Неприкрытая жестокость - Колин Маккалоу

Изучение поверхности пола заняло некоторое время, хоть какое-то занятие. Закончив с полом, Курт провел рукой по стене. Оштукатуренная, практически гладкая, но не покрашенная. Интересно, почему кто-то позаботился оштукатурить стену, однако не покрасил ее или не поклеил обоями? После этого Курт занялся опустошением своих карманов: три в куртке, один в рубашке, два в брюках. Ни бумажника, ни ключей, хотя они были при нем, когда он садился в «порше» после ресторана. Трофеи оказались вполне предсказуемыми: пятнадцать сделанных в Германии карандашей с жестким грифелем, четыре красные шариковые ручки, ластик от «Фабер-Кастелл», записная книжка на пружине, швейцарский складной нож, набор миниатюрных отверток в пластиковой прозрачной коробочке и бутылочка с корректирующей жидкостью «Ликвид пейпер».

Сильнейшая жажда высушила рот, оказалось невозможным смочить его слюной, поэтому он стиснул губы. Курт не был физиологом, но прекрасно понимал, что открытый рот высыхает гораздо быстрее закрытого. В одиночестве нет необходимости говорить, поэтому он будет держать рот постоянно закрытым. «Пока, — с иронией подумал Курт, — не придет смерть». Теперь он знал: ему предназначено умереть.

Как провести время? Это был наиглупейший из вопросов, пока он не взглянул по-новому на свою сокровищницу карандашей и ручек.

«Я буду писать на стенах математические вычисления! — с волнением подумал он. — Я снова прорешаю все свои уравнения и проверю их правильность. Некоторые коллеги сомневаются в моей правоте, и я доказал бы несостоятельность их сомнений в удобной обстановке кабинета, пользуясь обычной доской. Но здесь, в этом месте, подобное невозможно. Я напишу совсем мало, не имея возможности ничего стереть. К тому моменту, когда мои руки ослабнут и не смогут больше держать карандаш, я оставлю на этих стенах все мои исследования. А если карандаш затупится, я смогу поточить его складным ножиком. Мне никогда не понадобится приспособление ножика, помогающее извлечь камень из лошадиного копыта, но я прекрасно смогу воспользоваться его лезвием».

Курт встал в центр комнаты и внимательно оглядел свою темницу: откуда начать? С того дальнего левого угла! Он был так возбужден, что, поворачиваясь, задел левой рукой о стену и опять пошла кровь. Курт фон Фалендорф, со злостью взглянув на больную руку, отправился к выбранному месту и написал внизу красной ручкой большой знак бесконечности. Его главы будут обозначены красным, напоминая Хелен и ее разноцветные записи.

— Когда я услышала, — сказала Дездемона, шагая рядом с Кармайном через лес, — что почти все занимаются поисками по одному, то решила — Джулиану и Алексу не повредит провести несколько дней с Прунеллой. У меня так давно не было возможности отправиться в поход, поэтому не смей отсылать меня домой.

Она шла перед ним по горному хребту, словно фигура на носу огромного корабля, которая первой встречает удар стихии. Что за женщина! Богиня! И она принадлежит ему!

— Не отошлю. Сегодня мне не хочется быть одному, — сказал он. — Полагаю, ты уже слышала про Морти Джонса?

— Да. Мне позвонила Нетти Марчиано, а потом еще Джон Сильвестри; он сказал, что ты слишком винишь себя.

— Почему люди ухитряются так загнать себя в угол, что единственным выходом становится выстрел в голову? — спросил он.

— Самоубийство — эгоистичный поступок, любовь моя, и ты это знаешь. Подумай, сколько нерешенных дел оставил после себя Морти Джонс. По словам Нетти, даже завещания нет. Им с Авой следовало составить завещания еще в день свадьбы, как сделали мы. Уйти таким образом, когда есть дети и имущество, очень эгоистично, особенно при наличии мстительной и жадной жены. Нетти считает, что теперь Аве придется искать любовников в других местах, а не в полиции Холломена. Местные настроены против нее. Бедные маленькие детишки теперь будут совсем заброшены — Аву интересует только то, сколько денег она сможет получить.

— А я боялся, что с уходом Денни на пенсию такой источник информации, как Нетти, иссякнет. Рад ошибаться. Она так долго нас во все посвящала. — Кармайн вздохнул: — Я тоже переживаю за ребятишек. Мне иногда думается, что людям было бы неплохо получать разрешение на право заводить детей. Как бы то ни было, Морти не выстоял и его нет. А вот как мне теперь вести себя с Кори?

Дездемона остановилась и прикрыла глаза, солнце уже вышло из зенита.

