Мемуары бабы Яги (СИ) - Серафима

Таня умоляюще посмотрела на Ягу.

Та приглашающим жестом указала на круг танцующих.

— Иди, Танюша. Не бойся, Горыныч — галантный кавалер и отличный танцор, просто доверься.

Горыныч вежливо подал ей огромную зелёную лапу и увлёк за собой в круг. Таня глубоко вздохнула и зажмурилась.

Хоровод на секунду разомкнулся, принимая руки Татьяны и лапы Горыныча, и закружился снова. Быстрее, быстрее, ещё быстрее. Тане показалось, что она уже не касается ногами земли, и вот-вот взлетит. Русалки хихикали, всё ускоряя темп.

Таня открыла глаза — всё слилось в одну цветную ленту. Горячие лапы Горыныча держали крепко. Мимо пронеслась пушистая белая кисточка хвоста кота. Смех и довольное урчание Горыныча заглушали музыку. Таня посмотрела под ноги, и чуть не взвизгнула.

Они кружились высоко над лесной опушкой, под их ногами сияло серебристыми водами круглое блюдечко озера, кроны вековых сосен казались совсем крошечными, а в синем бархате неба, царила огромная золотая королева луна.

Танцоры так легко парили над землёй, что Татьяна задохнулась от восторга. Горыныч смотрел на неё с нескрываемым обожанием и улыбался, а она улыбалась ему в ответ.

На краю поляны, запыхавшись от долгого и быстрого бега, держа в передних лапах хрустальную вазочку с пыльцовым мёдом, растерянно стоял Серый. От воздушного хоровода, поднятого на огромную высоту крыльями Горыныча, невозможно было отвести взор. И среди этой радуги кружилась Татьяна. Волк чуть не взвыл с досады, понуро повесил хвост, и поплёлся к столу.

— Уволок. — констатировал он, поставив перед Ягой мёд, и расстроено плюхнулся на землю. — Я не успел, я хотел с ней в хоровод, а тут этот зелёный, с крыльями своими…

— Серенький, ну что ты! — встрепенулась Яга, с трудом оторвавшись от яркого зрелища, и погладила лобастую голову. — Ну, будет тебе! Ещё потанцуешь с Танечкой, ведь она тебя тоже любит.

— Правда? — он взглянул на Ягу блестящими от непролитых слёз глазами. — Я тут за мёдом, а они, а там… А я тут… Всё пропало! — заскулил Серый, уронив морду на стол.

— Да что ж это! — всплеснула руками Яга. — Будет тебе так убиваться. Мы с Кощеем… — Яга откашлялась. — В общем, когда мы пойдём танцевать, следом пригласишь Татьяну — я тебе разрешаю.

— Ягуся? Правда? — подпрыгнул волк. — Вы с Кощеем вместе, наконец-то! Столько столетий минуло! Это ж надо! Простила, стал быть!

— Ну-ну… — строго ответила Яга. — Это всего лишь танец, ради праздника и не больше. Мы друзья и точка.

— Не простила… — тяжело вздохнул Серый. — А я уж обрадовался, вот бы радости было! — виновато отведя взгляд, чтобы не встречаться с разъярённым взором Яги, прошептал волк. — Может, пора всё забыть и простить, а, Ягусь? На свадебке бы погуляли…

— Не начинай. — приструнила волка Яга.

Кощей, вслушиваясь в диалог, тяжело вздохнул и с досады плеснул себе в чарку медовухи.

— Не части! — строго сказала Аглая и забрала у Кощея кубок. — Яблочек лучше погрызи — тебе полезно, сплошной феррум — витаминчики, как-никак.

— Чегось? Ты чего ругаешься, старая? — возмутился Кощей. — Какой ещё феррр, ферр… — он раздражённо махнул рукой. — И не выговоришь.

— Дурень! Железо это, по-латыни. Кости вон свои укрепи, не ровен час рассыплешься.

— А ты не умничай! — огрызнулся он. — И вообще, долго там этот показушник красоваться будет? — кивнул он в сторону Водяного. — Хоть бы подошёл уже, поздоровкался… Подумаешь, прынц выискался.

— Да-да-да! — согласно закивал головой волк. — Я вот тоже смотрю, уплясались прям все. Ещё этот зелёный, с крыльями…

Музыка стихала, хоровод плавно опустился на землю. Оглушительные аплодисменты накрыли поляну. Танцоры благодарно раскланивались. Кузьма благосклонно улыбался, и тихонько мурлыкал, принимая фееричные восторги исключительно как свою заслугу.

