Разбой - Петр Воробьев

– По его простоте что ни мысль, то передняя, – сухо заметил Вамба.

Кая сочувственно взглянула на К#варе, кивнула ей, и мимолётно состроила рожицу в направлении Мировида, чьё внимание было полностью отвлечено столиком на колёсах, толкаемым Безмером.

– Про инопланетян часто говорят, а был ли, кто по правде их встречал? И есть ли они вообще? – спросил, перегнувшись через спинку своего кресла, Лодмунд электрик.

Его сосед, Рагнхери оружейник, возмущённо запыхтел:

– Есть ли, скажешь тоже! Вон «Щит Тилле»!

В подтверждение своих слов, он простёр руку к неестественно яркой звезде, сиявшей над окоёмом на юго-востоке.

– «Щит», «Ноготь», и «Парус» запустили то ли этлавагрцы, то ли альвы незадолго до Фимбулвинтера. – Вамба покачал головой.

– А записи где ж?

– С записями плохо, – вступила Кая. – И немудрено, сколько премудрости ледники смололи. Вёрдрагнефу, и ту археологи уже который век найти не могут.

– Вёрдрагнефу? – переспросил Лодмунд.

– Темнота! Этлавагрскую давнишнюю столицу! – просветил товарища оружейник.

– Синхронные спутники – точно нашей древней работы, – подтвердил Самбор. – Курум Алностович из Альдейгьи давеча определил по сплавам, в каких горах металл добывали. И выработки стародавние остались. Лаурион, например…

Поставив колёса столика на тормоз, Безмер принялся оделять разговаривавших серебряными чарками с замысловатым до непонятности рунным клеймом. В них плескалась прозрачная желтоватая жидкость с травяным запахом.

– Так-то оно так, – неохотно согласился Рагнхери. – Но как это объяснит, что нашёл там Ньялл Могучая Рука?

Участники беседы задумались. Вертя в руке чарку, К#варе рассудила, что все наверняка видели в учебниках истории фотографии, отснятые Ньяллом и Эадвейном после их высадки на «Ноготь Йорра». К#варе особенно запомнился обглоданный и частично разобранный по косточкам скелетик неизвестного науке животного, повисший в невесомости над кучкой-облачком обрывков фольги из неведомого металла, скорлупы орехов неопределимого вида, и косточек от ягод, вроде бы не росших ни на одном из материков или островов земного круга.

– Фейнодоксо сын Иоло рассказывал, что на луне…

Самбор (его лицо несколько портили усы и бородка, словно сбежавшие с изображения венедского сотника или урядника на погрызенных мышами веленевых полях какой-нибудь летописи) не успел закончить, прерванный не без труда выпихнувшимся из кресла Левотой:

– За матушкино здоровье!

Купец осушил чарку и вновь переполнил собой жалобно скрипнувшее кресло.

Остальные (не считая лётчиков, Безмера, и Толлака) последовали его примеру в употреблении напитка, оказавшегося довольно приятным на вкус.

– Мягок твой балдырган, Левота Уморович, – сказал промышленник похудее и помоложе. – Мягок, да обманчив!

В знак согласия, купец одобрительно крякнул, намазывая очередной расстегай мозгами морского козла.

– Оборотов в нём будет побольше, чем в горняцкой котяховке, – таинственно согласился Самбор.

Вамба кивнул. Свет электрических ламп в светильниках из бронзы с прозрачной мозаикой стал меркнуть, аксамитовые занавеси перед бронепереборкой по ходу разошлись, открывая белый прямоугольник образовки[174] с двумя мезофонами по сторонам. Толлак двинул ещё один переключатель, и из люка в полу с шипением пневматики поднялся кинострой[175]. Стюард извлёк из жестяного короба катушку с новостями, установил её на соответствующую ось, и принялся проводить плёнку мимо зубчатых колёс.

– Кцкваре, забыла спросить, ты сама по какой части в ватаге? – спросила тиванка (понятным образом, ей не вполне удался звук «#»).

Тут же раздалось хихиканье. К#варе повернула голову. Хихикала Адусвинта, примостившаяся на скамье через проход, к радости уже устроившихся там трёх молодых промышленников. Скрипачка чересчур охотно и многословно пояснила:

– В Нидаросе, Отур механик и Снелауг танцовщица решили срочно списаться с борта, пришлось новых вербовать, приходит эта дева на «Хранительницу», говорит, «Я по объявлению». Йоло хореограф нам: «Новенькая, спляши с Горяной пиррихий[176]»! Взяли мечи, сплясали. Йоло: «А теперь со мной рёропольс[177]»! А она и говорит: «Вы всех турбомехаников так проверяете»?

