Мемуары бабы Яги (СИ) - Серафима

Таня подбежала к домовому, обняла его и поцеловала в щёку.

— Доброго утречка, Нафанечка!

Домовой залился румянцем, расцвёл, как маков цвет и смущённо поправил фартук.

— Ты чего соскочила, Танюша? Аль разбудил тебя кто, рано ведь ещё!

— А меня солнышко разбудило! — счастливо рассмеялась Татьяна. — Я на пробежку, можно?

— Кудой? — спохватился домовой. — Это хтой-то? Обождёт! — строго отрезал он. — Сначала завтракать, пока всё горяченькое, а уж опосля…

— Да как же я на сытый желудок бегать-то буду? — удивилась Таня.

— От кого? — не на шутку встревожился домовой.

— Нафаня! — ворон хрипло рассмеялся. — Ни от кого, а зачем. У них теперь так принято — бегать по утрам, говорят, для здоровья полезно, вот и носятся, как куры безголовые…

— Доброе утро, Серафимушка! Спасибо за поддержку! — Татьяна улыбнулась и погладила смоляное оперенье ворона.

— Не за что! — нахохлился ворон. — Не пристало юным девицам в мужских штанах по лесам бегать, ни к чему это. Для здоровья полезнее будет на озеро сходить, да поплавать в водице студёной — и для румянца хорошо, и для косточек полезно! Да и в сарафане девица во стократ глазу приятнее и милее.

— А и правду говорит Серафимушка! — поддержал Нафаня. — Давай-ка, я тебе чаю крепкого да душистого налью, оладьи вот — пышные с пылу с жару, вареньице. Сметанка свеженькая, шанежки с грибочками, с ягодками, всё, что душеньке твоей угодно. А хочешь, колбаски домашней с погреба достану.

— Колбаска? Где колбаска, хочу-хочу! — донеслось сонное от окна.

— О, проснулся, только о колбасе и думает! — проворчал ворон.

— Кузенька! — рассмеялась Татьяна. — И тебе доброе утро.

— Утро-то доброе, да уж полдень давно, а в животике грустно — потому что пусто! — ворчливо ответил кот, нехотя сползая со своей подушки. — Некузяво это, некузяво!

— А я так сладко спала, вот только головой подушки коснулась и тут же уснула! А мягко как, будто на облаках. Спасибо тебе, Нафанечка, и за костюм мой спортивный-спасибо, что постирал.

— Угу, Нафанечка спасибо… — передразнил кот. — Я полночи на сквозняке лежал, продрог до костей, во сне зубами стучал от холода — изверги, подвергли кота обструкции. А мне может вчера нехорошо стало, дабы переутомился я к пиру готовясь, так нет, никаких почестей коту, ни капли уважения.

— Да ты уж готовился, с русалками только и скакал, лапы выше головы задирал, как беспризорник какой, если не сказать больше. — каркал ворон.

— А ты скажи! — недобро сверкая зелёными глазами, ответил кот. — Скажи!

— Кот помойный! — громко каркнул ворон.

— Что-о-о⁈ Да я тебе сейчас, курица щипанная, бройлер-недомерок. Задохлик! — кот подпрыгнул, пытаясь зацепить лапой хвост ворона, споткнулся о табурет и рухнул с грохотом. Ворон с громким карканьем взлетел под самый потолок.

— А ну, цыц! Весь дом на уши поднимите! Спят все, отдыхают! Раскричались они тут, сидите тихо! А ты, Кузьма, совесть имей, тебя вообще на руках домой доставили, и к окошечку положили, чтобы свежий ветерок обдувал, да голова поутру не болела. И ты, Серафим, мы с тобой о чём говорили, забыл?

— Прости, Нафаня… Разозлился я чего-то, вот и забыл. — виновато повесив голову ответил ворон.

— Всё! Забыли! Вы от того нервные такие, что голодные. Все за стол, у меня уже всё готово!

— И когда ты всё успеваешь? — восхитилась Татьяна. — Неужто и тут магия?

— Ага, счас! Магия, как-же… Хотя, если подумать — магия и есть — подъём в шесть утра называется, вот и успел к полудню. — ворчливо просветил Татьяну кот.

Только за столом расселись, да по глотку чая ароматного сделали, как в двери тихо постучали и в проёме появилась виноватая серая морда.

— Доброе утро, рановато я, наверное? — скромно спросил волк. — Я тут бежал мимо, дай думаю, загляну…

— В самый раз! — ответил домовой, приглашая волка. — Милости прошу к столу, угощайся, чем Бог послал.