У Татьяны слегка кружилась голова, и от воздушного танца, и от невероятной, просто сказочной красоты, но на земле, она чувствовала себя спокойнее, чем в воздухе.

Водяной подошёл к Татьяне, учтиво склонился и поцеловал ей руку.

— Я заворожён вашей красотой и грацией. — произнёс он, глядя Тане прямо в глаза. — Приношу свои извинения за утренний инцидент.

— И я прошу меня простить. — покраснела Татьяна. — Я не ожидала…

— Я виноват. — покорно опустив голову повинился Водяной. — Позвольте мне загладить мою вину и предложить вам ночную прогулку по озеру, вдоль лунной дорожки. Это так красиво и так романтично, я вам покажу…

Водяной не успел докончить фразу, прерванный самым грубым и неподобающим образом. Между ним и Татьяной встал Горыныч, свирепо раздувая ноздри, из которых повалил дым.

— Мы тебе сейчас сами покажем!

— И расскажем!

— И дадим попробовать! Ишь ты, мечтатель-романтик, склизкий такой, а туда же! — рычал Горыныч. — И неча на нас глазами стрелять, думаешь латы надел, трико натянул и уже принц что ли?

Водяной резко позеленел от злости, вытянулся в струну, став чуть выше ростом, сжал кулаки готовый броситься на обидчика, как тут…

— Мальчики, мальчики, ну будет вам, будет! — кот появился как из-под земли и встал между враждующими, примирительно подняв передние лапы. — Пойдёмте к столу, выпьем по чарочке, остынем, или согреемся. Сейчас время для первого танца Яги и Кощея, а вы тут ссориться удумали.

— Брешешь! — три головы разом повернулись и шесть пар округлившихся глаз уставились на кота.

— Не может этого быть! — воскликнул Водяной.

— А вот и может! — довольно промурлыкал кот. — Сейчас сами всё увидите.

— Неужто простила? — недоумённо переспрашивали головы друг у друга.

— Столько столетий минуло… — задумчиво протянул Водяной.

Таня внимательно слушала разговор, и никак не могла понять о чём речь, что произошло между Ягой и Кощеем, и почему так важен этот танец. Она вопросительно посмотрела на кота, но тот равнодушно пожал плечами, и виляя пушистым хвостом направился к столу.

Горыныч, крепко держа Таню за руку, торжественно подвёл её к столу, услужливо пододвинув стул. Серый тут же оказался рядом и протянул Тане хрустальную вазочку.

— Вот Танечка, испробуй. Специально для тебя в светлый лес бегал, там у фей замок, а в замке тайные склады с пыльцовым мёдом. Едва уговорил поделиться — это редкость большая, да волшебная, говорят, что ни один смертный его не пробовал…

— Вот ведь врут и не краснеют олухи! — донеслось недовольное ворчание из-за спины Татьяны. В лапе кота материализовалась золотая ложка, которую тот немедля запустил в протянутую Тане вазочку с мёдом. — Санечка — любимчик Ягусин, ентот мёд сильно уважал, — продолжал Кузьма причмокивая, — а бабуля и рада была стараться для кудрявенького своего, подкармливала. Сластёна был ещё тот. Вот только, не спасла его волшебная сила мёда этого.

— Ты чего влез-то, усатый? — возмутился волк, и убрал из-под лапы потянувшейся за очередной порцией мёда вазочку. — Ты тут это, иди давай. Мы без тебя, как-нибудь…

— А я что, а я ничего! — заворчал кот. — Ну и уйду, и сидите тут без меня в неведении.

Кузьма обиженно повернулся к волку спиной. Серый поставил перед Таней вазочку. Янтарный мёд отливал перламутром с мерцающими золотыми искорками, источая нежнейший сладкий аромат.

— Спасибо, Серенький, я с удовольствием попробую. — Таня улыбнулась волку и почесала его за ушком.

Серый аж зажмурился от удовольствия.

Таня едва коснулась крошечной ложечкой золотистого нектара, как в ту же секунду, кот извернувшись, подлез Тане под руку и невесть откуда взявшейся огромной ложкой зачерпнул бо́льшую половину мёда, и с ехидным хихиканьем смылся за спину Горыныча.

— Кузьма! — раздался разъярённый рык волка.

— А чего сразу Кузьма-то? Не видел, не трогал, не брал, а если и брал-то на место поставил!

Вдруг лес замер. Смолкли все разговоры и перешёптывания, даже Серый прижал уши и устремил взволнованный взгляд на поляну. А там, в самом центре, полукругом расселись двенадцать молодцев, держа на коленях гусли диковинные. Все как на подбор — высокие, статные, в шитых яркими узорами рубахах.