Промышленники засмеялись. Адусвинту следовало поставить на место:

– В том и разница между механиком и скоморохом, что механик спляшет, а вот скоморох турбину не починит.

На этот раз засмеялись и промышленники, и схоласты.

– Механик спляшет, или штурман споёт, – добавил кто-то.

– Подумаешь, споёт. Я вот, например, ещё на волынке умею, – похвалился Самбор.

– А крестиком вышивать? – поддел кто-то.

– Тише там, девы с молодцами! – призвал Толлак.

Кинострой застрекотал, мезофоны произвели шуршание, на прямоугольник упал свет, промелькнули рунные три, два, один, заиграла торжественно-жестяная музыка, и посреди образовки возникла надпись «Кинохронограф», за которой вращался земной круг. К#варе подпёрла подбородок кулаком, вглядываясь в серебристое мерцание картины.

По покрытой мелкой рябью воде в сопровождении нескольких кургузых лодчонок двигалось нечто прямоугольное. Руны пояснили: «Самый большой док». Вертолёт, с которого велась съёмка, приблизился к угловатому сооружению. Мелкая рябь оказалась полуторасаженными волнами, а лодчонки – паротурбинными буксирами каждый мощностью где-нибудь в девять-десять дюжин гроссов овцебычьих сил. «Первый из трёх доков для новой верфи в Винете построили в Гримсбю», – радостно сообщил бархатный голос вещателя. Вертолёт летел мимо неровной, странно отблёскивавшей стены высотой в несколько десятков саженей. «Чтобы отбуксировать его за три моря на юг, Кромфрид Щука придумал наморозить вокруг дока оболочку изо льда, да не простого, а смешанного с опилками и бумагой». Точка зрения поменялась – теперь К#варе словно стояла у вмороженного в лёд поручня вместе с лопоухим и неопрятно-бородатым мужем в потрёпанной меховой куртке и девой в длинной дублёнке. Оба были обуты в венедские валенки, дева держала на рукояти странный предмет, продолговатый и мохнатый – может быть, почитаемую венедами фафыгу. «Зачем опилки-то, Кромфрид»? – под приглушённый свист ветра сказала дева в предмет, оказавшийся микрофоном, затем едва не ткнув им в бороду изобретателю. Увернувшись, тот поправил на длинном носу круглые очки. «С опилками и бумагой тает медленнее, и выходит куда прочнее, чем просто лёд. Смотри»! Кромфрид выхватил из запаха куртки здоровенную ручницу-короткоствол и под углом в половину прямого разрядил её в покрытие. Дева взвизгнула и уронила микрофон. Угол зрения изменился, в освещённом прямоугольнике на стене показался ледяной настил с еле заметной царапиной от пули. «Так док в полрёсты длиной и плывёт через Завечернее море в Мидхаф», – радостно заключил вещатель, пока через освещённый прямоугольник образовки плыла, качаясь, ледяная стена с саженными рунами «Хавсфру».

– Не говорят, почему доки решили в Винету оттащить, – мрачно добавил Вамба. – Верно, боятся, что в Гримсбю море замёрзнет, и верфь встанет.

Тем временем, «Кинохронограф» показал весёлую толпу, знамёна, палатки, столы, и пивные бочонки на песчаном берегу незнакомого моря. Скоморохи разухабисто играли что-то поморянское, в небе кружили гиропланы и вертолёты. Картина передвинулась вверх, где по протянутому между двумя вертолётами канату шёл потешник с потешницей на плечах. Пробежала рунная строка: «Праздник воздухоплавателей». Вещатель уточнил: «В устье Пены-реки, рядом с космодромом Уседом, идёт веселье. Его причина – испытания нового подводного судна». Воду разрезал перископ, за ним из волн показалась и рубка небольшой подморницы. «При чём же здесь воздухоплаватели»? По мере того, как подморница продолжала всплытие, над водой возникла преувеличенная хвостовая плоскость руля направления, потом волны схлынули с огромных рулей глубины, украшенных эллиптическими наростами, а в передних частях этих наростов открылись лепестки диафрагм. За ними, заволновалась вода, раздался гул, ход подморницы заметно ускорился, всё судёнышко показалось из воды, скользя на паре тощих лыж, и после взметнувшего облако брызг короткого разгона взмыло в воздух. Толпа на берегу возликовала. «При том, что это летающее подводное судно»! – снова обрадовался вещатель. «Сработано в Кильде Редегой, сыном Буребора, со товарищи»!

– Что такое, все новости про техников? – возмутился сидевший рядом с Адусвинтой.

– А ты хотел про эпические труды торговцев треской? – съязвил Лодмунд.

– Что ж в треске занимательного! Вот сельдь засолить, там не без тонкостей! – вступила в разговор ранее посыпанная яйцом, луком, и вязигой купчиха.