, который своей позой теперь напоминал статую.

– Ха-ха-ха… – неестественно весело засмеялся Каль, глядя на часы. – Вы удивительный человек, комиссар. У вас осталось одиннадцать минут. Я не уверен, что вы с пользой используете время, которое я вам с достаточным основанием выделил, но это уж ваше дело. В такси он сначала рассказал мне о крупном контракте, заключенном благодаря щедрому вознаграждению посреднику, затем я предложил ему пересмотреть условия наших партнерских отношений на текущий год, после чего он, надо полагать, с гордостью продемонстрировал мне фотомонтаж, который выложил в социальных сетях вместе с группой, которую называл «лигой». А вечером показал еще несколько фотомонтажей и видеоролик, подделанный с помощью новых программ морфинга и элементов искусственного интеллекта. Ими он тоже очень гордился. Еще он рассказал мне о женщине, работающей в «Рокет Фьюэл», когда-то служившей в «Моссаде», и о финансовом директоре «СФР», который довел до самоубийства какого-то сотрудника. Кроме того, много разглагольствовал о женщинах, которых вечером хотел затащить в постель, а таковых было немало.

– Вы очень подробно передали содержание двух разговоров, состоявшихся больше шести месяцев назад.

– У меня прекрасная память.