Якоб Бёме - Александр Алексеевич Грицанов

Бёме, подобно Лютеру, считал, что спасение человека возможно не столько внешними добрыми делами и даже не внешним содействием Бога, сколько внутренней верой сердца. Ибо без внутреннего, духовного перерождения личной верой благие дела не имеют никакого значения. Не абстрактная схоластическая ученость и тем более не внешняя власть людского авторитета, но лишь возрождение внутреннего человека способно на восстановление того вечного Начала, которое, согласно Бёме, было когда-то утрачено человеческим родом.

По мысли Бердяева, «есть несомненные натяжки в доказательстве тезиса, что Бёме был по духу лютеранином. Борнкамм[11] видит родство Бёме с Лютером, прежде всего в том, что у Бёме было сильное чувство зла, что он исходит из дуалистической борьбы света и тьмы. Бёме, как и Лютер, был волюнтаристом, и оба определили собой волюнтаристический характер германской метафизики. У Бёме, как у Лютера, Бог раскрывается в любви и гневе. Бёме, как и Лютер, переносит центр тяжести религиозной жизни внутрь и верит, прежде всего, в Церковь духовную.

Бесспорно, Бёме связан с некоторыми духовными мотивами реформации. Но Бёме не был конфессиональным человеком, он совсем не типичен для лютеранства, он сверхконфессионален…

Бёме был не только человеком реформации, но и человеком ренессанса, ренессанского обращения к природе, к космической жизни. Бёме более всего мучил вопрос о переходе от Бога к природе, от единого к множественному, от вечного к времени. Бёме — гностик, Лютер же гностиком не был, Лютер антигностичен. Лютер также антикосмичен по своему миросозерцанию, его тема — человеческая душа и действие на нее божественной благодати. Бёме же, прежде всего, космичен, ему чужд протестантский индивидуализм. У Лютера было, прежде всего, отношение к Богу как к личности. Для Бёме же Бог становится личностью лишь во Христе. У Лютера благодать имеет прежде всего значение как сила оправдывающая и спасающая, у Бёме же прежде всего как сила возрождающая и преображающая. У Лютера преобладает нравственное воззрение, у Бёме же метафизическое. У Бёме было совершенно иное учение о свободе, чем у Лютера. Лютер учил о несвободе воли, у него свобода пожирается благодатью. У Бёме же свобода лежит в основе бытия. Наконец, для Бёме совсем иначе стоит проблема человека, чем для Лютера. У Лютера был несомненный монофизитский уклон, которого не было у Бёме. Человек имеет центральное значение для Бёме, и антропологическая проблема решается его христологией. Бёме богат внутренними мотивами, чуждыми Лютеру» [18, с. 119–122].

В религиозно-теософском же измерении Бёме, несомненно, пошел дальше Лютера: персональное постижение им принципа противоречия, который поистине движет миром, Бёме описал как опыт второго рождения. Поэтому-то он и назвал свое первое произведение «Утренней зарей…».

Реформация по Бёме отлична от той, какую проповедовал Лютер: для Бёме каждый человек должен приобрести опыт «второго рождения»; в свою очередь, Лютер делал ставку на реформирование официальных догматов веры.

197

ТАЙНЫ ПОСВЯЩЕННЫХ

В приватном письме Бёме как-то написал: «Я, честно сказать, Лютера недолюбливаю. Человек мало вменяемый, одержимый, в прямом смысле слова. Видел бесов, швырялся в них чернильницей. И все беды современной Европы — от него. Да, была ложь индульгенций, ложь папства. Но не всякая ложь стоит той крови, которая из-за нее льется по городам. Потому что поверх этой крови встает новая ложь, темнее прежней. Думаешь, кто мне шесть лет не давал проходу, запрещал сочинять и издаваться? Папа? Никак нет! Все те же протестантские морды… И все те же костры смердят горелым человечьим мясом, и все тех же ведьм жгут, все те же святые праведники. Что изменилось-то?»

Согласно историко-философским реконструкциям (в первую очередь, осуществленным Гегелем), Бёме создал единую диалектическую мировоззренческую систему, основанную на синтезе натурфилософии и мистики. Источником своего учения Бёме (как и любой истинный теософ) называет Божественное Откровение. Его теософия содержит толкование библейских мифов, насыщена поэтическими образами, символична. Основа его учения — мистика и метафизика Абсолюта.

ФИЛОСОФИЯ БЕМЕ: ОСНОВОПОЛОЖНИК МЫШЛЕНИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ [57; 58]

Образ Божий — муже-дева, а не женщина и не мужчина.

Я. Бёме

Без противоположности ничто не обнаруживается.

Я. Бёме

Первоначально, согласно Бёме, Бог есть вечный покой, ничто, единое (содержащее все существа и объемлющее собой все — небо и ад, внутреннее и внешнее, добро и зло), но себя не сознающее. Через самосозерцание Бог делается собственным зеркалом, разделяется на тройственность воли: далее оставаясь единым, Бог пробуждает желание, которое есть огонь. Посредством этого огня — тихого божественного созерцания или мудрости, имеющей дело с образами (идеями), — Бог открывает и познает себя в диалектике развития этих образов и идей. По мысли Бёме, Бог сотворил все вещи из ничего, и это ничто есть Бог сам: «Когда имеют небе и землю, — писал Бёме, — звезды и стихии, и все, что в них, и все, что над всеми небесами, то тем самым именуют всецелого Бога». В другом месте Бёме уподобляет мир саду, в котором почва знаменует природу, древесный ствол — звезды, ветви — стихии, плоды, растущие на дереве, — людей, а животворный сок дерева — Бога [4, с. 4]. Божество и Природа сливаются у Бёме в единый поток бытия.

Бога, по мысли Бёме, нельзя мыслить иначе, «чем в качестве самого глубинного основания всех вещей, и все же помнить, что Он не может быть определен до конца, даже если мы охватим взглядом всё сотворенное Им». Или: «Бог и есть Сам все живое»; «глубину Бога не может измерить никакая тварь».

Мир у Бёме не знает неподвижности: он неизбывно течет, развивается, сам из себя возникает в непрерывном борении отрицающих друг друга начал, составляющих вместе с тем единое целое. И в этом неутихающем творческом процессе формируется не только природа, но и творящая божественная сила («О трех принципах божественной сущности»), «Вечной матерью природы» Бёме именовал христианскую Троицу, которая, по его словам, есть «кипящее, подвижное существо и содержит в себе все силы, подобно как природа» («Аврора»),

В развитие идей гностицизма Бёме констатирует, что человек, первоначально одаренный девственной мудростью, с появлением желаний нисходит в земную жизнь.

Завершение истории Бёме видит в восхождении человеческого духа и в единении его с Богом. Согласно Бёме, «книга, в которой заключены все тайны, есть сам человек; он сам есть книга всех сущностей, так как он есть подобие Божества, великая тайна заключена в нем». В этом отчетливо видна традиция, идущая от Экхардта.

Безо всякого специального теологического образования (кроме знакомства с Библией и сочинениями некоторых мистиков) Бёме создал оригинальную философско-теософскую систему.