— Здесь внизу есть хижина?

— Да. Наши поиски точно не принесут результатов, но мы все равно заглянем под каждый камушек.

— Ты будешь вести себя с Кори как следует, — сказала она, когда они начали спуск к хижине. — Он, несомненно, заслужил выговор.

— Я со страхом жду худшего.

— Конечно, ты боишься худшего! — подхватила Дездемона. — Ведь ты — хороший начальник, а хорошие начальники одновременно и добрые, и суровые. Мне плохо, когда я вижу, как плохо тебе. Но я сделаю все, чтобы помочь тебе. Например, приготовлю на ужин любимые блюда, — с лукавой улыбкой добавила она.

— Ужасная женщина! Еда не стоит у меня на первом месте.

— Будет, когда придет время ужина.

Они осмотрели давно покинутый домик. В нем не было ни погреба, ни какой-либо прочно запирающейся комнатушки.

— Теперь движемся по направлению к Норс-Рок, верно? — спросила Дездемона, когда они пошли дальше.

— Да. Там в расщелине стоит большой заброшенный дом.

— Ты думаешь…

— Мы сходим туда завтра. Но Курта там не найдем. Будь ты похитителем, разместила бы ты там свою жертву, зная, как легко туда добраться? И оставила бы целую неделю между требованием выкупа и сроком его перевода? Нет, они спрятали Курта в такое место, которое практически невозможно найти.

— О, Кармайн! — воскликнула Дездемона. — Люди столь алчны! Я скорее могу понять Додо, который убивает из-за сексуальных желаний, которые он не в силах контролировать. Но жадность! Она гораздо хуже жестокости!

— Любое убийство — зверство. — Кармайн бросил на жену проницательный взгляд. — Начинает темнеть, любовь моя. Давай вернемся домой к нашим детям.

— Мы досконально прочесываем местность, фрау фон Фалендорф… Мы скорее всего найдем место заключения вашего брата, но мы работаем вслепую… Думаю, вам не следует опасаться, что прилагаемые нашей полицией силы не соответствуют поставленной перед ними задаче… Да, мадам, все правильно, но мы не можем запретить нашим журналистам писать. У нас — свобода прессы, и самые ее недобросовестные представители ударяются в измышления, если история для них недостаточно драматична… Я согласна, эта история не нуждается в измышлениях, но… Спасибо, фрау фон Фалендорф… До свидания.

— Уфф! — воскликнула Хелен, кладя трубку. — Они действительно думают, будто только они способны что-либо делать? Вот властный человек, эта фрау! Она или подозревает или точно знает о немецком происхождении похитителей, поэтому постоянно обороняется. Я правильно с ней говорила, сэр?

— Ты все сделала хорошо, — ответил Кармайн. — Меня сбивает с толку, что семья фон Фалендорф не прислала никого в Холломен. Он-то здесь, и не важно, где похитители. Отсюда вытекают две возможные причины: либо Дагмар знает, что Курт уже мертв, либо уверена, что Курта вернут живым. Я спрашиваю себя: вдруг кто-то в Германии, играющий на стороне похитителей, находится в прямом контакте с Дагмар и она же предпочитает доверять злодеям из собственного государства, а не хорошим парням из страны, с которой она не знакома? Более того, из страны, укравшей у нее любимого младшего брата. Она уже забыла, что он эмигрировал по собственной воле.

— Меня больше интересует, почему семья никого сюда не присылает, — сказала Делия. — А если мы найдем Курта живым? Бедного парня не поприветствует ни одно родное лицо, вот это — омерзительно. Даже мой чокнутый папаша приехал бы ко мне.

— Значит, они знают, что он мертв, — предположил Ник.

— Они откажутся платить выкуп? — спросила Хелен.

— Возможно и так, — ответил Кармайн.

— В таком случае зачем Дагмар продолжает вытягивать из нас номер счета и название банка? — спросила Делия.

— Так они смогут сказать, что мы его им передали, — заметил Кармайн.

— Они могут так сказать в любом случае, — добавил Ник.

— Это правда, — не отставала Делия. — Возможно, им просто некого сюда послать. Дагмар наверняка подозревает в похищении своего мужа, барон уже слишком стар. Мать ушла на пенсию и отдала свои деньги внукам; она, наверное, тоже стара.

— Вполне может быть, — подтвердил Ник.

— Джозеф однажды попытался украсть у Дагмар промышленные разработки. У нее есть все основания подозревать его в организации похищения, — согласился Кармайн.

— И вместе с тем она может искренне не подозревать его. — Хелен в отчаянии переплела руки: — О, как я хотела бы быть знакомой с его семьей! Побывать там, среди них!