— Уж он-то послал… Как послал, так и бежим до сих пор… — недовольно проворчал кот. — А о Кузеньке так никто и не потревожился, не дрогнуло ни у кого ничего внутри, что коты — они всё же хищники, им белка в организме не хватает…

— Мозгов тебе в организме не хватает! — парировал ворон.

— Эт вы чего с утра-то злые такие, не выспались что ли? — удивился волк, переводя недоумённый взгляд с кота на ворона. — Из-за чего повздорили?

— Йех… — тяжело вздохнул домовой и покачал головой.

— Кузенька с похмелья мается, а ворон его отчитывает… — шепнула волку на ухо Таня.

— В приличном обществе, воспитанные люди говорят вслух… — назидательно сообщил кот. — И вообще-то, у меня слух острее любого из вас, всё слышу.

Таня покраснела. Домовой недовольно покосился на кота и погрозил ему пальцем.

— Так я счас, мигом! Со вчерашнего столько разносолов осталось! Тебе чего принесть, Кузенька, рыбки, аль поросёнка молочного? — учтиво спросил Серый.

— Фыр, фыр, фыр… — недовольно отфыркался кот. — Всё пыль, всё тлен, всё суета сует, покуда есть колбаска на обед! Так ещё мой папенька — Родион Юлианович говаривал, а он толк в жизни знал, тринадцать столетий прожил! Да и сейчас, где-то шля… ходит то бишь.

Таня подавилась чаем и чуть не выронила кружку.

— Сколько? — пропищала она. — Сколько столетий?

— Видишь ли, Танюша, — водрузив на нос пенсне, нравоучительно начал кот, — коты сказочные, это не те пушистики бестолковые, к которым ты привыкла в своём мире. Мы сродни богам, да-да! Долгожители, девять жизней имеющие, а всё от того, что боги тоже скучали, и им так хотелось любви, ласки и сказок, что…

— Ну всё! — взвыл ворон. — Ты хоть ври, да не завирайся! Любимец богов выискался!

— Ай, отстань… — отмахнулся кот. — На чём я остановился? — обратился кот к Татьяне.

За окнами раздался грохот, избушка затряслась мелкой дрожью, вековые сосны пригнулись до земли.

— Началось… — недовольно прокаркал ворон. — Уж и чаю спокойно попить не дадут, выспались все что ли?

— Танюша-а-а!!! Это мы-ы! — раздался басовитый рёв за дверью.

— Кхе-х, ёжики-лесные, Горыныч пожаловал! — удивлённо произнёс домовой. — Чегой-то он в такую рань? Никогда ж до заката хвост не высовывал, а тут нате, принимайте гостя дорогого.

В открытое окошко, толкаясь, отпихивая друг друга влезли три головы.

— А вот и мы! Всем доброго утречка, — Горыныч окинул взглядом стол, и увидев Татьяну, вмиг порозовев промурлыкал, — Танечка моя проснулась!

Серый аж подпрыгнул от неслыханной наглости.

— Это с какого такого восторга она «твоя Танечка»?

— И ты тут? — изумились все три головы. — А моя, потому как мы ещё со вчерашнего дня лучшие друзья! Она нам сказки рассказывать будет!

Таня, наблюдая за этой сценой, была готова хоть сквозь землю провалиться, или, на худой конец — сползти под стол и не отсвечивать. Такого внимания к себе она точно не ожидала.

— А чегось у вас возле избушки целая поляна ромашек? — удивлённо спросил Горыныч. — Вчера ж ещё не было.

— А это Леший расстарался для Танечки. — довольно заметил ворон. — Приглянулась она ему, вот и балует, цветочки её любимые по всему лесу рассыпает. Того и гляди, весь лес ромашками покроется.

— И он туда же? — взвился Серый. — Ну вообще!

— Так… — еле сдерживая хохот, начала Татьяна. — Я на озеро — на заплыв, а вы тут чаёвничайте.

— Аха, ну, давай! — ехидно заметил кот. — Тебя там как раз водяной со вчерашнего дня дожидается!

Таня, вставая со стула, услышав слова кота, тут же плюхнулась обратно и закрыла лицо руками.

— Без Васи не пойду! — тихо прошептала она.

— Ты ж на пробежку вроде собиралась? — не унимался кот. — Вот, Серого бери, он мастер побегать.

Серый навострил уши и завилял хвостом согласно кивая.

— А чего сразу Серый? Может, полетаем? Мы тебе весь лес покажем, с высоты драко… — Горыныч осёкся. — С птичьего полёта — пониже чуточку будет. — исправился он, и умоляюще взглянул на Татьяну.

— Я… — начала Татьяна и замолчала. Что тут скажешь, когда куда не кинься — всюду провожатые. — Я летать не очень, высоты боюсь, наверное… — соврала она и покраснела.